Анна Гер - Я не сдамся. Дамасская сталь. Книга прервая

Забили стрелку, всё обговорили, закрепили договоренности хорошими посиделками в ресторане: они – с подругами, мы – с мужьями. На следующее утро мы уже ехали на авторынок покупать себе машины. Теперь у нас опять была крыша, значит, можно снова спокойно заниматься своими коммерческими делами. Конечно, спокойствие – понятие относительное. Но раз перестали корежить, поджигать и стрелять по машинам – уже спокойно.

Думаю, надо пояснить, почему мы знали, что нас пугают, но не хотят убить. Явно не потому, что мы такие крутые. Дело в том, что наша смерть не принесла бы выгоды никому, поскольку взять с нас было нечего. Понятия «частная собственность» не существовало, квартиру отобрать в то время было нельзя. Машины? «Копейка», «тройка» – им грош цена. Новые автомобили на рынок не поступали. Их сразу сразу перегоняли в края, где растут мандарины и абрикосы. На своих машинах, которым было по восемь-десять лет, мы за раз перевозили по двадцать ящиков водки, совершая в день три-четыре рейса. Через год мы их просто отправляли на свалку, хорошо, если своим ходом. Забрать палатку? А кто в ней работать будет? Ну точно, не они сами и не их подруги, которых интересовали только «Мартини» и «Амаретто», они ведь халяву выбрали, а не работу. Все понимали, что замены нам пока нет, поэтому нельзя нас ни убивать, ни калечить, ни слишком сильно расстраивать… Хотя вскоре ситуация изменилась.

Не знаю, как мне справиться нахлынувшими чувствами. В этой главе я расскажу об одном из самых страшных периодов в моей жизни. Не могу сказать, что просыпаюсь по ночам в холодном поту при воспоминании об этих событиях, теперь они ушли в прошлое… Но тогда все было впервые. Испытываю почти физическую боль, и к горлу подкатывает ком, который с каждым абзацем становится всё ощутимей. Мне хочется зажать рот рукой, чтобы невольно не вырвался крик ужаса. Люди! Что с нами со всеми случилось?! Как? Скажите – как? Как мы, бывшие октябрята, пионеры и комсомольцы, стали убивать друг друга? Почему сначала мы маршировали на слетах военно-патриотической песни, писали сочинения о «Молодой гвардии», а потом пытали друга утюгами? Почему мы читали Пушкина и Достоевского, а потом все вместе создали бандитское государство?

Когда я слышу по телевидению ностальгические воспоминания о прекрасном советском образовании, которое нам надо вернуть в школы, извините, но на моем лице возникает презрительный оскал. В лихие девяностые мы пришли из СССР!!! В нашей юности не было разлагающей морали Запада: нас туда не пускали, чтобы мы не расстраивались. Не было тотального влияния Интернета и проплаченных СМИ: все читали правильные газеты, слушали правильные новости. Не было пагубного влияния голливудского кинематографа – вся страна смотрела патриотические, строго нравственные, прошедшие советскую цензуру фильмы. Так почему же мы все дружно стали завидовать жизни бандитов и проституток? Вы знаете, что старшеклассники писали в сочинениях на тему: «Кем ты мечтаешь стать»? Мальчики заявляли: «Мечтаю стать бандитом», – и перечисляли преимущества своего выбора. А девочки под стать им: «Мечтаю стать проституткой или женой бандита», – и тоже расписывали прелести такой жизни. И это не миф, не анекдот. Я сама видела эти сочинения, так как у меня подруги работали в школе.

Следовало бы нам разобраться для начала в последствиях такого замечательно «нравственного» образования, прежде чем мечтать его вернуть в школы. Не только бандиты были отмороженными на всю голову, практически все стали такими. И напрасно сейчас многие пытаются прикинуться, что они остались в стороне – все варились в одном котле. Просто мы так испугались, что решили спрятать ту жизнь в подвал, закрыть дверь на железный засов и забыть, как все было. Вот только удивляемся: что это у нас сейчас жизнь такая нескладная? А ведь сколько прекрасных русских пословиц: «Что посеешь, то и пожнешь», «Как потопаешь, так и полопаешь», «Как солому постелешь, так и спать будешь». Мы всей страной едим ту кашу, которую сами себе варили по своим национальным рецептам. Никто со стороны не приезжал бегать за нами с пистолями. Бегали свои, местные: из одного города или поселка, с соседней улицы или двора, из нашего дома или подъезда, одноклассники или соседи по парте. Так давайте все мы, кто остался в живых, не будем ничего придумывать и врать нашим детям про свою романтическую молодость. Им и так приходится разгребать завалы. И если у них не хватит силенок, то достанется внукам. Мы любим это красиво называть «связь поколений».

«Лихие девяностые – это нравственная катастрофа страны», – вот я и сказала это. На весь мир.

А теперь обосную во всех подробностях, почему я так думаю. Извините, что повторяюсь, но у меня волосы стоят дыбом, когда я вспоминаю то время. Будет странно, если у вас и волосок не колыхнется после того, как вы прочитаете эту главу до конца. А ведь это будет не конец, а лишь прелюдия.

Время набирало стремительные обороты. Торговля шла бойко, и не только у нас. В Москве и крупных городах люди начинали осваивать мир коммерции, стали образовываться огромные рынки: одни специализировались на продуктах, другие – на промтоварах. По мере накопления у людей наличности торговля пошла бойкая. Мы решили расшириться и установить ещё одну точку на трассе, между нами и аэропортом. Мы возводили её сами, поэтому учли все реалии жизни – варили стены из самого толстого железного листа, чтобы никакая пуля не смогла пробить. Денег стало еще больше. Самые впечатляющие выручки были в новогоднюю ночь. Мы отмечали праздник, просто курсируя между точками: объедем всех, сумки набьем деньгами, шампанское выпьем, домой заедем, деньги высыпем и – по следующему кругу.

Казалось, нет ничего интересней, чем считать свои деньги. Подчеркну, в те годы и в том возрасте не было более интересного занятия, чем посчитать деньги, сваленные в угол, и понять, сколько же их там. А их там было много, очень-очень много. Поэтому мы так любили праздник Новый год.

Наши деньги нравились не только нам, но и нашим мужьям. Они, каждый по-своему, хотели ими распоряжаться. Не думаю, что это был умысел, нет, конечно. В семьях все деньги были общими, как и полагается. Просто их было много. Кире в этом вопросе повезло больше, чем мне. Во-первых, у нее муж сам занимался «интересными» делами, так что доходы они друг от друга скрывали. Во-вторых, Кира была прижимиста. А я – наоборот: все деньги в семью, для всех, чтобы дом был полной чашей. В своей родной семье я была старшей дочерью, поэтому с детства привыкла опекать родных и друзей. Так что круг моей щедрой заботы был широким. Конечно, деньги – это замечательно, но мне нравился сам процесс созидания. Результаты так впечатляли моих близких, что они не мешали мне зарабатывать деньги. Муж тоже не удержался и предложил помощь в обеспечении палаток: ведь я сильно устаю, поэтому он меня будет возить.