Татьяна Куликова - Сборник рассказов

Сергей понимающе махнул головой и вздохнул:

– Значит, нужно сажать.

– Вот ты где, озорник! – на пороге веранды показалась бабушка Сергея Марфа Васильевна. – Ты только батюшку от важных дел отрываешь. Вы уж не серчайте на моего внука, – обратилась она к Иоанну.

– Хороший человек растёт у вас, Марфа Васильевна. Светлый, – тот довольно улыбался в бороду.

– Серёнь, домой пора. Родители уже заждались.

– Я ещё в колокола не звонил – вспомнил Серёжка. – Я щас! Я скоро! Можно? – он с надеждой посмотрел на бабушку, потом на Иоанна.

– Нужно, – улыбнулся священник.

Иоанн и бабушка стояли и смотрели, как мальчишка карабкается по лестнице на звонницу, где находятся колокола, пытаясь позвонить и при этом как можно правильнее подобрать ритм. Рыжая макушка мальчугана светилась на солнце и, казалось, качалась в ритм колоколов.

– Скучаете без своего помощника, Марфа Васильевна?

– Конечно, скучаю. Он же у меня один-единственный. Думали, уже совсем внуков не дождёмся, да Бог милостив, послал моей Машеньке сыночка. А ей-то было почти сорок. Да какой славненький получился: и добрый, и помощник хороший. Весь в деда, Иван Филипыча моего. Царство ему небесное, – вздохнула Марфа Васильевна и перекрестилась. – Жаль только, что дед не дожил… Ну, полноте. Серёня! – позвала она внука. – Идти нам надобно, батюшка.

Она поклонилась и поцеловала руку Иоанну, Иоанн в свою очередь перекрестил Марфу Васильевну.

– И меня, батюшка! – Серёжка подбежал и чмокнул батюшке руку, схватив её обеими руками. Иоанн ласково потрепал мальчугана по голове, перекрестил, поцеловав рыжую макушку.

День подходил к концу. Солнце садилось за горизонт, оставляя на небе проблесковые лучики. То там, то здесь по деревне разливались песни. Кто-то, хватив лишнего, еле держался на ногах, а то и вовсе пытался танцевать гопака, доказывая, что нисколь не переборщил с горючим, кто-то просто сидел на заваленках, сложив руки на коленях, и наслаждался тёплым вечером. В этом небольшом селе, расположенном в Калужской области на берегу реки Оки, все жили одной дружной семьёй. Вместе справляли праздники, дни рождения, свадьбы и, конечно, поминки. Ранее село пришло в запустение. Из-за отсутствия работы молодое поколение выезжало в города на заработки и возвращаться, как правило, назад не собиралось. Те, кто не покинул насиженные места, в основном спивались. Всё, что умели делать мужики, так это варить самогонку. Песни в этом Богом забытом селе слышались с утра до поздней ночи.

Всё изменилось в один прекрасный день. В село, к себе домой, вернулся земляк. Он стал крупным бизнесменом и, не утратив своей любви к родным местам, вернулся на родину. Развил хозяйство, развёл крупный рогатый скот, построил коровники – в общем, всем предоставил работу. К нему, прельстившись природой этого дивного уголка, стали подтягиваться и другие любители деревенской жизни, и вскоре жизнь вновь забила ключом. А природа была просто загляденье: вечнозелёное убранство елей, красные грозди рябин, тёмный задумчивый лес, по окраине которого протекала река, – всё это заставляло сердце учащённо биться и влюбляло в себя с первого взгляда.

Серёжка с родителями уехал в город. Ему предстояло закончить второй класс, а летом он опять приедет к своей любимой бабушке Марфе.

Так пролетело девять лет.

Серёжке исполнилось семнадцать. Каждое лето он проводил у бабушки в деревне. Попытки родителей отправить сына в лагерь терпели крах. Он в первый же день лета собирал свои вещи и терпеливо ждал отъезда в село.

