Рокси Купер - Больше чем слова

За первой бутылкой вина мы охватили все возможные светские темы для первого знакомства: его работа учителем рисования, мой диплом по английской литературе, школы, в которых мы учились (он – муниципальной в рабочем районе, я – в частной гуманитарной), и его диплом Лондонского университета. Мы много улыбались и смеялись.

За второй мы расхрабрились настолько, чтобы перейти к темам более личным.

Джейми рассказывает, каково это было расти в районе муниципального жилья в Манчестере девяностых, как искусство стало для него прибежищем от всякой дряни, что творилась кругом, как в старших классах он сбегал с уроков и прятался в художественном крыле, чтобы заниматься творчеством. Очевидно, что живопись его страсть и во многих смыслах спасение. Я видела подобное прежде.

– Итак, мисс Карпентер, – говорит он вдруг, – собираетесь мне рассказать, почему вы надломлены. Ведь выглядите вы так, словно жизнь у вас удалась.

– Долгая история, по правде сказать, – говорю я, морщась от того, какое получилось клише. – Но я стараюсь привести себя в чувство. Продвигаюсь понемногу.

Он смотрит на меня проницательно, во взгляде ни тени осуждения, только готовность слушать. Нас разделяет тишина.

– Я… немного… съехала с катушек. Небольшой срыв. На какое-то время потеряла сама себя, – объясняю я насколько могу расплывчато.

Есть что-то в том, чтобы поведать свои тайны незнакомому человеку, верно? Это ведь так легко. Почему так выходит? Возможно, потому, что чужие тебя не судят. Ты для них безымянна. Близость на небольшой отрезок времени, который принадлежит вам двоим и никому больше.

Я смотрю на Джейми, оценивая его реакцию. Он, вероятно, думает, что я психованная, но сейчас уже слишком темно, ничего не разобрать. Единственный свет исходит от Хитвуд-Холла, мягкое, теплое мерцание, выхватывающее его скулы, нос, подбородок.

– А как ваши родные отреагировали? – спрашивает он.

Я смеюсь.

– Ну, не поймите меня превратно, я люблю свою семью, но они, правда, не знают, что делать в таких ситуациях. Если хотите знать мое мнение, я, вероятно, самая нормальная из всех. Но им нужно чем-то заняться, чтобы отвлечься от собственных недостатков, поэтому проще сосредоточиться на мне. Пока они исправляют и лечат меня, им не приходится решать собственные проблемы.

– Расхожая черта. Моя мама – такая же, – откликается он.

– Вот как? Чертовы семьи, да?

– Мой отец ушел, когда мы были совсем маленькие. Я не видел его с тех пор, как мне исполнилось десять. Но мама все еще цепляется за гнев и обиду из-за его ухода.

– Ох, мне так жаль…

Джейми пожимает плечами:

– Такова жизнь. С тех пор от него ни слуху ни духу.

– Ему же хуже, – вставляю я.

– Ну, да… – Он замолкает.

– Ну, расскажите-ка лучше побольше о себе. – Я стараюсь взять оптимистичный тон, чтобы скрасить разговор, который неожиданно свернул в опасную сторону. – Какова повседневная жизнь художника Джейми?

– Просто семейная жизнь, преподавание в колледже, собственные картины, когда хватает времени. Я мастерскую в гараже обустроил.

– Замечательно, что вы продолжаете заниматься творчеством, – говорю я. – И какова мечта?

– Моя мечта?

– Да…

Джейми задумывается секунд, наверное, на десять, словно давным-давно никто его о таком не спрашивал, возможно, с тех пор, как он был ребенком. Или, быть может, он забыл.

– Собственная выставка в Лондоне. Профессиональное признание.

– Жена вас поддерживает? Простите, как ее зовут?

– Вы про Хелен? О да, – отвечает он с энтузиазмом, отпивая большой глоток вина. – Она без ума, что я не бросил творчество.

Я ему улыбаюсь. Какой же он замечательный!

– Вот это очень важно. Вы давно вместе?

– С восемнадцати лет. – Джейми улыбается.

– Ух ты! Потрясающе! – восклицаю я. Десять лет! Это действительно потрясающе. А еще я шокирована, хотя и не знаю почему. – И вы все еще… счастливы? Еще не дошли до стадии, когда друг друга возненавидели?

– К счастью, нет! – смеется он. – То есть она – мой лучший друг. Мы познакомились в колледже Святого Мартина, она – великолепный дизайнер. Сейчас она заместитель редактора в одном журнале в Манчестере.

– Так, она пошла на более коммерческую стезю?

Он смеется:

– Да, нацелилась на деньги. Она гораздо практичнее меня. Боюсь, я – классический образчик романтичного богемного художника.

– Уж я-то считаю, в этом нет ничего дурного, – отвечаю я. – Так когда вы поженились?

– Четыре года назад, когда мне было двадцать четыре. Скромная свадьба. Ничего особенного. Детей пока нет. Все вечно спрашивают, – добавляет он, закатывая глаза.

– А куда спешить? Я сама в ближайшее время ничего такого не планирую.

Я улыбаюсь, отпиваю солидный глоток.

– Да, кстати, – он игриво стукает меня по руке, – а у вас какая мечта?

Поразмыслив над этим довольно долго, я вдруг понимаю, что у меня, кажется, вообще нет мечты. Даже жалко, верно? У меня нет ни мечты, ни амбиций, ни целей.

– В будущем году замуж выходите, – продолжает он. – Роскошная пышная свадьба?

– М-да, роскошная пышная свадьба… – улыбаюсь я.

– Вы такую всегда хотели?

Я еложу на скамье, поправляю плед, плотнее в него заворачиваюсь.

– Она правда будет красивая. В великолепном замке в часе езды отсюда, там есть ров и подъемный мост, и все такое! Его Мэтт отыскал, счел, что это будет идеально, – восторгаюсь я.

– Как вы познакомились со своим женихом?

– Около трех лет назад, когда жила в Лондоне. На одной вечеринке. Честно говоря, это было как раз в то время, когда у меня был дурной период, но поняла я это позднее, – объясняю я.

Все время Джейми не отводит взгляд от моего. Ощущение чего-то напряженного, но нет, не жутковатого или пугающего. Он из тех, кто умеет заставить любого собеседника почувствовать себя самым важным человеком на свете. Я видела это, когда он разговаривал с учениками – будь то женщины или мужчины. Хорошо, что уже темно и что, откровенно говоря, я плохо вижу его глаза, не то я просто потерялась бы в них и замолчала.

– Но в дурной период он меня не бросил. – Я продолжаю. – Мой папа его любит, и он работает на нашу семейную компанию.

– И вы с ним счастливы? – спрашивает Джейми.

На мгновение его прямота меня ошарашивает.

– Да, конечно, – бездумно отвечаю я. – То есть у меня же кольцо, мы назначили дату, пригласили сто пятьдесят человек родных и близких… – Я смеюсь.

Джейми улыбается, отворачивается на мгновение.

– И, кроме того, Мэтт – такой отличный парень. Когда он смотрит на меня, он видит защищенность, надежность, жену, мать его будущих детей…

– Уверен, он видит то же, что и я, умную, интеллигентную, остроумную и прекрасную девушку.

Произнося это, Джейми выглядит немного смущенным, опускает глаза на бокал, который сжимает в руке. А мне на ум вдруг приходит разговор, который я как-то вела с одним моим другом, изучавшим в университете какую-то разновидность психологии: он тогда сказал, что когда перечисляют твои качества, то что больше всего ценят, ставят в конце, чтобы не слишком подчеркивать. Интересно, Джейми правда думает, что я красивая?