Анна Мельдельштейн - О чем ты молчишь?

– Амелия, ты позвонила его родителям или его девушке с соболезнованиями?

– Нет… Ты считаешь, должна была?

– Ты мне это скажи, – вставила Сара, с интересом рассматривая вжатую в угол дивана Амелию.

– Это был не мой праздник жизни… Сара, я не смогла бы это сделать, вот и всё. Не хочу обсуждать ситуацию в таком контексте.

– Хорошо, тогда опиши своё отношение в тот момент к произошедшему. О чем были твои первые мысли? – Сара вновь и вновь задавала один и тот же вопрос.

– Несколько часов я пыталась вспомнить наш последний разговор. Однако так и не смогла! Не помню, как пришла к слезам.

– Слезы – это нормально в данном случае, не думаешь? – поддерживая её, ответила Сара.

– Две скупые капли считаются?

– Это лучше, чем ничего. Верно? Что-то еще можешь сказать?

– Мне жаль… – прошептала Амелия, будто боясь, что кто-то услышит.

– Тебе жаль его? Он покинул этот мир и всё такое.

– Нет. То есть да, но…

– Расскажешь?

– Мне жаль, что я отняла несколько лет его жизни, Сара… – не успев договорить, голос Амелии надорвался и несколько горячих слёз скатились по ее щекам.

– Почему ты так говоришь, милая? – поинтересовалась Сара, передвинув салфетки на сторону Амелии.

– Что, если он не был счастлив со мной? Может его жизнь могла сложиться иначе без меня! Та девушка могла стать его судьбой? А я лишь отняла время! У него и так его было немного… И тут я, как снег в июне!

– Хм… Хочешь послушать моё мнение?

– Да… – неловко ответила она.

– Я думаю, если бы он не был счастлив, не любил тебя – он бы ушел сразу же. Амелия, этот парень, Бен, шел рядом с тобой, не замечая никого и ничего в мире. Ладно, когда он познакомился с этой девушкой?

– О, мы учились вместе. Поэтому… Довольно давно.

– Теперь ты слышишь, о чем я говорю? Он заметил ее лишь, когда вы были не вместе. Сколько времени ему понадобилось на это?

– Примерно год, может чуть больше… Он возмущался, что я быстро нахожу себе парней. Если бы он только знал…

– Знал что?

– Неважно… – махнув рукой, ответила она.

– Давай подытожим, Бен Пирс любил тебя до потери пульса… Прости, до потери сознания… Ладно, не знаю, как это сказать, ты поняла. И я уверена, он был с тобой до умопомрачения счастлив. Теперь ответь мне, Амелия, кто внушил тебе, что тебя нельзя принимать и быть рядом с тобой счастливым?

– Не сегодня! – внезапно вскочив с места, заявила Амелия.

– У нас есть еще 4 минуты! – кричала в след Сара, – 4 минуты на то, чтобы понять тебя…

Вся проблема первого поцелуя заключается в границах дозволенного и в неуверенности ожиданий твоего собеседника.

Ты наблюдаешь за ним часами. Знаешь его привычки и смех, звук которого достигает твоих барабанных перепонок. Ты можешь рассказать всё о его интересах и пристрастиях.

Но грань дозволения поцелуя… О, это совсем неизведанная территория. И ты либо решаешься сделать шаг вперед, мягко коснувшись его губ, либо проваливаешься в пропасть ожидания.

Поцелуй без пошлости и разврата. Только тепло, трепет и сладость от твоего вишневого бальзама для губ. Поцелуй, что порождает любовь в твоем трепещущем сердце и шум в ушах, окутывая нежностью и новой волной энергии, собранной по кусочкам Вселенной.

– Как тебе такой цвет? – спросила Джессика Амелию, покрутив у нее перед носом розовой маминой помадой от MAC.

– Класс! – восторженно воскликнула Амелия, подняв большой палец вверх, – может, останемся дома? Посмотрим фильм…

– Амелия! Мы обязаны быть на этой вечеринке! Все идут! – схватив её за руку, Джессика внезапно потянула Амелию к зеркалу, висящему на шкафчике в ванной, – взгляни-ка сюда… Кто это?

– Это я, – устало пробубнила она.

– Ты это кто?

– Я – Амелия Клермонт ученица средней школы Хэмптона.

– Тогда в чём проблема? – улыбнувшись, Джессика потрепала Амелию за щечки и похлопала следом по плечу.

Впервые Амелия и Джессика поздоровались друг с другом, когда в 3 классе мисс Шефорд посадила их за соседние парты. Джессика была чуть выше Амелии, но чуть пухлее, видимо так на нее влиял диабет. С тех пор они стали лучшими подругами: делились секретами, играли в одни игры, обсуждали мальчишек и делали время от времени вместе домашние задания. Конечно, было и многое другое: они курили отцовские сигары, когда никого из взрослых не было дома, кидали пакеты с водой из окон в мотеле, покупали уличные хот-доги и срывали яблоки с чужих деревьев.

На одной из вечеринок по поводу дня рождения Амелии Джессика потрепала ее символично за щечки, и это стало своеобразным символом их крепкой дружбы. В тот момент они решили – лучшие друзья навсегда.

– Джесс, мне не хочется туда идти, вечеринка у Грегори не самое лучшее событие года. Ты так не думаешь?

– Потому что Грегори по уши в тебя влюблен? – игриво заметила она.

– Нет! – воскликнула Амелия и сразу же принялась подкрашивать ресницы на правом глазу, – передай фиолетовую подводку, вместо своей болтовни, – резко произнесла она, искоса поглядывая за тем, что делает подруга.

– Классные стрелки, Амелия! – вернувшись в ванную, произнесла Джессика, – какая кофта лучше? Розовая или синяя?

– Я надеваю розовое платье с синей кофтой, а ты синее платье с розовой. Окей, Джесс? – деловито заявила Амелия. Она всегда была будто умнее, старше и главнее в их отношениях. Однако если дело касалось глупостей или развлечений – здесь преуспевала Джессика, первое место безоговорочно. Хотя стоит ещё поразмышлять, кто какую роль играл.

***

Придя на вечеринку к Грегори, Амелия чувствовала себя словно маленькая устрица, которую вот-вот вынут и отправят прямо в рот. Ее розовое легкое платье с пышной юбкой развивалось на ветру, и лишь накинутая сверху синяя кофта не позволяла замерзнуть и скрыться от чужих глаз около дерева во дворе.

Вообще-то Амелия отправилась на вечеринку из-за желания провести время с Кэмберленом, но мало ли кто чего хочет…

– Хэй! Амелия! Я нашел тебя! – с довольной ухмылкой кричал Грегори, в буквальном смысле делая шаг за пять в ее направлении.

На самом деле Амелия любила Грегори, но по-своему, пока он не начинал ей мешать. А Грегори кружил вокруг словно навозная муха. Он читал ей стихи, знал, что ей нравятся лилии и она завивает волосы в полшестого утра. На этом достоинства Грегори заканчиваются, не считая выгоревших белесых волос и небесно-голубых глаз. Его лишний вес не является чем-то ужасным. Однако однажды, кажется, это было еще в первом классе, Грегори подошел к шкафчику Амелии в школе и бросил туда записку с признанием в любви. Естественно, ей не составило труда выявить автора, ведь следы от его толстых пальчиков остались на дверце. Через месяц после «тайного» происшествия Грегори обнял Амелию мокрыми от волнения ладошками. Может, если бы он не был толстым, то руки остались более сухими? Амелия всё-таки приняла решение оградиться, дабы избежать влажных хитросплетений. В последующем Грегори часто просил помощи Амелии в решении задач по математике, она ему отказывала, аргументируя это нехваткой времени, а он никогда не признавал, что больше влюблен, чем глуп.