Сергей Васильченко - Семнадцать. Рассказы

– Но Вера…

– …Надежда, Любовь, бла-бла-бла. Достаточно общения по скайпу.

– Но…

– И как ты это себе представляешь? Ты приедешь к ней – и что дальше? Зачем все портить?

Я и я-2 ожесточенно спорили.

Потом я вроде успокоился, но все равно что-то продолжало меня подтачивать. Я тосковал по ней, я начал впадать в зависимость от нее. Эта любовная зависимость – штука сильная. Она способна сделать человека полным психом.

Я засыпал, а видел во сне ее улыбку. Такой, какой запомнил по скайпу. Когда она нагнула головку и что-то говорила о том, что родители подарили ей на день рожденья новый ноутбук. Вспоминал ее движения, ее голос. Вставал, подходил к компьютеру, находил ту фотку топлесс…

Утром я решил посоветоваться с мамой. С отцом были конкретные сложности, он был особенно недоволен, что сын у него такой дебил. А мама всепрощающая. И поэтому меня не выгоняют из дома, и поэтому я в тепле и у меня есть компьютер.

Я ей сказал, что хочу отправиться в Алпатьевск.

Она была очень и очень удивлена.

– Ты так давно никуда не хотел выходить… Что случилось?

– Я познакомился с девушкой в Интернете, девушкой своей мечты. Я хочу съездить к ней в Алпатьевск.

– Но это же далеко.

– Да, мне очень страшно, но я постоянно думаю о ней. Мне хочется ее обнять.

– Если честно, я даже рада. Я думала, ты потерял всякий интерес к жизни.

[Она всегда говорила:

– Ты потерял всякий интерес к жизни. Тебе нужно к психологу.

Но я решил не ходить. Все в мозгах можно изменить только самостоятельно. А психологи – шарлатаны. Я так считаю.]

– Нет, мне многое интересно. Например, последний фильм фон Триера. Или… Ну, в общем, много вещей.

– Так когда ты собираешься в Алпатьевск?

– Через неделю. Девушка, к которой я собираюсь, пока еще не знает об этом. Но я ее подготовлю. Я поговорю с ней…

– Как ее зовут?

– Вера.

– Может, потом и на работу устроишься?

«О нет, только не разговоры о работе…»

– Да. Возможно.

Я сказал, что хочу поговорить с ней. Но какие слова будут самыми правильными в данном случае? Я не знал. Может, вообще ничего не получится. Может, она скажет, мол, нет, не приезжай, зачем все портить… Может, она скажет, что в последнее время она стала относиться к мужчинам скептически… Мало ли какие могут быть причины для отказа мне…

Но она подарила мне на 14 февраля милого мишку с сердечком. Виртуального, конечно. До этого мне девушки никогда ничего не дарили.

А я ей писал, что она мой самый близкий человек. А прошло всего-то два месяца с нашего знакомства. Мы созданы друг для друга, да, да, да.

Я сам пожалел чуть позже, что наплел все это маме. У меня богатое воображение, я представил, как я выйду на улицу и отправлюсь в долгое путешествие. И стало ОЧЕНЬ страшно. Раньше я читал новости, и, возможно, именно это сделало меня таким, каким сделало. Там ментовский беспредел, там люди расчленяют друг друга, убивают из-за десяти рублей, там воруют, там личность ничего не стоит, там каждый за себя, там все дерутся за лучшее положение в обществе. Там люди замерзают на улицах, а матери бросают новорожденных детей, там тысячи алкоголиков, которые потеряли всякий смысл. Там ад, ад, ад.

Там, за окном.

Я вжался в подушку. Я постарался подумать о чем-то хорошем.

О солнышке, о птичках. Но мозг все равно возвращался к каким-то неприятным вещам. Я включил мультик, и, наконец, спустя час меня отпустило.

Ну ладно, еще не поздно, можно ведь и не ехать.

Так ехать или не ехать? Это противоречие казалось невыносимым. Я всегда был мнительным, каждое решение мне давалось с трудом. Вот поэтому и мучился так.

Ну ладно. Надо поговорить с Верой.

«Вдруг она вообще не захочет видеть тебя, тебя, тупого идиота».

Вот она – снова онлайн. Милая, милая Верочка.

– Привет. Что делаешь?

– Да ничего. Только что цветы поливала.

– Отлично. А какие цветы?

– Бегонии. Фиалки.

– Прекрасно.

– Слушай, Вера. Я подумал. Ведь мы же не так далеко друг от друга живем. В смысле: сел в автобус, и через четыре часа можно оказаться в Алпатьевске.

– Да.

– И…

– Ну?

– Я подумал. А может, я приеду? Мы погуляем. Сходим в парк аттракционов. В какое-нибудь кафе. А потом я поеду домой.

– О, это было бы здорово.

Она согласилась.

Слава богу, она согласилась.

Или: черт, она согласилась.

– Да, у меня есть такой план. Я еще пару деньков подумаю и сообщу тебе. Хорошо?

– Ок.

– Ты читала Харуки Мураками?

– Да. Роман «Кафка на пляже».

– Толстенная такая книга.

– Да-да…

Короче, разговор перетек в ничего не значащее русло.

Но итог положителен. Она будет рада.

Значит, надо ехать. Мне очень сильно хотелось обнять ее, просто обнять. Почувствовать ее. Почувствовать, что она живая, что она настоящая.

Возможно, это повернуло бы мою жизнь к лучшему. Я бы вышел из комнаты, устроился на работу, стал бы сильным и уверенным в себе мужчиной.

«Да! Я могу! Я все могу!» – уверял я себя.

Через три дня я сообщил, что намерен приехать в следующую субботу. До субботы оставалось шесть дней. Шесть очень долгих дней.

– В субботу? Отлично! Можно сходить на какой-нибудь фильм, – отреагировала Вера.

Это было бы замечательно. Я думал, что надо почитать что-нибудь вдохновляющее. Мне путешествие представлялось весьма рискованным и опасным мероприятием.

И я посчитал, что лучше всего стоит почитать «Одиссею» Гомера. Ха-ха, дурак.

Да это вообще один из первых образцов литературы, этот тягомотный гекзаметр. Тягомотный, но все равно очаровательный.

Я читал. Одиссей на каждом шагу мог встретить смерть, но всегда выбирался. А как ловко он обманул Циклопа! Он сказал, что он никто. Я тоже никто – и, может, циклоп не пожрет меня. И я доберусь до своей Итаки, ничего не случится со мной.

Наверное, многие уже поняли: я очень боюсь смерти. Нет ничего после нее, нет ничего. И это непередаваемо ужасно. Я танатофоб. Это тоже одна из причин моего заточения.

Я симпатизирую трансгуманистам и имморталистам. Я надеюсь, что человечество в скором времени совершит прорыв в этом направлении науки и медицины, и мы станем жить гораздо дольше.

И, надеюсь, гораздо счастливее.

Я еще много раз спрашивал себя:

– А может, не ехать?

Но то, что Вера так и останется картинкой в мониторе, тоже казалось невыносимым. В итоге я решился.

Собираюсь. На улице – ранняя весна, конец марта. Все повсюду тает.

Я надеваю свою демисезонную куртку. Ботинки, от которых уже отвык, джинсы. Мама дает мне денег. Две тысячи рублей. И на дорогу на маршрутку до автовокзала 14 рублей. Две тысячи рублей я кладу в карман джинсов, 14 рублей – в карман куртки.

Говорю маме:

– Пока.

Отцу пофиг все мои потуги.

Мать отвечает: