Жорж Александр Ваган - Поль Мартан и волшебная лупа

– Можно я, можно я? – обратился Пьер к Полю, видя, как тот собирается вытащить ключ, чтобы открыть дверь.

– Нет, держи лучше пирожные, только не тряси и не наклоняй коробку.

Поль передал её Пьеру и только когда убедился, что Пьер хорошо двумя руками держит её, отпустил. Затем сверху он положил филиппинские сладости, повернулся к двери, вставил ключ и открыл её. Когда они вошли, послышался голос мамы из спальни:

– Поль, Пьер, это вы?

– Да, мама, – ответил Поль и уселся на стульчик у двери, чтобы снять ботинки. А Пьер сразу же, с коробкой в руках, кинулся к маме в спальню.

– Тапочки, свинюшка! – крикнул ему вдогонку Поль, но Пьер его не услышал.

Поль переобулся, повесил пальто, взял тапочки для Пьера и направился к маме в спальню. Коридор вёл через кухню. Поль увидел через стеклянную дверь, что на плите стоят готовые праздничные блюда и маленький столик для них с Пьером накрыт. Он подошёл к двери спальни. Хоть она и была открыта, он всё же постучал по ней пальцами – так его приучил отец: не входить никуда без стука. Поль старался соблюдать всё то, чему его учил отец. Так он чувствовал продолжающуюся близость с ним.

– Входи, Поль, – послышался голос мамы.

Поль вошёл в просторную светлую комнату с огромным окном, смотрящим в сад. Слева от входа всю стену занимал шкаф. Пьер любил затаиться в нём, когда они играли в прятки, зная, что Поль без разрешения в спальню не войдёт. Направо от входа была ещё одна дверь, в ванную, где они с отцом часто купались и играли в морской бой или в подводников. Впереди, напротив входа, была большая мамина кровать. На ней, откинувшись спиной на подушку, сидела мама в халате салатного цвета в обнимку с Пьером, так и не снявшим пальто. Коробка с пирожными лежала на столике рядом с кроватью. Поль бросил к ногам Пьера тапочки:

– На, переобуйся, свинюшка, – строго, но с улыбкой приказал он.

– Мама!.. – завизжал Пьер. – Он меня обзывает.

– Поль, мой дорогой Поль… – мама протянула руки, чтобы обнять его. Сын с радостью бросился к ней и поцеловал. Он очень любил маму, и его мучил страх потерять её. Она обняла обоих мальчишек, прижав их головы друг к другу.

– Как кушать хочется… Что это у нас так пахнет, была мадам Элен? – спросил Пьер, облизывая губы.

– Да, идите умойтесь и перекусите.

Пьер и Поль встали с кровати.

– Вот ещё господин Михалис Папаянис передал пирожные.

– Как мило с его стороны, – сказала мама. – Отнесите их на кухню, пожалуйста.

Поль отнёс коробку на кухню и направился в их с Пьером комнату. Посреди неё валялись башмаки и пальто.

– Пьер, – умоляющим голосом протянул Поль.

Пьер высунулся из ванной комнаты:

– Я умываюсь.

– Убери сначала свои вещи!

Когда, наконец, порядок был восстановлен, братья отправились на кухню. Там их ожидало тёплое пюре, рыба и пудинг. Ребята с удовольствием поели.

– Поль, ты поможешь мне написать письмо Деду Морозу? – заискивающе спросил Пьер.

– Тебе уже пора самому писать свои письма.

– Я могу наделать ошибок, и тогда моё письмо не поймут и пришлют мне не то, что я попрошу! Пожалуйста, ты ведь мой лучший друг…

– Хорошо, хорошо, – сказал Поль. Он знал, что если Пьер начнёт приставать, то не отстанет, пока не добьётся своего.

– А ты сам написал письмо?

– Нет.

– Почему же?

– Потому что никакого Деда Мороза не существует.

– Не говори так! – возмутился Пьер. – А то он обидится и больше к нам не придёт. Разве ты не помнишь, как он приходил к нам в прошлом году? Помнишь?

«Но у него на руке почему-то были дедушкины часы», – подумал Поль, а вслух сказал:

– Помню, помню… – он не хотел лишать младшего брата веры в Рождество.

Они встали из-за стола и вернулись в свою комнату. Она представляла собой большой прямоугольник, по двум сторонам которого стояли две кровати в виде медвежат и два письменных стола. Слева в углу большой шкаф с вещами, посреди комнаты широкий ковёр, напротив входа, почти на всю стену, стеклянная дверь, ведущая в сад. Летом она почти всегда была открыта, и от этого комната казалась ещё просторнее.

Поль уселся за стол, взял из тумбочки бумагу, карандаш и приготовился писать, но ему захотелось поспать после обеда…

А Пьер улёгся на свою кровать, закинув нога на ногу, и начал крутить волосы у виска. Он делал так всегда, когда о чём-то мечтал.

«Дорогой Дед Мороз!..» – пересиливая себя, начал писать Поль. Но тут усталость медленно сковала сперва его глаза, а затем и голову. Пьер что-то ему сказал, но Поль его не расслышал.

– Дорогой Дед Мороз, – произнёс вслух Поль ещё несколько раз, как заклинание…

Вдруг он смял бумагу, выскочил из комнаты, накинул башмаки и пальто и выбежал из дома. На улице уже было темно.

– Аристос! Аристос! Где же ты, сколько можно тебя звать?..

Голос раздался из глубины тёмной каменной комнаты. Там, под светом нескольких лампад, согнувшись над столом, сидел в деревянном золочёном кресле Великий Магистр гномов, хранитель мудрости Хоох Первый. Уже несколько дней он что-то искал среди свитков большой библиотеки, не общаясь ни с кем, кроме своего любимого ученика.

Они перечитали не одну сотню манускриптов. Свитки лежали повсюду: на столе, на стульях и даже на полу.

– Что ты копаешься? Сколько тебя ждать?

– Кажется, я нашёл его, – сказал молодой гном, протягивая свиток.

– Если бы ты внимательно слушал и точно следовал моим указаниям, то не искал бы так долго. Я же всё подробно тебе объяснил, – упрекнул его старый хранитель.

На самом деле, он любил этого молодого гнома с юношеской козлиной бородкой, голыми щеками и горящими от любознательности голубыми глазами. Тот относился к Магистру как почтительный сын. Старик и вправду заменял ему отца. Когда родители малыша вместе с множеством других гномов погибли в штольне, которую обрушили гномы чёрного клана, другие кланы взяли на воспитание оставшихся сирот. Самого слабого из них вырастил Великий Магистр. Он дал ему имя Аристос, что означало «отличный» или «успешный». Ведь как корабль назовёшь, так он и поплывёт.

Внимательно рассмотрев свиток, Магистр воскликнул:

– Молодец! Это именно то, что мы искали. Смотри: тут печать первого Великого Магистра, тогда ещё он сделал пояснение к пророчеству, оно вот-вот должно сбыться. Время, отпущенное нашему миру, на исходе, – задумчиво произнёс как бы про себя Великий Магистр, – мир не будет уже никогда таким, каким был, всё изменится, семя погибнет, и из него вырастет дерево, что принесёт множество плодов! Мир исчезнет, как сон, а мы проснёмся и увидим новую жизнь.

– Что всё это значит? – спросил испуганно ученик.

– Сложно понять, что будет за дверями смерти, пока ты туда не проникнешь.