Рокси Купер - Больше чем слова

Когда одним ясным субботним утром в прошлом месяце она привезла к нам моего трехмесячного племянника, то использовала его как предлог, чтобы завести разговор, которого я избегала.

– Ну… и когда вы с Мэттом думаете… – Она жестом указала на Джуда, который крепко спал в своем автокресле.

– Не в ближайшее время. Я только-только начинаю понемногу чувствовать себя нормально, – ответила я. – И мы оба в настоящий момент заняты карьерой. Не хотелось бы надолго от нее отрываться. Когда ты собираешься назад на работу?

– Хм. Ну, даже не знаю, вернусь ли. Я столько статей и отчетов прочитала о том, как дети в конечном итоге становятся умнее и здоровее, если кто-то из родителей сидит с ними дома, и подумала, может, я просто… не вернусь. Ну… не прямо сразу… – Ее голос стих.

От изумления я застыла с открытым ртом. Эбони изучала юриспруденцию в Даремском университете и всего два года назад начала работать в престижной юридической фирме.

– О! Э… ладно… а ты уверена? – спросила я несколько озадаченно.

Из нас двоих для Эбони карьера всегда была важнее.

– Послушай, Стефани, – она сказала спокойно, отпивая кофе, – что может быть важнее, чем самой воспитывать своего ребенка и быть рядом каждый день его жизни?

Ну как с таким поспоришь?

– И кроме того, наша мама так нас растила. Я хочу, чтобы и у Джуда было то же самое. Помнишь, как здорово было, когда она каждый день встречала нас у ворот школы?

Конечно, помню. Я могу нарисовать это себе, словно все случилось каких-то несколько часов назад. В солнце или в снег она всегда была там. Такое можно оценить, только став взрослой. Мама не умела водить машину, а потому ходила пешком. Все поддразнивали ее из-за того, что она восемь раз проваливала экзамен на права. Но она умела смеяться над собой, в этом была она вся. В конечном счете мама признала, что она явно из тех женщин, которым суждено, чтобы их повсюду возили. Даже когда шел дождь, она настаивала, чтобы мы надевали резиновые сапоги и шлепали по лужам по пути в школу – так веселее. В школу мы шли через деревню, потом сельскими тропинками. Так красиво было летом: колокольчики в полях, и высокая трава щекотала нам ноги, когда мы скакали по ней в форменных юбках.

И она всегда приходила, ждала у ворот, чтобы нас забрать: высматривала наши взволнованные мордашки, когда мы выбегали из школы, чтобы ее обнять. Столько раз на школьном дворе мы подносили ей поделки с уроков труда: космические ракеты, хижины-иглу и замки? В действительности это были нагромождения пузырьков, рулонов туалетной бумаги и коробок от бумажных салфеток. Она всегда охала и ахала, когда их получала.

– А что думает Уилл о твоей идее оставить работу? – спросила я.

Да, конечно, идея сидеть с детьми благородна и все такое, но решиться на такой огромный шаг? Я не сомневалась, что они могут себе его позволить. У Уилла шестизначная зарплата, которую он получает за что-то «банкирское» в Лондоне (я так и не поняла, за что именно), а потому я уверена, что дело не в деньгах, но суть-то не в них.

– Со мной согласен. Он хочет для своего мальчика самого лучшего.

– А ты сама? С ума не сойдешь?

– Не глупи, Стеф! Конечно, не сойду. Я найду чем заняться! Я уже записалась на этой неделе на детский массаж, в секцию маленьких пловцов и «крошек-топтышек». А когда он подрастет, будет еще больше всякого разного. И вообще я, наверное, за это время рожу еще парочку.

– Похоже, у тебя все распланировано, – откликнулась я, пораженная таким планом.

Эбони и Уилл женаты уже пять лет, но сестра всегда намеревалась выйти замуж первой. Она уже в пятнадцать лет начала планировать свою свадьбу, и собственно событие мало чем отличалось от исходного замысла. С Уиллом она познакомилась в университете, и они действительно идеально подходят друг другу. Они – из этих пар, которые взаправду хорошо притерлись друг к другу, но, знаете что? – в их семье это она носит брюки, и за ней последнее слово абсолютно по любому вопросу: от того, куда поехать в отпуск, до того, какой гель для душа покупать. В прошлом Эбони перебрала уйму бойфрендов, и мало кто готов был мириться с «ее замашками». Кое-кто назвал бы ее мегерой, желающей все контролировать. Она же считает себя просто «организованной».

– Послушай, можно дать тебе совет? – спросила она.

Ее лакрично-черная грива завязана в неплотный пучок на макушке, и пучок подпрыгивает вверх-вниз в такт ее репликам. Сестра всегда умудряется выглядеть без усилий стильно, как мне никогда не удается. Сейчас она сногсшибательно смотрится в джинсах и футболке «Ганз-эн-роузес» (я искренне сомневаюсь, что ей нравится музыка группы) и выглядит «ах какой небрежной»… но я-то знаю, что она уйму времени потратила, чтобы добиться такого впечатления.

– Я знаю, что вы женаты… ну… всего несколько месяцев, – сказала она (а в голове у меня вспыхнул образ Джейми, который я быстро удалила). – Но просто помни… чем ты моложе, тем легче вернуть себе фигуру. Вот у меня снова джинсы десятого размера. А ты старше меня, поэтому не затягивай. – Она подняла брови, точно это самый веский и приемлемый аргумент.

Да, всегда можно положиться на младшую сестру, уж она-то даст тебе почувствовать себя лучше или хорошо о себе думать.

У Эбони не было времени засиживаться. Она умчалась на собрание какой-то «группы младенцев» в частной школе недалеко от нашего дома. Думаю, она действительно уже записала Джуда в школу. Такое вполне в ее духе.

После отъезда Эбони я еще долго думала про сестру и ее «план». В какой-то момент, вероятно скоро, Мэтт начнет заговаривать о детях. Знакомые уже спрашивают. Это же естественно, верно? «Ага, теперь вы женаты, так скажите же, когда намерены произвести человечков?» Но нельзя же им ответить: «Не ваше собачье дело», поэтому приходится вежливо смеяться и бормотать «поживем – увидим» или какую-то еще чушь в том же духе. Помоги боже женщинам, которые вообще не хотят детей! Они-то как умудряются вывернуться?

Вот только я правда хочу детей. Но не прямо сейчас. Наверное, после того, как себя в порядок приведу. Надо сначала разобраться в проблеме Джейми. Что бы она, черт побери, ни подразумевала.

Вполне предсказуемо, Мэтт использовал ситуацию Эбони, чтобы оседлать любимого конька и начать проповедовать.

– У нее мозги варят. Я про то, что ей же не надо работать, тогда какой прок? – размышлял он вслух однажды вечером за длинным обеденным столом на застекленной террасе, пока мы ждали приезда папы.

Я люблю сидеть на застекленной террасе. Она – единственное, что мы привнесли в дом. Это – красивое помещение в задней части дома, куда попадает поразительное количество света. Из восстановленной древесины нам вытесали балки, вышеупомянутый обеденный стол нам изготовили на заказ – он такой большой, что сначала пришлось поставить его, а уже потом стеклить вокруг него террасу. Мэтт надеется, что однажды все места вокруг него заполнят дети. У него есть брат и сестра, но он с ними не ладит. Он – врач, она ученый, оба очень талантливы и успешны в своей области. Мэтт вечно их критикует, обзывает «высокомерными» и «самодовольными». Но со мной они всегда были очень милы.