Екатерина Риз - В тихом омуте

А вот Николай Васильевич, да и остальные родственники, вряд ли рассуждали, как Юля. Их волновал другой вопрос, куда более меркантильный. Дом, в исторической части старинного городка, в туристической его части, с приличным участком земли, стоил очень больших денег. Цифра обещала быть с шестью нулями в хвосте. И все понимали, какая участь ожидает бабкино наследство, стоит ей уйти из жизни, и Клавдия Поликарповна это прекрасно понимала, и именно поэтому, как предполагала Юля, решила оставить дом в наследство именно Николаю Васильевичу, несмотря на своё неуважительное отношение к нему. Знала, что он вряд ли станет продавать бабкино наследство, просто потому, что оно принесёт ему куда больше пользы, находясь в его владении. Николай Васильевич проживал в городе, никогда никуда не думал переселяться, и мечтал расширить семейный гостиничный бизнес. А большой дом в центре города – это золотая жила. Поэтому Клавдия Поликарповна и написала завещание в его пользу.

Вот только само завещание никто не видел. Оно хранилось у нотариуса, и озвучить его должны были по истечении полугода после смерти, то есть завтра. То, что главным наследником станет Николай Васильевич, было известно со слов самой бабушки свёкра, но зная её коварную натуру, ожидать можно было чего угодно. Клавдия Поликарповна напоследок могла и пошутить. Зло пошутить. И, по всей видимости, это Николая Васильевича в последнее время и беспокоило. Его можно было понять, у свёкра были грандиозные планы на это наследство.

– Всем доброе утро.

Юля обернулась на голос мужа, посмотрела на встрёпанного после сна Арсения, и улыбнулась тому. Сказала:

– Доброе утро. Завтрак скоро будет готов.

Сеня улыбнулся ей в ответ, но несколько рассеянно. Прошёл по кухне, сладко потянулся и остановился возле окна, выглянул на улицу. А Юля закружилась по кухне, торопясь подать мужу завтрак, и не забывая посматривать на того. Не смотреть на Арсения было трудно, муж у Юли был красивый, статный, буквально притягивающий женский взгляд. Высокий, широкоплечий, светлые волосы растрепались после сна, а Сеня зевал и тёр тяжёлый подбородок с милой ямочкой посередине рукой. К Арсению хотелось подойти, прижаться и ещё раз рассказать, что он самый лучший на свете. Именно такое впечатление он производил, особенно, когда улыбался, впечатление милого парня, в которого можно влюбиться с первого взгляда и навсегда. И быть счастливой только от осознания того, что он тоже тебя любит. Сеня выглядел плейбоем с обложки журнала, рядом с которым жизнь непременно превратится в чудесную мечту. Конечно, в чудесную мечту Юлина жизнь после замужества не превратилась, но она была довольна тем, как всё складывалось, и мужа любила. Заботилась, ухаживала, старалась поддерживать, каждый день, и начинала с того, что кормила любимого Сеню вкусными завтраками.

Николай Васильевич тоже за сыном наблюдал, но столь благодушным по отношению к нему не был. Даже буркнул:

– Долго спишь.

– Да где долго? Девяти нет.

– Ты обещал отогнать минивэн в сервис. У меня колено болит, не могу за руль.

– Обещал, значит, сделаю. – Арсений отодвинул стул и сел за кухонный стол, в ожидании завтрака. – А ты, бать, вместо того, чтобы ворчать, лучше бы в больницу сходил, как мать предлагает. И колено бы своё полечил.

– Поучи отца, поучи. – Николай Васильевич допил свой чай и вдруг вздохнул. – Предчувствие у меня нехорошее.

– По поводу чего? – заинтересовался Арсений.

– Завтра нотариус приедет, – напомнила мужу Юля. – Завещание оглашать будут.

– Об этом я помню. А из-за чего нервничать? – Он на отца посмотрел. – Или боишься, что бабка дом дяде Гене отписала?

Сеня насмешничал, но никто больше не улыбнулся. Юле вдруг стало немного неловко, и она украдкой бросила взгляд на свёкра, боясь вмешиваться в разговор. Считала, что чужое наследство её волновать не должно.

– Зато тебя, как посмотрю, ничего не беспокоит, – не удержался от критики Николай Васильевич. – Сидит тут, ёрничает.

Арсений получил свою тарелку с молочной кашей, бутерброды и чай. Принялся за завтрак, а, обращаясь к отцу, сказал, пожимая плечами:

– Бабка была злой, сумасшедшей старухой. Сам знаешь. И ожидать от неё можно чего угодно. Так что, предлагаю тебе расслабиться и получить удовольствие от её последнего спектакля.

– Сеня, она же твоя бабушка, – всё-таки встряла Юля. – Так нельзя.

Муж лишь отмахнулся.

– Я вот от этого наследства ничего хорошего не жду. Даже если она оставила всё нам, наверняка изобрела какой-нибудь подвох. Чтоб посмеяться над нами вдоволь. И, заметь, что она подготовилась к своей такой случайной смерти. Даже ключи от своих сундуков нотариусу передала. И мы уже полгода ходим вокруг них, как дураки. Думаем, гадаем, а там, может, ворох нижних юбок какой-нибудь прапрабабки, подвязавшейся любовницей обедневшего барона или статского советника. – Сеня замолчал, сосредоточено жевал, после чего добавил со всей серьёзностью: – Не верю я во всё это.

Николай Васильевич с явным трудом поднялся, аккуратно переступил на больную ногу, а сыну сказал:

– Вот завтра и узнаем.

Свёкор вышел из кухни, Юля посмотрела ему вслед, затем негромко проговорила, обращаясь к мужу:

– Зачем ты так? Твой папа и без того переживает. Всё-таки это его бабушка.

– Он же не из-за этого переживает, а из-за того – оставила она его с носом или нет. Всё дело в деньгах, мышка. Как всегда.

Юля решила с ним не спорить, подошла, погладила по светлым волосам, после чего наклонилась и поцеловала в макушку.

– Ешь. Я пойду гостей кормить.

Порой Арсений становился очень похож на свою прабабку, проявлял ту же язвительность и бездушность к чужим чувствам. Но ему вряд ли бы понравилось, узнай он о мыслях жены. А ведь она не называла это недостатком, давно свыклась, но семейная черта была на лицо.

На следующее утро из города вернулась Алевтина Ивановна, свекровь Алёны. Приехала рано, первым автобусом, видимо, боялась пропустить приезд нотариуса и событие в целом. Юля вышла из комнаты, чтобы свекровь поприветствовать, но с лестницы заметила, что та уединилась с мужем на кухне, и они даже дверь за собой прикрыли, чего в доме практически никогда не делали. Но, видимо, им было, что обсудить, и поэтому Юля решила им не мешать. Всё происходящее несколько беспокоило. Она не понимала, из-за чего родители Арсения так сильно переживают, ведь не рассчитывают всерьёз получить в наследство миллионы? Обидно, конечно, будет, если Клавдия Поликарповна всё-таки не сдержит своего слова, и дом достанется другим родственникам, которые захотят попросту избавиться от наследства и продадут его чужим людям. Обидно, но явно не смертельно. Но что-то Николая Васильевича беспокоило, как он говорил – предчувствие.