Чёрный Лев - Cудьба и долг

– Надо съездить в Палермо, – сказал де Шаньи, – там мы сможем найти арендатора для замка. Лучше бы, конечно, еврея, но испанцы всех их изгнали с Сицилии, значит, будем искать грека. Кто-кто, а уж греки, сведущи в крестьянском труде, и принесут процветание вашему поместью.

Прошёл месяц, когда Педро уже смог передвигаться без помощи костыля. Сказалась ли тут его закалка или врачебное искусство Шаньи, но факт оставался фактом.

В один из дней, на рассвете, Шаньи и Бриан, в сопровождении неизменного Буше, отправились в Палермо.

В дороге Шаньи был весел, развлекая Александра рассказами о жизни в Париже, довольно не лестно отзываясь о придворных и окружении короля. Некоторые из рассказов Шаньи, изобиловали столь пикантными моментами, что де Бриан краснел, в тоже время, с жадностью слушая графа. По всему было видно, что Шаньи состоит при дворе, раз так хорошо знает, личную жизнь Лувра.

– Сейчас Францией правит молодой король Людовик XIII, ему скоро исполнится 25 лет. Самой большой его страстью является, нет, не женщины, а охота. Этой страстью он заболел с детства. Даже его бывший фаворит Шарль де Люинь, пошёл в гору из-за того, что выращивал для короля охотничьих птиц – сорокопутов и получил особую придворную должность – главного птичьего ловчего. Благочестивый и богобоязненный король, привык во всём полагаться на Божью волю, и он совершенно сторонится, избегает и боится женщин.

Десять лет назад, в 1615 году, его женили на испанской принцессе, дочери испанского короля Филиппа III, Анне. Но детей у них пока нет, поговаривают, что Людовик, совершенно равнодушен к своей супруге. При дворе ходили слухи об интимных отношениях короля и его фаворита де Люиня, но пока, это всего лишь слухи, а знающие правду люди, предпочитают помалкивать.

Вот в Англии, там всё проще, там король Яков I, при всех называл своего фаворита, герцога Бэкингема, то своей женой, то мужем.

А то ли дело было в Париже, во времена славного, доброго короля Генриха IV, отца Людовика XIII. У Генриха, только в последний год его жизни, было пять любовниц, а было ему на то время, 56 лет!

А мода, какая в Париже была мода! Многие из женщин, например, прогуливались в платьях со столь смелым вырезом, почти до пупка, что каждый мог рассмотреть их полностью обнажённую грудь, а некоторые дамы, доходили до того, что окрашивали свои соски в ярко-красный цвет.

Ха, а королева Маргарита, первая жена Генриха IV?! Однажды, какой-то монах, в своей проповеди, сравнил её груди «с сосцами Пресвятой Девы». Ей это так понравилось, что она, в знак благодарности, послала проповеднику пятьдесят золотых экю.

Другие священники пытались бороться с подобным оголением, возбуждавшим повсюду, даже в церквах, похоть у многих. Мне рассказывали случай, когда один священник, наверное старый, никуда не годный на подвиги с женщинами, обращаясь к мужчинам своего прихода, воскликнул, что-то вроде такого: «Бесценные мои братья, когда вы видите их вздёрнутые соски, выставляемые с таким бесстыдством, прикройте свои глаза», ему ответили таким хохотом, что бедолага покинул амвон, не закончив проповеди.

Людовик же, как только стал самостоятельно править страной, издал указ «по упорядочению и реформированию одежды придворных, отличающейся чрезмерной вольностью и избыточными украшениями». Он запретил при дворе не только открытые декольте, но даже слишком обтягивающие фигуру платья, которые кажутся ему, откровенным приглашением к сладострастию.

Также, молодой король, занял непримиримую позицию к поединкам. Он требует, чтобы дворяне отстаивали свою честь в суде, а не с оружием в руках.

А бывший фаворит короля де Люинь имел много врагов, но у него не хватало духу встречаться с ними в честном бою. Он поручал защищать свою честь своим братьям Оноре и Леону.

Де Люинь, этот крестник Генриха IV, из захудалого дворянского рода из Тосканы, раньше был простым смотрителем королевских вольеров, и у него, с братьями Оноре и Леоном, был один нарядный камзол на троих, в котором они по очереди появлялись в Лувре. А потом, Люинь, понравился Людовику и стал обер-камергером, государственным советником, комендантом Бастилии и Тюильри, губернатором Пикардии, кавалером ордена Святого Духа, коннетаблем Франции, и это при том, что он был, ну просто никаким военачальником.

А его братья – Оноре д'Альбер, известный также как Кадене, стал герцогом де Шоном, был законодателем мод в Париже, а Леон, он же Брант д'Альбер – стал герцогом де Люксембург. Они окружили себя целым сонмом своих земляков, и в Лувре повсюду слышался их тоскано-прованский говор, ко двору, как мухи на дерьмо, слетелись многочисленные родственники Люиней, и все они, очень торопились, из бедных стать богатыми.

Мать короля, Мария Медичи, тоже не отличалась целомудрием. Ещё при жизни Генриха IV, она умудрялась наставлять ему рога.

Как-то раз, король Генрих, совершал прогулку в окрестностях Парижа. Он остановился, нагнулся, просунул голову между ног, и сказал, глядя на город:

– Ох, сколько гнёзд, принадлежащих рогоносцам!

Один сеньор, бывший рядом с ним, повторил тоже, что проделал король, и тут же воскликнул:

– Сир, я вижу Лувр!..

Де Бриан весело и громко рассмеялся. Шаньи последовал его примеру. Когда друзья насмеялись вдоволь, Шаньи продолжил:

– А вот ещё один забавный случай. Однажды королева Мария Медичи, эта толстая флорентийка, сказала:

– Я бы хотела одной ногой быть в Сен-Жермене, а другой в Париже.

На что Франсуа де Бассомпьер, ответил:

– В таком случае, я бы хотел находиться в Нантере. Не поняли?

Де Бриан отрицательно повёл головой.

– Да всё дело в том, что Нантер, находится посередине, между Сен-Жерменом и Парижем.

Шаньи и Бриан, вновь оглушительно расхохотались.

– Да, Александр, Париж, а особенно королевский двор, это сосредоточение интриг, зависти, злобы, коварства, измен, подлости и предательства. Там всегда сильный пожирает слабого. У кого больше денег или есть влиятельные друзья, тот всегда оказывается прав, но к счастью, встречаются там и благородные люди, которые ставят свою честь, дороже жизни. Есть там верные и преданные друзья, только надо постараться их найти. А иначе, иначе, всё было бы очень и очень скверно.

Я верю в вас, Александр. Вы молоды, храбры, умны, превосходно владеете шпагой. Вы найдёте свою дорогу в жизни, сумеете пробиться наверх, завоевать богатство, уважение, славу, тем более, что у Вас есть я. Я всегда окажу Вам всяческую помощь и поддержку, помогу советом, знаниями, да и всем остальным, если конечно, вы будете в этом нуждаться.

– Благодарю Вас, граф. А позвольте Вас спросить?…

И не дожидаясь разрешения, Бриан продолжил: