Родион Вишняков - Лекарство

– Судя по увиливанию от разговора, дела обстоят намного хуже, чем я предполагал.

– Антон…

– Катя, скажи так, как есть. Я смогу все понять и пережить.

– Ты прав. – Голос подвел Хлопову, дрогнув на этих словах, чему она была только рада. Это послужит дополнительным поводом не вести диалог открыто. – Все намного хуже, чем ты надеешься. Потому что надежда тоже умерла.

В трубке повисла долгая пауза.

Катя закрыла глаза.

«Почему он мне не чужой?!»

– Антон…

– Все хорошо, – глухо ответил он. – Я справлюсь. Не переживай. Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что это именно ты. Я знаю тебя и верю, что ты делала все, что можешь. Мне пора. До встречи.

– До встречи, мой друг. Пиши.

Приятный, бархатистый голос Антона с шумом аэропорта на заднем фоне оборвался, сменившись коротким сигналом оконченного диалога.

Холодова положила телефон на стол и какое-то время молчала, глядя на погасший экран. Хотелось написать ему. Позвонить еще раз и снова услышать его голос. Но сейчас это будет лишним: Антону надо дать время.

Антон Кобзев выключил телефон и небрежно отбросил его на шершавую поверхность столика небольшой кафешки аэропорта. Где-то в глубине подсознания всплыла смутная фраза о том, что боги, лишая людей любви, испытывают, тем самым, своих подопечных на прочность. Выбирают самых достойных.

Но чем? Чем он так отличился перед богами всех языческих пантеонов и мировых конфессий вместе взятых?!

– А как он называется?

– Индийский. – Теплая мамина рука сжимает ладошку маленького Антона.

– А это самый большой океан?

– Нет. Самый большой – это Тихий.

– А его так назвали, потому что он самый спокойный?

– Нет. Он самый неспокойный, и на нем чаще всего бывают бури. Но в тот день, когда его исследовали, он был очень тихий, поэтому его так и назвали…

– До сих пор не могу понять.

– Чего ты понять не можешь? – Горячие спросонья руки ложатся на плечи и, проскальзывая вперед, скрещиваются на груди. Стоящая позади него Ира нежно прижимается.

– Смотрю на себя в зеркало и удивляюсь: что ты во мне такого нашла?

– А тебе и не надо понимать. Просто я тебя люблю.

– И я тебя люблю…

– Катя, скажи так, как есть. Я смогу все понять и пережить.

– Ты прав. Все намного хуже, чем ты надеешься. Потому что надежда тоже умерла…

Он открыл глаза.

Три дня назад очередной звонок маме принес неутешительную весть: женщина попала в больницу с воспалением легких. И, если бы не Катя, работающая в той же самой ГКБ, Антон, наверное, сошел бы с ума от переживаний. Его, уже собиравшегося вылетать к матери, остановила Холодова, принеся неутешительную новость о переводе Людмилы Сергеевны Кобзевой в отделение реанимации и интенсивной терапии в связи с резким ухудшением состояния.

– Сейчас ты ей ничем не поможешь, – резонно заметила девушка. – Будешь только еще больше волноваться.

– Тогда я буду тебе звонить.

– Конечно.

Антон вздохнул. Сегодняшний день стал продолжением начавшегося вчера кошмара, буквально за несколько часов перевернувшего все то, что он успел накопить в жизни и чем дорожил. Сидевшее внутри аутоиммунное заболевание, помимо медленного и неумолимого повреждения суставов, нанесло еще один удар. Неощутимый и подлый, приведший в конечном итоге к бесплодию. Вырабатываемые организмом антитела атаковали собственные половые клетки, делая их бесполезными. Обнаруженная год назад проблема так и осталась неразрешенной. Ни медикаментозная терапия, ни попытки искусственного оплодотворения так ни к чему и не привели. Отношения с мечтающей о ребенке женой день ото дня становились все хуже и хуже. И вчера Тойво вернулся с работы в пустую квартиру, ставшую безумно чужой и тихой. Стены, мебель, казавшиеся раньше обычными и знакомыми вещи теперь как будто излучали тоску, делая нахождение среди них невыносимым.

Теперь у него осталась только одна любовь, которую он сможет потерять, лишь расставшись с жизнью.

Смартфон пискнул сигналом пришедших оповещений. Тойво мотнул головой, отвлекаясь от своих мыслей. Стоило проверить почту и входящие сообщения перед тем, как он поднимется на борт и переведет телефон в полетный режим.

«Микробиология на орбите. На МКС найдены бактерии, устойчивые к антибиотикам. Пока речь не идет об опасных для человека экземплярах, но это – тревожный знак. Кто знает, что может быть дальше».

«Швейцарский миллиардер Хансйорг Висс выделит 1 миллиард долларов на запуск компании, цель которой – к 2030 году сберечь, как минимум, тридцать процентов планеты в нетронутом виде».

«Майкл Брумберг пожертвует пятьсот миллионов долларов США на экологическую энергию. Он хочет добиться закрытия всех угольных электростанций в Америке к 2030 году. „От этого зависит наша жизнь, и жизнь наших детей“ – говорит он».

«Миллиардер Ричард Брэнсон пообещал 3 миллиона долларов любому, кто сможет найти экологическую замену кондиционерам. По расчетам экологов, из-за них глобальная температура может повыситься на 0,5° C уже к концу столетия».

«Счетная палата РФ заявила, что 8,4 миллиарда рублей, выделенных на программу по охране Байкала, потрачены впустую. Более того, за 3 года „охраны“ экологическая обстановка в районе озера стала еще хуже».

Ничего интересного. Очередные экологические пугалки для малосведущих. Все незначительные новости, как правило, преувеличенны, а вот по-настоящему катастрофические события осознанно замалчиваются или принижаются. Бактерии на МКС и кондиционеры с потеплением вскоре перестанут всех пугать, потому что несут в себе весьма отдаленные последствия. А вот заметка про Байкал… Как там написано? «Стало еще хуже» – и все? Не просто хуже, а неописуемо хуже! Настолько, что старейшему пресноводному озеру на планете, являющемуся еще и объектом всемирного природного наследия ЮНЕСКО, совсем скоро будет причинен непоправимый ущерб. Еще немного – и точка невозврата будет не просто пройдена, а перепрыгнута с разбега. Хотя проблема Байкала воспринимается им, наверное, наиболее остро потому, что это все-таки его родная страна. Но огромное древнее озеро – это еще не самый плохой вариант. Есть места и похуже.

Большое мусорное пятно в Тихом океане, к которому Тойво собирается отправиться в составе небольшой международной экспедиции. Оно продолжает расти, и сейчас его площадь равна полутора миллионам квадратных километров.

Он вздохнул.

Непоправимая экологическая катастрофа, которая может в самом ближайшем будущем привести к ужасающим последствиям. Но всем просто плевать. Для восстановления баланса делается очень и очень мало.

Нет, безусловно, что-то делается. Всегда что-то делается. Только вот достаточно ли этого для кардинальных изменений? Ну, разработал в четырнадцатом году голландец Слэт систему очистки автономными платформами. А дальше что? Их явно недостаточно. Огромный мусорный остров формируется из отходов, производимых Северной Америкой и странами Азии. Если учесть, что большинство крупнейших производителей пластика находятся в Соединенных Штатах и Канаде, не стоит рассчитывать на снижение объема продукции. Американцам проще вывезти на хранение часть своего мусора в Азию, откуда он, собственно, и попадает через пресные водоемы в акваторию океана.