– Тебе что там, мёдом намазано? Все мальчишки как мальчишки, а ты? Книжки читаешь, и те о монахах да о монастырях. Тебе профессию выбирать. Ну вот скажи, куда ты собираешься поступать? – сокрушалась мать Мария Ивановна.

– Рано ещё думать об этом. Пусть ребёнок побудет ребёнком, – ставил в разговоре свою точку отец Максим Петрович.

– Я ещё не знаю, но думаю, что буду священником, – Серёжка, стараясь говорить твёрдо, чеканил слова. – Я буду работать в церкви. Мне батюшка Иоанн сказал, что из меня хороший священник получится…

Нужно отметить, что Серёжка и в самом деле очень сильно интересовался жизнью и бытом священнослужителей. Он даже отказался от компьютера и нужную литературу подбирал, подолгу сидя в библиотеке, а во время поста прекращал есть мясо.

– Да что же это за напасть такая! Говорила я тебе, не надо было сына к моей матери в деревню отпускать! – ругала Мария Ивановна мужа – Вот, полюбуйся! Священник… господи, сердце… – она тяжело опускалась на пол.

– Воды! – кричал Максим Петрович и бежал на кухню.

Мария Ивановна, сидя на полу, держалась за сердце и «умирающе» ждала стакан с водой.

– Мамочка, мамочка! – Серёжка вскакивал с места, хватал газету и махал на мать.

– Сыночек. Ты у меня один, я хочу, чтобы ты учился, как все мальчики. Как все мальчики играл в футбол, бегал за девочками. А когда подрастёшь и закончишь институт, приведёшь в наш дом девушку…

– Хорошо мамочка, – Серёжка целовал маму. – Ты только не переживай.

– Дорогая, тебе лучше? – Максим Петрович осторожно поднимал свою супругу, усаживал на кресло и после ещё долго суетился вокруг неё.

– Это увлечение у него пройдёт. Просто наш сын впечатлительный ребёнок. Подожди, вот влюбится, и вся дурь из головы выйдет.

Такие сцены обморока Мария Ивановна закатывала частенько. Это была так называемая «Серёжкина пята», которой она ловко манипулировала. И любящий сын, жалея мать, бросался к ней на помощь, обещая сделать именно так, как она считает правильным. «Приступы» проходили, и, довольная собой и своим семейством, Мария Ивановна продолжала жить дальше.

Мария Ивановна и Максим Петрович были хорошими родителями. Родив позднего ребёнка, они просто души в нём не чаяли и мечтали вырастить из него настоящего мужчину. Мечтали о будущих внуках и красавице невестке, которую Мария Ивановна найдёт сама. Серёжа никоим образом не разочаровывал своих маму и папу. Учился он на отлично, занимался музыкой, увлекался рисованием, много читал классической литературы.

Бабушка Марфа Васильевна проживала одна в своём стареньком домике. Несмотря на свой почтенный возраст, а ей было 87 лет, она была этакой шустрой старушкой. Дочь с зятем звали её к себе в город, но Марфа Васильевна твёрдо решила доживать свои дни «рядом» с мужем.

– Я не одна, – любила она приговаривать, – со мной моя кошка Мурка, Дружок, а подружки мои…. Да и Иван Филипыч мой здесь лежит, меня дожидается. А мне как тяжко на душе станет, так я к нему за советом и иду. Посижу, расскажу всё – вроде и полегчало…

Конечно, Марфа Васильевна хитрила. Подружки её давно умерли, Дружок тоже, одна кошка и осталась. Поутру она ходила в церковь, не пропуская ни одной службы, а вечерами баба Марфа, как называли её сельчане, сидела возле своего домика на скамеечке и ждала внука. Соседи чем могли помогали этому божьему одуванчику: кто воды в дом принесёт, кто молока даст. Но больше всех о ней заботились отец Иоанн и его жена Любушка. Они частенько приглашали Марфу Васильевну на обед, усаживая её на почётное место и подкладывая ей самые лакомые кусочки.