Чёрный Лев - Cудьба и долг

Слушая оскорбления Бриана, этого нищего баронишки, дон Себастьян Перруджи размышлял: действительно, ведь не ему, в его шестьдесят четыре года, выходит на поединок. Хотя в молодости, он довольно исправно владел ножом, но это осталось в далёком прошлом, а сейчас, всю работу за него делали другие, или деньги. Да, его окружают одни трусы, которым от него нужны только его деньги! Он мог приказать своим людям наброситься на этих двоих и убить их, но он не был уверен, что его люди смогут победить. Слишком большие потери понёс он прошлой ночью. Сейчас два преданных ему человека отправлены в Палермо, чтобы нанять новых людей. Да, и что скажут люди? Убить двух человек, двух дворян, хоть и чужеземцев, которые среди белого дня приехали к нему? И так его репутация пошатнулась, после двух нападений на замок. Двух поражений. В Палермо, во дворце вице-короля, на него уже смотрят косо, а в округе, все смеются за его спиной. Уж слишком эта война затянулась. Жаль, что не удалось сразу же убить этого щенка. Проклятый трус Рисобаль, стоит, как ни в чём не бывало…

Выход на лужайку перед домом молодого человека, его племянника, сына его сестры Каролины, прервал ход мыслей Себастьяна Перруджи.

– Вы храбры, молодой человек. Я уже перестал и надеется, что здесь найдётся такой. Могу я узнать ваше имя?

– Родриго Баджи, к вашим услугам, – и молодой человек учтиво поклонился.

Александр аккуратно слез с лошади, стараясь не потревожить раны. Микстуры микстурами, а кожа и тело то его, не чужое.

– Барон де Бриан, честь имею, – и Александр обнажил клинок.

В следующее мгновение их шпаги скрестились, и Бриан сразу понял, что Родриго Баджи серьёзный противник. Может быть, у него не было умения и ловкости, но упорства, силы, желания победить, хватало вполне. Ведь иногда, выносливость побеждает мастерство.

Александр пока с лёгкостью отбивал все удары и выпады противника, стараясь отыскать брешь в его обороне, и самому перейти в атаку. После одного из сильных выпадов Родриго, Александр сделал шаг назад, Баджи последовал за ним, чем сразу же воспользовался де Бриан. Он резко перешёл в контратаку и после пары обманных манёвров, ловким ударом, обезоружил своего противника и приставил шпагу к его груди.

– Ну же, вперёд, убивайте! Ведь вы за этим сюда пришли, – хладнокровно и спокойно сказал Родриго.

– Нет. Мы пришли, чтобы преподать урок, и мы его преподали. Я не буду убивать вас. Вы храбрый молодой человек и при других обстоятельствах нашего знакомства, мы могли бы стать друзьями.

И сказав это, Александр убрал шпагу от груди Родриго и отошёл к своей лошади, не сводя глаз, с собравшихся на крыльце.

Теперь настал черёд де Шаньи. Он слез с коня, поднялся на крыльцо и наклонился к Перруджи. Окружавшие дона Себастьяна слуги и домочадцы, напряглись, но никто не сделал, ни малейшей попытки, остановить графа.

– Слушай меня внимательно, Перруджи, и запоминай. Если ты ещё раз, попытаешься убить барона де Бриана, если с ним вдруг, произойдёт несчастный случай – его сбросит лошадь, он утонет, в него попадёт молния, – я буду обвинять в этом тебя. И тогда, клянусь тебе, я приду, и убью тебя. Но перед этим, я вырежу всю твою семью – жену, дочь, сыновей, всех! Меня зовут Мясник Морон, можешь поспрашивать обо мне, у своих друзей.

На дона Себастьяна Перруджи, было страшно смотреть. Его лицо стало белее мраморных колон, поддерживающих крыльцо его виллы, белее его белой батистовой сорочки. Оно было бледно не от гнева или негодования, оно было белым от страха, который внушил ему, своими словами, этот граф.

Шаньи спустился с крыльца, вскочил в седло, подождал, пока на своего коня сядет Александр, и они шагом направились к воротам. У ворот они забрали Буше, который в случае, если бы, что-то пошло не так, как спланировал граф де Шаньи, должен был связать боем троих оставшихся охранников у ворот и обеспечить выезд с виллы графа и барона.

Бедняге Буше, весь путь от дома Перруджи до замка Бриан, вновь предстояло проделать пешком.

Солнце клонилось к закату. Трое путников двигались в абсолютном молчании. Отъехав достаточно далеко от виллы, Александр почувствовал, что силы оставляют его, он побледнел и покачнулся в седле.

Шаньи быстро наклонился к нему и ухватил его за локоть.

– Держитесь, Бриан, держитесь. Осталось не много.

Александр вымучено улыбнулся и кивнул головой. Холодный пот выступил у него на лице, чёрные круги плясали в глазах. Он поплотнее сел в седло и крепче ухватил поводья. Он не помнил, как они ехали оставшийся путь к замку, но когда услышал, что копыта лошадей простучали по подъёмному мосту и они въехали во двор замка, силы окончательно оставили его, и он стал падать. Словно в каком-то чёрном тумане, он увидел, как к нему быстро бежит Шаньи и будто издалека, долетел до него голос графа:

– Держи его, Буше.

На следующее утро, Шаньи, первым делом растолкал ещё спавшего Буше, и отправил его в ближайшее селение за продуктами. Потом он тихонько прошёл в одну из комнат замка – де Бриан спал беспокойно, лицо его было покрыто потом, он метался и что-то бормотал, перемешивая французские и испанские слова латынью.

Педро уже не спал и граф осмотрел и промыл его рану.

– Всё хорошо, старина. Дело идёт на поправку. Скоро, можно будет вставать.

Педро молча, с благодарностью, кивнул головой.

Не зная чем себя больше занять, граф де Шаньи поднялся на самый верх донжона, и стал осматривать окрестности. Отсюда открывался чудесный вид на часть благодатной Сицилии.

Благодатная, и в тоже время несчастная земля Сицилии принадлежала всем по очереди – и по сути, не принадлежала никому. Множество самых разных завоевателей, мешая формированию собственной национальной индивидуальности у жителей острова, наделили эту землю таким калейдоскопическим наследием, что никакая общность и идеи единства народа Сицилии, стали невозможны. Финикийцы, греки, карфагеняне, римляне, готы, византийцы, арабы, нормандцы, немцы, испанцы, французы – все оставили здесь свои следы. На этой земле, переплелись языки и религии, искусства и архитектура.

Сейчас островом владели испанцы, и их владычество имело для Сицилии самые печальные последствия. Прежние сословные государственные чины, были упразднены, всякое свободное движение духа подавлялось, духовенство, распространяя в народе суеверия, держало его в состоянии полнейшего отупения, чиновничество было до крайности развращено. Земельная собственность была сосредоточена в руках дворянства и духовенства. Вся тяжесть высоких налогов ложилась на плечи низшего класса населения, которые вследствие подорожания предметов первой необходимости – всё больше впадали в состояние крайней нужды.