Камал Сабыр - Сумерки над степью

– Сэигэ, – промолвил, наконец, хунтайши, – скажи мне, что ты думаешь о нынешнем положении в степи?

Сэигэ задумчиво поглядел на отца.

– Я вижу настроения среди воинов. Они хотят сражений, им надоело сидеть здесь подобно овцам, отец. Они хотят войны, им нужна кровь, добыча и слава. Вот что я вижу!

Хунтайши кивнул, скорее своим мыслям, нежели словам сына.

– Это хорошо, а что думаешь лично ты?

– Отец, я полностью полагаюсь на твое мнение. И я считаю твое решение абсолютно верным. Мы должны выступить в степи Жетысу. Мы должны захватить казахское ханство, до того, как они окрепнут.

– Молодец Сэиге, но что ты думаешь по поводу Цинской Империи?

Сэигэ, казалось, замялся. Он даже не знал, что и говорить. Лгать отцу он не мог, так как тот прекрасно знал настроения своего сына. А говорить правду, значило идти против политики отца. В любом случае компромисса быть не могло, и Сэигэ ответил уклончиво:

– Я думаю, что нам следует быть настороже.

– А ты знаешь мнения моих советников?

– Я знаю, что все они подданные Императора, и это достаточно, чтобы понять их желания.

Баатур нахмурился.

– Это ты сам так решил, или тебя надоумила твоя мать?

– У меня есть свои глаза, отец.

– Это хорошо, продолжай наблюдать дальше. И позови Даваци, я хочу с ним поговорить.

– Слушаюсь отец, – Сэигэ кивнул и вышел из юрты.

Баатур был совсем не рад мыслям своего сына. Если так пойдет и дальше, то стоит ему умереть, как этот юнец начнет войну с Цинской Империей, а это грозит гибелью всему ханству. Хотя, пройдет время, и Сэигэ сам все поймет. Мудрость приходит с опытом. Сейчас его сыном руководили мысли его матери. А она все жаждала отомстить Китаю за смерть своих родных из рода торгутов. И эту ненависть она прививала и Сэигэ.

Иногда Баатур размышлял о превратностях судьбы. Та часть ойратов, что откочевала в северные степи, что случилось с ней? До него доходили обрывки разной информации и даже прибывали послы из торгутских родов. Баатур подумывал о том, чтобы пройти сквозь всю Центрально-азиатскую степь к северу и соединиться там с теми джунгарами, что откочевали туда, когда его отец еще только претендовал на престол.

Великий тайджи Хаара-Хула, которого боялись как враги, так и союзники. Но он переплюнул его. Ведь Джунгарское ханство было полностью его объединением. Возможно, он ошибся в самом начале, когда в поисках союзников обратился к Китаю, но теперь переигрывать совершенное было поздно. Он не хотел признавать этого, но за каждым его действием следили глаза и уши поднебесной. Все его советники были послами Империи Цинь.

В юрту вошел Даваци, один из старших вождей рода дербетов. Он был намного старше самого Баатура и знал его еще тогда, когда он был просто Хотогчином. По сути, он был немногим младше его отца. И его мнение значило для хунтайши очень много.

– Приветствую тебя Эрдэни Баатур-хунтайши, – Даваци наклонил голову.

– И я приветствую тебя, Даваци, сын Акзура из рода дербетов.

Даваци улыбнулся.

– Прошел почти год, как я тебя не видел, – он перешел на неофициальный тон.

Баатур поднялся со своего места.

– Как я рад тебя видеть Даваци, верный воин моего отца.

Они обнялись, как старые друзья.

– Я вижу, ты собрал всех крупных вождей на церемонию женитьбы твоего племянника. Но ведь это не главная причина, или я ошибаюсь?

– Ты, как всегда, прав, и мне, как никогда, нужен твой совет, – Баатур приглашающим жестом усадил гостя на кошму.

– Спасибо, – лицо Даваци было непроницаемым.

– Я в сложной ситуации, ты единственный человек, с которым я могу говорить более-менее открыто, – Баатур выдержал паузу, а потом продолжил, – недавно прибыл посол от богдыхана Канси. Цинская Империя хочет, чтобы мы двинулись на запад.

– Мы не можем сделать этого сейчас, – Даваци был поражен, – мы не достаточно подготовлены, к тому же вожди родов не согласятся выступить.

– Они согласятся сегодня, – ответил хунтайши.

– Так вот для чего ты созвал их. Тогда тебе надо было созвать курултай. Такие вещи на праздниках не решают.

– Я прекрасно знаю об этом. Но у меня нет выхода. Мы должны выступить, и ты это прекрасно понимаешь. К тому же сейчас как раз подходящий момент, степные султаны ведут войны меж собой, и нам стоит только войти в эту степь, как они сами раскроют перед нами ворота своих городов. Это сражение уже выиграно.

– Другие вожди будут против.

– Конечно, поэтому мне поможешь ты, – хунтайши дружески похлопал гостя по плечу.

– Как ты намерен это сделать?

– Завтра, я соберу всех у себя в юрте и просто поставлю в известность. И ты поддержишь меня первым. Они не пойдут против воли хунтайши и рода дербет. И выступим мы безотлагательно.

Даваци молчал. Он не смел противиться воле хунтайши, но в душе был против. Слишком неподходящим было время для наступления. Если бы они выждали хотя бы несколько месяцев, то он был бы более уверен в победе. Однако отец Баатура, Хаара-Хула ценил его, Даваци, как раз за его молчаливое согласие и поддержку во всех начинаниях великого тайджи. И Даваци не собирался идти против воли нового хунтайши.

– Да, конечно, я поддержу тебя.

Баатур кивнул, он и не сомневался.

Весть о смерти хана Жанибека разнеслась по степи подобно молнии. Он попал в джунгарскую засаду, когда возвращался в столицу казахов город Туркестан. Его и всех его нукеров беспощадно вырезали.

После похорон хана стало совсем очевидным, что в степи начались темные времена. Как раз в этот период ойратские орды собирались для решительного и окончательного похода, который, по мнению хунтайши, должен был расширить границы его ханства до самого Яика. Вожди ойратских племен поддержали его решение.

В казахской же степи царил хаос. Султаны, заручившись поддержкой родовых биев, начали борьбу за ханский престол. Каждый видел себя на месте единого казахского хана. Брат Жанибека, Жангир, был не признан и, памятуя о его поражении в битве 1635 года, его вытеснили на второй план. По сути, он просто был заперт в Туркестане.

Одним из его союзников был султан Болат, который был верным воином Есим хана, отца Жангира и Жанибека. Помимо него под командованием Жангира находились верные ему воины, и он мог силой попытаться взять трон. Но в сложившейся ситуации любая агрессия внутри ханства повлекла бы за собой полное поражение. Султаны Жетысу, как и в 1635 году, отказались подчиняться Жангиру, не понимая, что ойратская напасть не обойдет их стороной.

Жангир хан был очень крепкого телосложения, и отличался на фоне других батыров своим ростом. С самого детства он проявлял интерес к военным наукам, хотя его отец Есим хан старался, чтобы его сыновья ко всему прочему были отличными дипломатами. Жангир меж тем с легкостью овладевал и социальными науками, хотя они не приносили ему такого удовлетворения, как скачки или искусство ближнего боя. Из всех казахских воинов не было ему равных в соревнованиях по натягиванию лука. Одной рукой мог он поднять троих взрослых мужчин, а в бою сражался с таким рвением, что ни один противник не мог сразить его.