Александр Лапин - Крымский мост

В общем, для номенклатурных детей любая дорога плавно вела к занятию номенклатурных должностей.

Но тут нашла коса на камень. Отец – уже генерал – хотел, чтобы сын занял достойное место в военной элите. Прочил ему такую карьеру.

Бабушка же хотела, чтобы он делал партийную. Потому что «партия – наш рулевой». И она могла обеспечить внуку блестящую судьбу сначала – в комсомоле, а потом – в партийных номенклатурных организациях.

В общем, схлестнулись.

Но тут подал голос и сам Олег. Парень неглупый, он очень хотел стать журналистом.

В конце концов нашелся вариант, который удовлетворил всех.

На семейном совете решили. Будет он учиться в ЛВВПУ. А расшифровывалась эта сложная аббревиатура просто. Он будет учиться в городе Львове в Высшем военно-политическом училище Советской армии. На отделении военной журналистики.

Кстати говоря, это отделение пользовалось чрезвычайной популярностью у детей высокопоставленных военных – генералов, адмиралов, маршалов. Работа не пыльная, интеллигентная. А выслуга лет, оклады, довольствие, надбавки, квартиры, форма, льготы и привилегии – военные. Опять же части наши и в Чехословакии, и в Венгрии, и в Германии. Еще много где стоят. Вплоть до Кубы.

Можно мир посмотреть за казенные деньги.

А так как училище политическое, то в любое время можно с таким образованием перевестись и в высшие школы при ЦК КПСС.

Да мало ли куда можно устроиться и сделать карьеру при таких родственниках!

Ну, опять же, ребенок чувствует призвание к журналистике. Пусть будет и ему приятно.

Так оказался он на Западной Украине, в славном городе Львове. Тут, почти как в другом мире, жили так называемые «западенцы».

Учиться ему понравилось. Тем более что преподаватели понимали, с каким контингентом имеют дело. И особо не давили на привилегированных курсантов.

Случались и «самоходы», и разные смешные эпизоды.

Нельзя сказать, что он был постоянным кавалером. И строил «серьезные отношения». Как баловень судьбы, он и по женской части, что называется, был «ходок». Разведенные дамы под сорок, девушки-нимфетки, невесты на выданье, вечные невесты – куда еще идти солдату, то бишь курсанту, куда нести печаль свою?

Как и многие курсанты, он к четвертому курсу, так сказать, «забурел». Завел себе «гражданку», то есть гражданскую одежду. И тайком уходил вечером из казармы.

Выбравшись за забор, он прямиком направлялся к знакомым. Там переодевался. И бежал на свидание. К очередной девушке.

В тот раз банкет длился долго. Он подзадержался. И выпил немало. Да так немало, что забыл о том, что надо пойти переодеться.

И отправился прямиком в часть.

То бишь в джинсах, кроссовках и рубашке в цветочек с большим воротником.

Пробравшись в казарму, он аккуратно разделся. Аккуратно, по уставу сложил на стуле перед кроватью свои штаны и рубашку. Выровнял строго носки кроссовок. И завалился спать.

Прервал его безмятежный утренний сон вопль дежурного по части майора Петухова.

Открыв и протерев глаза, он увидел стоявшего напротив его кровати и подпрыгивающего от злости красного, как повязка на рукаве, и орущего благим матом майора:

– Что это?! Что это?! Что это?! – так, словно его переклинило, вопил майор, указывая на его кроссовки, торчащие белыми носами в длинном ряду черных, начищенных, яловых курсантских сапог.

Рядом с майором стоял смущенный дежурный по роте, его закадычный дружок Эдик Доля. И, виновато хлопая глазами, пожимал плечами, словно не понимая, как могло случиться такое – курсантские сапоги мистическим образом превратились в белые кроссовки…

Отсидев три дня на гауптвахте, Олег пришел к простому практическому выводу: если уж принял на грудь, то лучше из самохода не возвращаться, пока не протрезвеешь.

Можно будет потом что-нибудь придумать. А то и гражданки лишишься. И на губу залетишь…

На следующий год их уже распределяли по специализации. И он захотел пойти во флот.

С третьего курса их группу переодели в форменные черные бушлаты. Выдали тельняшки и черные брюки, к которым Олег долго не мог привыкнуть. Потому что у морских брюк не было ширинки. И застегивались они крючками сбоку.

Но это неудобство со временем он преодолел. Привык. А в остальном все было прекрасно.

Выпустился он не то чтобы удачно, а просто супер. На Черноморский флот.

В то время Краснознаменный Черноморский флот, базировавшийся в Севастополе, насчитывал сто тысяч человек личного состава. И восемьсот кораблей. Это была могучая армада, полностью господствовавшая на Черном и Средиземном морях.

Молодой красивый лейтенант приступил к работе в многотиражной газете на флагмане Черноморского флота. А уже через год его талант был замечен. И он был переведен в штаб. В главную флотскую газету.

Жизнь улыбалась ему во все тридцать два зуба. Но тут началась перестройка, которая в тысяча девятьсот девяносто первом закончилась катастрофой. Последовали известные события. И в конечном итоге старший лейтенант Мировой оказался на Северном флоте. А затем вернулся в славный город Петербург. Теперь уже Петербург. К любимой бабушке.

Служить на Балтийском флоте.

Балтийский флот тогда представлял собой жалкое зрелище. Конечно, он не был самым главным и могучим и в советское время. Но он был старейшим. Имел традиции, восходящие к Петру. Имел свою базу в Кронштадте.

Однако общий упадок в стране особенно негативно отразился на нем. Моряки месяцами не получали жалованье. Дисциплина упала ниже плинтуса. Специалисты увольнялись тысячами.

Но Мировому, как ни странно, нравилось служить. Нравилась морская форма. Нравилась работа. И он, в отличие от многих, не терял бодрости духа. Утешал себя тем, что все это временно.

Другое дело – бабушка. Понимая, что Советский Союз доживает последние дни, она не растерялась, не стала ныть и плакаться в жилетку, как многие тысячи бывших руководителей. Бабушка с головой «окунулась в рынок». Имея аппаратный вес – как-никак секретарь горкома партии – и огромные связи, она уже в ранний период создала несколько кооперативов, на которые поставила верных людей.

Через эти структуры пожилая леди, понимая, куда дует ветер, накупила ваучеров.

И не прогадала. Ее «золото партии» не растворилось незнамо где.

Она умело использовала все возможности. Даже Олег поспособствовал ее многотрудному делу. Как? Познакомил бабушку с несколькими старшими офицерами с Кронштадтской базы. И… Екатерина Алексеевна учредила вместе с ними так называемый Моряцкий банк.

Она и здесь правильно рассчитала. Во-первых, через этот банк пошло денежное довольствие флотских экипажей. Во-вторых, в том зыбком, туманном экономическом климате, который господствовал в России, люди искали надежности, стабильности и порядочности.