Галина Врублевская - Безумное чаепитие

На помощь родителей сейчас рассчитывать не приходилось: они недавно улетели на другой конец страны на похороны бабушки и задержались там с наследственными делами. Умершую бабушку Арина видела лишь в раннем детстве и не помнила, так что расстраивалась умеренно, только жалея папу. А с другой стороны и хорошо, что мамы с папой не будет на этой вечеринке, потому что семейная неустроенность дочери их беспокоила больше, чем саму Арину. Они уже созрели, чтобы нянчить внуков, и часто ставили ей в пример Наташу, имеющую уже двоих детей.

Да, организовать застолье – тоже проблема. Да еще и развлечь гостей чем-то надо. Арина стала припоминать, как проходили праздники у ее подруг. Ведь, несмотря на то, что она избегала шумные сборища, бывать на вечеринках в чужих домах Арине приходилось.

Минувшей осенью Арину пригласила к себе Наташа, на десятилетие семейной жизни. Просто отказаться было неудобно, ведь когда-то Арина была свидетелем на свадьбе подруги. Приняла приглашение, хотя и знала, что ее ожидает – Наташа сама ей жаловалась – любое застолье превращалось в пьяные оргии. Безудержному веселью задавало тон старшее поколение: малообразованные родители Наташи и многочисленная их родня. Подруга говорила, что все сборища проходят одинаково: море водки, жратва сверх меры, сальные шутки пьяных мужиков, глупое хихиканье раскрасневшихся от водки теток да нестройный хмельной ор. И редко такой вечер обходился без ссор, ругани, а то и драки.

Едва Арина вошла в квартиру, где обитала семья подруги, как общая суета напомнила ей бестолковость самой свадьбы десятилетие назад. Если тогда родители невесты расхваливали гостям купленный для молодоженов спальный гарнитур, то сейчас демонстрировались последние приобретения. Наташина мать, упитанная пенсионерка, перекрикивая голоса собравшихся, направляла их внимание на важные объекты. Какая ванна, а?! Нравится? Половину зарплаты пришлось отвалить! А люстра из пяти рожков, но все лампочки энергосберегающие! А это диванчик для старшего внука – бойкий сорванец лет девяти бегал среди гостей, чуть не сбивая их с ног. Мешался под ногами младший, трехлетний карапуз, то и дело, заходясь в реве и пуская сопли. Замолкал, лишь, когда мама Наташа брала его на руки.

Арина, как и прочие гости, вежливо нахваливала то и это новшество, хотя всё производило убогое впечатление ввиду общей тесноты и захламленности в квартире. В темноватой, хотя и отдельной квартире, выделенной когда-то из многонаселенной «коммуналки» теснились и родители Наташи, и сами супруги, и их дети. И особенно трудно в таком малом пространстве было принимать гостей. Но и в этом семействе подсчитывали копейки и не могли себе позволить снять кафе.

Из нескольких отдельных столов составили один, длиннющий. Этот «крокодил» заползал из большой комнаты в смежную, маленькую, полностью перекрыв проем двери. На разделенный дверью торец отправили всех разновозрастных детей, и хозяйских, и приведенных гостями – детей заставили пробираться под столом к своим местам. За порядком в этом конце стола следил кто-то из гостей, но добиться послушания детей не удавалось. Дирижировало застольем старшее поколение – во главе стола сидели юбиляры и пожилые их родители с каждой стороны.

Арину усадили, где место нашлось – между двумя незнакомыми ей мужчинами. Тот, что справа, был занят своей дамой: женой или родственницей. Зато приземистый толстячок с лысиной, сидевший слева, охотно опекал Арину. Регулярно подкладывал на ее тарелку салаты, соленые огурчики, кусочки ветчины и не забывал наполнять ее рюмку водкой – Арина предпочла бы хорошего вина, но единственная бутылка сухого стояла лишь на детском конце. Навязчивый кавалер заставлял ее пить до дна, чему она, сопротивлялась, и все же выпила рюмку-другую, чтобы не выделяться из компании и вскоре перестала замечать хаос, царящий за столом.

Исполняющий роль тамады, он же юбиляр Николай исправно наливал себе и соседям водку, подгонял тосты. Гостей не приходилось упрашивать, они охотно опорожняли стопки, о чем-то спорили, размашисто жестикулируя. Сидящий рядом с Николашей старик-тесть опрокинул на скатерть банку с соусом, потом звякнула чья-то вилка, упав на пол, и в общем гомоне уже не различались отдельные слова.

Сосед Арины – тот, что сидел слева – сам изрядно охмелев, перестал следить за рюмкой «девочки», что ее вполне устраивало. Однако теперь, расслабясь, он все чаще забывался: то клал ладонь ей на колено, то крепко обнимал за плечи. Арина несколько раз отвела его руку: сейчас, когда и ее голова кружилась, такое поведение соседа не казалось слишком безобразным, но все же малоприятным. Она попросила толстяка не касаться ее. Мужчина чуть сдвинул свой стул, хотя двигаться из-за тесноты было некуда.

Но спустя минуту-другую Арина снова ощутила на своем бедре, заползающую высоко под платье жестковатую ладонь. На сей раз пальцы с такой силой впились в мышцу, что Арине стало больно. Она резко повернула голову к бесцеремонному соседу и увидела, что он самозабвенно, обеими руками, раздирает на части куриную лапку – полное алиби. И тут из-под свисающей скатерти, энергично раздвигая стулья Арины и соседа, выбрался на свет незнакомый подросток, следом на четвереньках выползал Наташин сынок и другие дети – ребятишки притомились сидеть на одном месте, но не могли из-за тесноты иначе покинуть дальний торец стола. Арина собралась отчитать желторотого наглеца, но мальчишка тотчас убежал.

Дети переместились в соседнюю комнатку, временно освобожденную от вещей, и там под звуки бешеных ритмов стали «зажигать», прыгая и бесясь. Начали выходить из-за стола и взрослые, тесня детей на танцевальном пятачке. Сосед Арины, разделавшись с курицей, тоже решил размяться, пригласил Арину на танец.

Музыка, запущенная на полную громкость, заглушала все и вся, и мало кто заметил настойчивый стук по трубе отопления – видимо шум мешал соседям. Но у Арины уже начала болеть голова, потому каждый новый звук усиливался стократно в ее висках. Она решительно сняла со своего плеча руку партнера по танцу – едва передвигающий ногами пьяный толстяк остановился в недоумении – и, лавируя между танцующими, выбралась в коридор, решив незаметно покинуть квартиру.

В прихожей увидела, что мать Наташи, приоткрыв дверь на лестницу, с кем-то разговаривает. За спиной хозяйки дома не было видно визитера, но голос из-за двери раздавался мужской. Очевидно, это был сосед с нижнего этажа, потому что он требовал прекратить шум, жаловался, что у него в комнате от сотрясения осыпается побелка с потолка и дрожит люстра.

Нетрезвая хозяйка с раскрасневшимся лицом – мать Наташи, извиняться не спешила. Напротив, своим ором заставила отступить соседа. Выкрикнула, что еще нет одиннадцати часов, и они у себя в квартире вправе веселиться, как пожелают. Наконец с силой захлопнула дверь перед носом настырного мужчины. Возвращаясь к гостям, заметила Арину и заподозрила, что та собирается уходить. Мимоходом, поинтересовалась, что она делает в прихожей и, бесцеремонно хватая за руку, потащила назад к гостям. Но Арина высвободилась, сказала, что хочет подкраситься здесь перед зеркалом, и сейчас вернется.