Камал Сабыр - Сумерки над степью

Максат взглянул на брошюру, которую ему дал религиозный адепт.

Ничего особенного, журнал как журнал, статьи, немного цитат из Библии и какие-то незамысловатые выводы на последней странице. Максат разочарованно пролистал журнал, пытаясь найти хоть что-то интересное. «Интересным» в его понимание было то, как приверженцы этой секты преподносили свое учение, и вообще, что они проповедовали.

Внезапно у него зазвонил телефон. Максат судорожно хлопал по карманам брюк, пока не нащупал трубку. Еще несколько секунд у него заняло, чтобы вытащить ее, но к тому времени телефон замолк. Максат посмотрел на номер, – звонил Аскар.

Это было несколько странным, но Максат решил что тот, возможно, хотел поинтересоваться работой. Максат перезвонил ему. В трубке послышались характерные гудки, а потом голос оператора сообщил, что «абонент временно недоступен».

Максат нахмурился. Последнее обстоятельство и вовсе никак не укладывалось в его голове. Если Аскар сам звонил, то почему он не брал трубку? Более того, зачем-то выключил телефон. Максат решил заехать к нему, и узнать, что случилось.

Допив кофе, Максат встал. Наверное, следовало поехать домой, хотя там тоже было нечего делать. Он заранее предупредил Маржан-апу, чтобы его к ужину специально не ждали, поэтому можно было не торопиться.

И все же он не знал чем занять себя, такая вольность в действиях была для него непривычна. Теперь он был полностью предоставлен себе и в своих действиях отвечал только перед самим собой. И все же, несмотря на то, что он не мог придумать чем занять себя, его не оставляло чувство того, что он бездельничает.

В тот самый момент, когда он стоял у лестницы, опершись о перила, его окликнули. Максат обернулся и увидел знакомое лицо, которое, улыбаясь, шагало к нему. В нем Максат без сомнений узнал своего бывшего сокурсника Радика Терехина.

– А я смотрю и думаю, ты ли это?! – проговорил подошедший парень.

Они по-дружески обнялись и Максат, все еще немного удивленный, воскликнул: – Ну вот, а говорили, будто ты насовсем уехал.

– Я… вроде бы как действительно уезжал, да и вернулся сюда, скорее, по работе, но ведь и ты, насколько я знаю, живешь сейчас в Астане?

Максат кивнул.

– Да, я тоже тут по работе, статью пишу.

– Вот как? Я, кстати, читал твои работы, хорошо пишешь.

– Да ты сам также писал, – заметил Максат, припомнив приятелю учебу на журналиста.

– Писал, – подтвердил тот, – да только давно это было, я уже не занимаюсь этим.

Максат между тем продолжал.

– И все-таки зря ты это дело бросил, у тебя талант был. Хотя почему это был, и сейчас есть, только тебе надо его использовать по назначению.

Радик возмущенно махнул рукой.

– Да я сам не горю желанием, меня моя работа устраивает.

Они начали спускаться по лестнице вниз.

– А ты сейчас где работаешь?

– Консультирую, у нас фирма крупная, напрямую с Америкой работает. Многие через нас оформляют сейчас товары, и филиалы почти во всех городах. Вот и тут недавно открылись, я как раз приехал с лекцией.

Максат внимательно оглядел Радика, меньше всего он напоминал ему человека, который читал бы лекции о торговле перед аудиторией.

– Удивлен? – уловил его взгляд Радик.

– Ага, не то слово.

– Да я и сам от себя такого не ожидал, ну то было раньше, сейчас даже уже привык. А ты о чем пишешь статью?

Максат неопределенно мотнул головой.

– Да так, о том, о сем, хотел о разработках нефти, об инвестициях в экономику и успехах страны, а сейчас вот как-то немного передумал.

– А что так?

– Да как-то больно постно у меня это получается, вроде материал есть, и статья вырисовывается да сухо все, безжизненно.

Радик кивнул.

– Это бывает, да только не понимаю я тебя, чего это только о плюсах писать, это же даже не интересно. Вот написал бы, как у нас тендеры проводятся, вот тут тебе будет живость и интерес и не будет сухости.

– Статья для британского журнала, а им не будут интересны наши проблемы, это раз, и два, что-то не хочется писать о минусах отечества в иностранное издание.

– Тогда, действительно, незадача.

Они вышли на улицу.

– А ты где остановился? – спросил Максат.

Радик махнул рукой на многоэтажное здание еще советской постройки, стоявшее недалеко от торгового дома.

– Не скажу, что такое уж прям хорошее место.

Лицо Радика помрачнело.

– Да знаю я, а что самое обидное, оплачивает мне все фирма и им по барабану, в каких апартаментах я остановлюсь.

– А зачем тогда?

– Мест не было, – Радик вздохнул, – представляешь? В этом городе всего две приличные гостиницы и обе были заняты. Вернее, занята была одна, а во второй еще были места, но их отдали какой-то китайской делегации.

– Забронировали, наверное, тебе тоже надо было заранее.

– Да я не подумал, – с досадой проговорил он, – да и не бронировали они. Я только начал оформлять номер как подошли эти… и представь мою злость, когда извинившись передо мной, номера отдали им! Этот проклятый совковый менталитет!

Максат поначалу не понял хода мыслей собеседника.

– В смысле «совковый»?

– Какое-то чувство вины перед иностранцами. Я, как гражданин, по идее должен иметь больше прав, находясь у себя в стране. Уверен, если бы я приехал куда-нибудь в Шанхай и там, в гостинице встал бы выбор, кому давать номер – мне или их соотечественнику, они бы дали номер своему. У нас же не так. Вот это меня и раздражает в наших людях.

– Преклонение?

– Нет же, – самобичевание. Это наше «нет героев в родном отечестве» и вечное ворчание по поводу вторых ролей, все это уже превратилось в нашу гордость. Как будто мы восторгаемся этой, выдуманной нами же самими – ущербностью. И это преклонение перед иностранным, презрение ко всему родному, все это сродни болезни, охватившей нас от низовья до самых верхов. И хоть мы никогда себе в этом не признаемся, но тем самым мы принижаем себя, принимаем на себя роль «обиженного, но гордого».

Максат молчал, в душе он был согласен с товарищем, но не мог произнести свои мысли вслух. Он сам давно замечал эту особенность общества, в котором он жил, но что ужасало его более, порой он воспринимал это как должное и принимал как само собой разумеющееся.

– Мне кажется, этот скептицизм присущ всем людям, – наконец произнес Максат.

– Оно, конечно, так, но только у нас этот скепсис врос в нашу ментальность.

Они вышли во двор автостоянки и Максат направился к машине, Радик шел рядом и продолжал говорить:

– А еще презрение, это тоже меня пугает. Современный человек презирает все, как будто в этом презрении он черпает какую-то потаенную силу. Для современного человека перестало существовать компромиссов, все должно покориться ему, либо исчезнуть вовсе. И точно так же он воспринимает жизнь, как материал для покорения. И я даже не могу представить себе, как это могло с нами случиться, как все эти перемены затронули нас.