Екатерина Бордон - На запад от первой звезды

– Да… Я и сама не верю. Но я должна убедиться!

В королевских покоях было темно и тихо. Крис пробралась к огромной постели, но та оказалась пустой. Разочарованная, она развернулась и тут же увидела Трея, сидящего в кресле.

– Когда я увидел тебя на площади, то предположил, что твоя неуемная энергия приведет тебя сюда. Хотя не ожидал, что ты решишься пересечь границу миров.

– Трей! Я не понимаю… Почему? Как?!

– Крис. Прошу тебя, не надо этого. Воспользуйся кольцом. Уходи.

– Ты должен объяснить!

– Смеешься? Тут я король! А там… Там у меня ничего нет.

– Там у тебя была я…

В дверь ввалился Дирк:

– Крис! Нам пора! Охрана!

И тут же в покои влетела стрела. Дирк закашлялся. Удивленно уставился на свой живот. Из него торчал каменный наконечник, одежда мгновенно пропиталась кровью. Дирк повалился на мягкий ковер.

Крис метнулась к нему, рухнула рядом на колени.

– Дирк! Не умирай, прошу тебя!

Он слабо улыбнулся:

– Русалки все красивые… но их красота до добра не доводит. Ты точно русалка…

– Нет! Трей, сделай что-нибудь!

– Крис, ты должна немедленно уйти. Убирайся в свой мир!

Она бросила на Трея ненавидящий взгляд. Покрепче обхватила Дирка и уставилась в камень, сияющий на пальце путеводной звездой.

Стены пошли рябью. Невыносимо яркая вспышка света и вот уже вокруг такая знакомая улица с мигающим над головой фонарем.

В сторону шарахнулась тетка, выгуливающая собаку. Крис изо всех сил завопила:

– Вызовите скорую!

***

Год спустя.

Крис месила тесто. Тонкие пальцы погружались в вязкую массу, сдавливали, мяли. На большом пальце уже не было кольца. Даже белой полоски не осталось.

Раздался звонок в дверь. Крис удивленно глянула на часы: для гостей рановато.

Она сполоснула руки и пошла открывать. На ходу посмотрелась в зеркало, небрежно стерла муку с раскрасневшейся щеки.

За дверью стоял Трей. Весь взъерошенный, ободранный и грязный, словно помойный кот. И запах от него шел соответствующий.

– Крис! Как я счастлив, что застал тебя дома!

Трей развел руки в стороны и шагнул навстречу, но уперся в стену ее холодного взгляда.

– Эй, да ладно тебе! Это же я, твой Трей… – он жалко улыбнулся.

Крис поморщилась:

– Что тебе надо?

– Как что? Я, вот, вернулся! Ты разве не скучала?

Распахнулась дверь ванной, выпуская на волю клубы пара.

– Крис, кто там? Гости уже пришли?

В коридоре возник Дирк в одних шортах. Под правым ребром блестела звездочка шрама.

– Ах тааак, ну ясно… – протянул Трей.

– Зачем ты пришел? – ледяным тоном процедила Крис.

– К тебе вернулся, дорогая, – язвительно выплюнул Трей. – А ты, как я погляжу, нового хахаля себе уже нашла.

Дирк приблизился, оттесняя Крис. Рядом с его мощной фигурой Трей казался еще более жалким.

– Ваше величество, – произнес он с издевкой. – Какими судьбами?

– Откуда ты… Ааа, это тот самый… Ну ты даешь, Крис! И как только ты это все провернула?

– Тебе здесь не рады, ты не понял?

– Да понял я, понял. С чего тебе радоваться, Крис же меня любит, а не тебя.

От возмущения у Крис задрожал подбородок:

– Уходи, Трей. Ты свой выбор сделал. Дирк, выстави его!

– Подожди, Крис, пожалуйста! Мне некуда пойти, позволь хотя бы помыться и переночевать!

– Пусть тебе поможет твоя королева, – равнодушно проговорил Дирк и захлопнул дверь, едва не попав Трею по носу. Обернулся, вопрошающе заглянул в глаза Крис.

Она улыбнулась, провела ладонью по его щеке:

– Я люблю тебя. Ты же знаешь?

В ответ он прижал ее к себе.

– Поможешь мне с пирожками?

– Что? Нет! Даже не проси! Забыла, как я занавески спалил, когда варил тебе эту твою… ну, коричневую жижу…

Крис захохотала:

– Ко-фе! Это называется кофе! А если серьезно, Дирк. Ты же мой бесстрашный ловец кераля! Ну неужели ты так и не сможешь победить плиту? – и, бросив лукавый взгляд через плечо, Крис направилась на кухню.

– Ай, ладно, убедила! Но сначала поцелуй!

– Три перелома, пять сотрясений мозга. Открытые раны я уже бросила считать! – голос директрисы срывается на визг, – И это за два месяца у тебя одного, Гакин! В вашем потоке на всех студентов за год столько травм не наберется!

– Раны, не угрожающие жизни питомца, – меланхолично уточняет молодой человек, перекатывая во рту ириску.

Вирсавия Обидовна скрипит зубами:

– Я тебя отчислю. За необоснованное причинение вреда. И прекрати называть людей питомцами!

На последнем слове рука директрисы гулко приземляется на поверхность стола. Отражаясь от стен, по кабинету несколько секунд гуляет эхо.

– Подшефные, подшефные, – примирительно вскидывает руки Гакин. – Всё время путаю. А отчислять меня не за что, вы сами это прекрасно знаете.

Раздражающе стучит по зубам жесткая ириска, когда Миша расплывается в ехидной улыбке:

– Так что, я пойду?

– Иди, – цедит директриса.

Гакин поднимается, отвешивает насмешливый поклон и шагает к выходу. Женщина с раздражением наблюдает за уголками белоснежных ангельских крыльев, торчащих из-под кожаной косухи.

Уже у двери Миша оборачивается:

– И, да… Вирсавия Обидовна, вы бы не вызывали меня больше по пустякам. Получается, я здесь с вами прохлаждаюсь, а питомцы мои там одни, без присмотра. Не хорошо как-то…

Директриса от возмущения делает глубокий свистящий вдох, заодно подбирая слова, чтобы отчитать наглеца. Но, пока она собирается с мыслями, Миша Гакин исчезает за дверью.

– Слышал, Горимир? – сипит выведенная из себя Вирсавия, – И этот мизантроп учится на ангела-хранителя!

Из смежной с кабинетом комнаты появляется мужчина, неторопливо устраивается в освободившемся кресле и задумчиво изрекает:

– Да, занятный экземпляр. И что, действительно нельзя отчислить?

– Нет. Главное правило училища – спасать людские жизни любой ценой. Поломанные конечности при этом даже поощряются. Получается, что студент, вроде как, не побоялся крайних мер.

– Интересные у вас правила, – ухмыляется мужчина и надолго замолкает.

В ожидании Вирсавия Обидовна нервно постукивает острыми ноготками по деревянному столу.

Наконец её собеседник произносит:

– Есть у меня один индивид, Денис Тяпушкин. Кость в горле, навроде Гакина твоего, только человек. По крышам скачет, с парашютом прыгает; если где-то намечается самоубийственное мероприятие – он там. Кого не приставлю к этому безбашенному, больше недели не выдерживают. Бюджет рассыпается из-за постоянных трат на психотерапию и антидепрессанты. Ангелы-хранители – народ нежный, сама знаешь.

Женщина коротко и как-то нервно кивает, а Горимир снова усмехается состоянию сестры, но от комментариев воздерживается.