Чёрный Лев - Cудьба и долг

Шаньи подошёл к Педро, опустил его на пол, подобрал чей-то оброненный кинжал, и разрезал на старике колет и рубашку. Неожиданно Педро пришёл в себя, в руке его блеснул нож, который он приставил к груди Шаньи.

– Педро, успокойся, мы не враги, я хочу помочь тебе.

Рука Педро опустилась.

– Как Александр?

– Жив. Ранен не опасно, в бок и в руку. Сейчас спит.

– Проспали мы их, проспали… Слишком близко они к нам подобрались… Такой суматошный день… Все устали. Ведь знали, что нападут и проспали…

– Они тоже не пальцем деланные, и постарались напасть на нас неожиданно.

Но Педро уже не слышал его, вновь потеряв сознание.

В комнату вошёл Буше, неся обеими руками горшок с парующей водой. Через плечо у него была переброшена сумка. Вид у Буше был страшный, он весь был покрыт кровью своих противников, которая подсохнув, образовала на его лице корку. Надо сказать, что в ближнем бою, Буше предпочитал действовать раскладным корсиканским ножом, или двумя, а для этого надо было подойти к врагам практически вплотную, и их кровь, обильно залила его.

– Наконец то, Буше. Возьми факел и посвети мне.

При свете факела он увидел, что буквально всё тело Педро покрыто рубцами и шрамами.

«Да, вот она жизнь наёмника. И ты наносишь удары и самому, немало достаётся». Взяв сумку, он немного порылся там, и достал кусок белой материи, которую намочив в горшке с кипятком, принялся обмывать от крови пулевую рану на правом плече Педро, вторая пуля, поразившая Педро, засела в правом бедре. От действий Шаньи, которые наверно причиняли ему боль, хотя граф и старался действовать аккуратно, Педро вновь открыл глаза.

– А ты Мясник, Шарль де Морон. Эк, как ты их разделал, топором то…

– Чтобы победить в этой битве, надо было придумать какой-то ход, а в бою, гнев, ничем не хуже отваги. Другого выхода не было.

Педро согласно кивнул головой.

– Не отключайся, старик. Расскажи мне лучше об этом Перруджи, что он собой представляет, и как к нему подобраться.

Подумав немного, Педро начал:

– Я тут, кое-что разузнал. Одному мне, к нему было не подобраться, стар я уже, да и мальчишку, не хотелось оставлять одного. В общем, раньше, лет сорок назад, он был простым рыбаком, иногда промышлял морским разбоем и контрабандой, ну, как и большинство в округе… Затем, выгодно женился, охмурив дочку купца Фабрицио Коллонтонелли. Вскоре её папаша отдал богу душу, не знаю, сам он загнулся или ему помогли, слухи ходят разные, и Перруджи, унаследовал всё его состояние. Он хорошо развернулся, купил несколько кораблей, и увеличил денежки своего тестя. Постепенно он начал прибирать к рукам и всю округу. Крестьяне с окрестных селений не могут ничего продать или вывезти на базар в Палермо, не заплатив Перруджи. Также ни один корабль не будет разгружен или загружен в порту Палермо, пока владелец или капитан судна, не заплатят Перруджи отступного. В Палермо у него бордели, он заправляет одним из крупнейших базаров города. Также у него большой дом в городе, но сейчас, в жаркие летние месяцы, он живёт на вилле за городом, недалеко отсюда, в районе местечка Чинизи. Он довольно богат, в Палермо всё решает при помощи взяток. Поговаривают, что у него прикормлены алькайд [4] Алькайд, алькальд – в средневековой Испании и Португалии высший полицейский чиновник города и коррехидор [5] Коррехидор – назначался королём, обладал высшей административной и судебной властью в городах и провинциях . Главная мечта его, получить потомственное дворянство. У него было пятеро детей. Старшего его сына, Луиджи, убил господин барон, другой погиб в Мексике, дочь воспитывается в Неаполе, в монастыре, два других сына – Роберто в Риме, каноник, хочет стать кардиналом, а там, чем чёрт не шутит и Папой Римским, а Карлоса вы видели, это тот, который командовал этим отребьем.

Шаньи уже закончил обрабатывать рану Педро и молча слушал.

– Пулю я не вытащил, засела слишком глубоко, попробую завтра при солнечном свете. А пока, отдыхай.

Он нашёл чудом сохранившийся на полу кувшин с вином, разыскал кубок, налил в него немного вина, а затем высыпал немного какого-то порошка, извлечённого из сумки.

– Вот, выпей старина. Это снимет боль и поможет тебе уснуть.

Педро без всяких колебаний сделал несколько глотков. Он понимал, что если бы Шаньи хотел отравить его, то не стал бы возиться с его раной, а попросту, проткнул бы его старую шкуру чем-то острым.

– Буше, перенеси барона в правую башню, потом, поможешь перетащить Педро на кровать. Утром приберёшь здесь. А сегодня ночью, поспать тебе не придётся, будешь нести караул во дворе замка. Вдруг они вернуться.

Закончив обрабатывать раны де Бриана, Шаньи почувствовал, как он устал за сегодняшний день. Спустившись во двор замка, он с трудом нашёл Буше, который довольно удачно замаскировался возле ворот. Отсюда ему было видно и внутренний двор и подходы к галерее, к которой всё ещё были прислонены лестницы. Граф кивнул Буше, поднялся в правую башню, сел на стул, положил скрещенные руки на стол, на них голову, и мгновенно уснул.

Александр проснулся, когда солнце уже приближалось к полудню. Сев на кровати, он некоторое время боролся с сильным головокружением. Когда оно прошло, и из глаз исчезли чёрные круги, он осторожно встал на ноги, покачнулся от слабости, но удержался, и направился к выходу из башни. Его движения немного сковывали повязки на плече и на боку, но в целом, он чувствовал себя довольно сносно.

Во дворе он увидел, что Шаньи, собирается куда-то отправляться, его испанский жеребец стоял осёдланный, а сам граф, что-то говорил Буше.

– Добрый день, господин граф.

– О, Александр. Добрый день, как вы себя чувствуете?

– Спасибо, хорошо. Как Педро, где он?

– Мы перенесли его в донжон, у него паршивая рана, задета кость, но пулю я извлёк, думаю, что он поправится.

– Я хочу поблагодарить Вас, за помощь. Если бы не Вы, то нас убили бы наверняка.

– Не стоит благодарностей, Александр. Я просто выполняю своё обещание, данное Вашему отцу. И отчасти, я и сам виноват. Виноват, что не дал отдохнуть вам днём, утомил вас, да и сам заснул, не позаботившись о мерах предосторожности. Мы все ведь знали, что они нападут, но…

– Я смотрю, что вы уезжаете? Могу я узнать, куда?

– Да так, хочу нанести кое-кому, визит вежливости.

Александр несколько мгновений размышлял, к кому это с визитом едет Шаньи, а потом, всё поняв, воскликнул:

– Я поеду с вами! Это моя война! И этот, как вы его называете визит вежливости, должен нанести я! Тем более, после вчерашнего нападения.

Теперь настал черёд призадуматься графу де Шаньи. И чтоб как-то выиграть время, он произнёс: