Мария Малухина - Москва – София

Катерина вышла из-за дверцы шкафа. Она успела одеться, и теперь подошла к большому зеркалу, чтобы поправить смазавшийся в душе макияж.

– Слушай… А как ты с этим живешь, а?

– С чем это? – ухмыльнулся Георгий.

– Ну… не совсем мудак, но мудак же, да? И я мудак. И все мы мудаки. Да не мудаки даже, просто плохие люди. Вот твоя жена – хороший человек, и мой муж, он тоже хороший, а мы – нет.

– Слушай, Катерина. Это же не твое настоящее имя, да?

Она кивнула.

– Мне тоже Георгий не нравится, отвратное имя. Но это хорошо, что их от балды программа выдает. Даже не надо напрягаться, чтобы псевдоним выдумывать. Так вот, Катерина, или не Катерина, послушай. Внимательно послушай, потому что тебе это надо. Это приложение – лучшее, я тебе повторяю, лучшее, что могло произойти с нашей семейной жизнью. Ты сама подумай – разве хороший человек становится говном от того, что делает что-то плохое? Даже не плохое, просто предосудительное с точки зрения общественной морали. Посмотри на себя. Ты производишь впечатление приятного человека. Приятного и порядочного – иначе ты бы мне такие вопросы не задавала. В другой какой-то жизни, в параллельной вселенной, я бы тебя пригласил на свидание. А потом на второе. А потом мы бы съездили отдохнуть. И съехались бы вместе. И жили бы долго и счастливо. Может быть. А может, и нет. Не суть. Но в этой параллельной вселенной у тебя и у меня был бы выбор. А тут его нет. Нету его. Либо мы их бросаем – и вот тогда мы действительно, как ты выражаешься, плохие люди. Прямо-таки хрестоматийные злодеи. Либо, вот, как есть. Мы же сохраняем семью, Катя, понимаешь? Потому что мы даем себе крошечную поблажку, отдушину, форточку приоткрываем, чтобы воздухом подышать. Просто пожить вне заданных обстоятельств, хотя бы пару часов. Я люблю свою жену, люблю. Но что, я, получается, монстр, если у меня на эти цветы татуированные не встает? Никак? Ни с закрытыми глазами, ни в темноте, никак, понимаешь? Я как будто гусеницу трогаю. Как в детстве, такое, вот, детское отвращение, с которым ничего не поделаешь. Я пытался перебороть, но это чистая физиология. И что? Что, я плохой человек после этого, Катя? Может, и плохой. Но я был бы еще хуже, если бы что-то ей сказал. Даже заикнулся бы по этому поводу. Вот в этом я абсолютно уверен. На все сто.

Катерина не знала, что ответить. Она просто смотрела на Георгия, на то, как под искусственным светом ламп его лицо кажется поношенным и усталым. Очень, очень усталым.

Она надела пальто и протянула, было, Георгию руку – целовать его на прощание было как-то глупо, но он поймал ее ладонь и крепко сжал в своей.

– Послушай, мы с тобой никогда больше не увидимся. Я улечу в свой город, сюда я в командировки не часто. Да и приложение второй раз нас не соединит. Но… я просто знаю, через что ты проходишь. Как тебе сейчас хреново. Потому что я это уже пережил. И я знаю, что и поговорить-то об этом не с кем. Дело даже не в том, что у приложения такая строгая политика неразглашения. Хотя, да, хорошо, что посторонних не пускают. И по сарафанному радио узнают. Но не в этом даже дело. Даже если с кем поделишься, не поймут. Не поймут, Катя. Если о «Лучших половинах» слух наружу просочится, нас же живьем сожрут. Ты представь себе заголовок из серии: «Тиндер для измен инвалидам». И ведь это действительно так. Но вот только им не понять, что для нас это – единственный способ прикоснуться к нормальной жизни. Которой у нас никогда больше не будет. Это как откусить от торта. Кусочек, махонький, на зубок. Потому что им, обычным этим хорошим, сука, людям, торт можно каждый день, а у нас диабет и аллергия на сладкое. Подумай об этом на досуге вместо того, чтобы себя жрать поедом. Я на это потратил первые пару месяцев в «Половинах», а тебе вот, это, бесплатный совет даю. Основанный на собственном опыте.

Он сжал ее руку еще раз и отпустил.

– Спасибо, – сказала Катерина. – За всё.

Хоть уходила она уже в своих туфлях на высоком каблуке, ковровая дорожка все равно съедала звук ее шагов. Как будто ее здесь никогда и не было.

***

Обратный Убер она заказала не до дома, а до соседней с ним улицы. Не из конспирации – какая тут конспирация, а чтобы зайти в кондитерскую. Кондитерская была крошечная, для своих – для жителей окрестных домов, но продавалось в ней на удивление много всего, и Катерина набрала разного, по чуть-чуть. Кусочек медовика, кусок шоколадного торта, пять разных эклеров, малиновый бисквит, лимонная меренга, фруктовые корзинки и несколько разноцветных макарунов.

Шурша пластиковыми коробками в пакете, Катерина зашла в квартиру. В ней стоял сырой, чистый дух влажного паркета, значит, домработница ушла совсем недавно. Не снимая пальто, она прошла в гостиную. Шторы задернуты, и ни свет фонарей, ни шум машин сюда не доходит. Перед огромным плазменным телевизором – глубокое мягкое кресло. Рядом с ним – инвалидная коляска, теперешний ежедневный кошмар.

По телевизору какая-то сложно узнаваемая американская комедия из девяностых. Они все похожи – «Когда Гарри встретил Салли», «Неспящие в Сиеттле». Что-то такое.

– Ты не спишь?

Игорь тихо замычал в ответ. Не спит. Катерина села на подлокотник кресла, осторожно погладила страшную, обожженную щеку. Ему уже не больно, но к этому сложно привыкнуть. Такой ожог – он почти везде. Все тело – один большой ожог. Один большой шрам. Одна большая беда.

– Я так и знала, что ты не спишь. Я тебе всякого вкусного принесла. Набрала ерунды всякой, будем пробовать и жиреть. Сейчас покажу.

Какой там жиреть – он худой, как палка, несмотря на минимум физической активности. Ноги-то всё. Вообще всё. И если бы он набрал хотя бы пару кило, был бы какой-то прогресс. Но прогресса пока нет.

В кармане пальто бикнуло, и Катерина вытащила телефон.

– О, Лиза пишет, что славно посидели. Надо повторить. Мы и правда славно посидели. Коктейльчиков попили, поболтали.

На экране высветилось уведомление от приложения «Лучшие половины»: «Катерина, пользователь Георгий поставил вам пять звезд. Хотите оценить ваш опыт с пользователем Георгий?» Катерина провела пальцем по шкале, и отправила ему такой же рейтинг.

– Так, давай посмотрим. Значит, тут эклеры. Обычный, фисташковый, малиновый и… вроде, с миндалем. Это пирожные – тут твоя меренга любимая. Это шоколадный торт, а это медовик. Мне, чур, медовик, но могу поделиться. Хочешь?

Игорь тихо замычал в ответ. Телефон опять бикнул. На экране всплыло: «Спасибо за ваш отзыв. Начать поиск нового свидания?»

Игорь пытался поднести ко рту лимонную меренгу, но руки, изувеченные бедные руки дрожали и не слушались.

– Подожди секунду. Я сейчас.

Катерина замерла перед экраном, но это была секундная заминка. Палец опустился на зеленое «Да», и она сунула телефон обратно в карман пальто, вынула пирожное из трясущейся Игоревой руки, и поднесла его прямо к губам мужа.