Алексей Бойко - Такие же, как и мы

Я провалился. Я ошибался, невозможно синтезировать настолько глубокое чувство, ведь оно в первую очередь исходит из подсознания и не зависит напрямую от нейромедиаторов или гормонов. Теперь я всего лишь должен 1,212 млн траншарнских бумаг. Это примерно все мое имущество и в придачу четыре почки. У нас, правда, все как у всех, в том смысле что почек у меня две и обе нужны. Ну ладно, будем думать. Зарплату я не получаю, только субсидии от государства, базовая ставка – 5500 в неделю, как у всех, плюс надбавка за сферу обучения – 2000, за социальную неактивность – 3500, за то, что не имею татуировок – еще 600. 11 600 итого. Этого хватает на жизнь, но не на исследования, и уж точно не на выплату огроменного долга. Ладно, возможно, все просто рассосется само собой, как действие подавителя внутри меня? Парень-то я непростой.

– Привет, Маша. Как твои дела?

Ничто не могло нарушить традицию позвонить ей ровно в 8 вечера.

– Хочешь посмеяться, Леш? Приходи ко мне сейчас же.

Это первый раз за три года, когда она пригласила меня к себе, в ее голосе чувствовалась как неподдельная радость, так и то, что она была очень взволнована чем-то, сильно нервничала.

Пятнадцать минут – и я уже у ее парадной. Дверь открывается, и я вижу ее проникающую улыбку, от которой мурашки по коже, а затем и ее саму.

– Лё-о-о-ш, ты знаешь, как этим пользоваться? – говорит она и делает шаг в сторону. Сказать, что я был удивлен – не сказать ничего. Это был автоджетпак. Полноценный автоджетпак. Это такая вещь, в которую можно сесть как в машину и полететь по воздуху над Сэлли. Не очень высоко, конечно, но дороги больше не нужны.

– Эта штука стоит огромных денег, откуда она у тебя?

– Украла у того кретина, который меня достает.

– Что, прости? Украла автоджетпак? Не жвачку, не кошелек. Автоджетпак?

– Ну да. Правда, мне кажется, он догадывается, что это я.

– Мда, ну давай улетим на нем тогда, что ли, подальше отсюда, – смеясь проговорил я.

– А давай, – без колебаний и улыбки отвечает мне Маша.

– Ты, верно, шутишь?

– Нет, ну а за что мне держаться здесь? У меня мать, которой не до меня, да краденый автоджетпак на руках, вот и все богатство.

Услышав слово «богатство», я вспомнил, что мне не помешало бы найти богатства, чтобы заплатить по долгам, иначе меня просто разорвут на части. Мыслей, где достать денег, у меня не было, поэтому, вероятно, это было самое легкое решение в жизни – все бросить и лететь куда глаза глядят. Маша – хрупкая девочка, и в таком автоджеке нам двоим места будет вполне достаточно, к тому же с ней – в тесноте, да не в обиде. Вдобавок у нас всегда будут денежные средства, которые неизменно приходят на карманный счет.

– Давай так, два дня на сборы, потом созвони…

– СЕЙЧАС! – перебила Маша. – Я беру свою пижаму с котиками, а тебе… вон, возьми с батареи пижаму с мишками, она все равно великовата мне, а тебе будет во что сегодня переодеться.

– А потом?

– А потом суп с котом, Леш, разберемся.

– А бак заправлен хотя бы, Маш?

– А эту штуку еще и заправлять надо?

– Нет, блин, а как он без устойчивой энергожидкости-то полетит?

– Ну, не знаю, я в физике не сильна, у меня все знакомые толчки чинят, у них обычно в другой жидкости все руки. Леш, ты за рулем, ты и рули.

Что же, вполне справедливо. Залезаю внутрь – я никогда раньше в таких не бывал, но водил обычное авто, а с этой штукой должно быть даже проще. Какие-то ненужные датчики, рычаги. О, педаль – газа, наверно. Ну вот, вроде и разобрались.

– Маш, сзади, кстати, место есть, можно поспать, если что.

– Окей, тогда я прихвачу еще и одеяло с зайчиками.

– А у тебя что, все вещи со зверями?

– Нет, ты чего, вон, у меня есть игрушечный крокодильчик, на нем никто не нарисован, Лёш…

– Ну же, залезай уже, – протягивая руку, говорю я ей.

– Блин, странный тут запах, чувствуешь?

– Эм, нет, что такое?

– ЗАПАХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ! Взлетай уже давай!

Я закрываю глаза на пять секунд, чтобы выжать все ненужные мысли из своей головы, открываю и нажимаю на педаль. Действительно работает, мы парим, парим в трех метрах над Сэлли. Насколько же это круто!

Глаза Маши сияли пуще прежнего.

– Эй, я никогда не видела свою крышу, ты знал, что она краеугольная?

– Ну да, эм, все крыши краеугольные, иначе скапливается жидкий азот, перелетные птицы принимают его за воду, пьют, падают с крыш и смеются.

Вижу сначала недоумение, а потом чувствую девичий слабый удар кулаком мне в плечо.

– Да ты, верно, гонишь! Издеваешься надо мной! – начинает злиться она. – Нет никакого азота, я ни разу даже не слышала, чтобы птицы смеялись!

– Ну, солнце, если ты так считаешь… – усмехнулся я и уставился на дорогу. – Хм, куда мы летим? Как насчет скалистых гор?

– Бр-р-р, холодно, я взяла лишь одно одеяло, давай лучше туда! – показывает мне пальцем в совершенно случайную сторону.

Вспоминаю свои познания в географии. Полторы тысячи километров в ту сторону, куда показала Маша, и будет восточное побережье, океан, свобода и шанс заработать большие деньги. Люди там любят тусить, кушать препараты и прожигать жизнь. Маша умеет выбирать, сама того не зная.

Мы отрываемся от земли, люди не становятся синеватыми точками под нами, мы взлетаем не так высоко, зато этого достаточно, чтобы игнорировать дороги по большей части. Высокие дома и деревья все же придется облетать, поэтому надо быть сосредоточенным. Столбы энергопередачи, многоэтажные дома, домашние озера на личных участках и еле ощутимый цветной ветер – все это проносится мимо нас, точнее, мы – мимо них. Иногда в жизни бывает так, что твой взгляд падает на вещи, которые ты видишь годами и не обращаешь внимания, но что-то происходит, и ты понимаешь, насколько все это завораживающе красиво… Я немного замечтался, но меня вернул в реальность голос:

– Мы уже за пределами города, Леш?

– Окраина. Сейчас пойдут арбузные поля и хвойный лес.

Уточню, чтобы не было недопонимания между мной и слушателями: наш город – арбузный агрономный центр восточно-центрального первого полуселья. Все вокруг по периметру засеяно арбузами. Все любят арбузы, вдобавок правительство неплохо платит за освоение этой культуры. На нашей планете отказались от невкусных овощей, фруктов и ягод. Из тех, что остались, – яблоки, арбузы, апельсины, черешня и манго. Как тут оказалось манго, никто понятия не имеет. Все, что считалось недостаточно вкусным, просто перестали выращивать. Вишня была слишком приторной для большинства, грейпфруты – горькими и слишком уж по непонятным причинам огромными, выращивать их было неудобно, а бананы… Однажды куча обезьян вырвалась за пределы местного зоопарка и смела подчистую все банановые поля, после чего решила атаковать город. Всех обезьяньих зачинщиков посадили в спешке в возведенный по этому случаю обезьянотрас, но было решено отказаться от этого фрукта впредь, ведь на обезьян он очень странно влияет.