Анжела Конн - Девственник. Роман

Визит к подруге стал её первым шагом к освобождению от страданий. Соня звонила несколько раз, справляясь о здоровье Марии, но не навещала её. Обида не давала переступить порог дома, в котором причинили боль. Но друзья тоже страдают… Прежде чем пойти, настраивала себя. Разговаривала по телефону с Антоном не раз.

Мария уже выписалась из больницы и была под наблюдением врача и заботой мужа дома. Речь её постепенно восстанавливалась. Встреча с подругой не прибавила радости Соне; она увидела, что внезапный удар изменил женщину и внешне, и внутренне, но слава богу, не настолько, чтобы не выкарабкаться. Не показала виду, напротив, стала подбадривать её:

– Поправишься, Мария! Думай о себе. Не пытайся изменить что-либо. Это бессмысленно, ведь все – взрослые люди…

Побывавшая у порога невозврата и чудом не переступившая его, Мария кивала в ответ. Наверно думала о том, что самой Соне не мешала бы помощь. Увлажнившиеся глаза её говорили об этом красноречивее слов. Она сочувствует Соне, видит бог!.. Но бередить свежую рану не стала, успеют ещё наговориться. Всему свой срок. Только перед уходом попросила навещать её.

Провожая к калитке, Антон спросил Соню:

– Ты-то как? Он смотрел на неё прямо, без жалости и антимоний. Это понравилось Соне. Она понимала, что и он пережил не меньшее потрясение, как и каждый из них. В другой обстановке он повёл бы себя иначе, но болезнь жены вынуждала его взять себя в стальной кулак, чтобы суметь поставить её на ноги. Соня по-женски пожалела мужчину. Видела, понимала его внутренний протест случившемуся. При прощании голос её дрогнул. И только… Нюни распускать не в её характере. Ни жалости, ни слёз… Крепко сжимая его руку в своей, с чувством выдохнула:

– Всё утрясётся, Антон. Сейчас главное, чтобы Мария выздоровела. Ты держи меня в курсе, если что… я рядом. Остальное переживём. Не жалей меня… Может, в чём-то и моя вина…

Антон смотрел ей вслед, пока Соня шла по тропинке к остановке. И только тогда, когда силуэт её исчез за деревьями, он в бессилии развёл руками и нетвёрдыми шагами, в задумчивости, пошёл к дому. К жене.

Двухлетняя девочка в махровом комбинезончике лимонного цвета парила над его головой, заливалась в смехе и летела прямо в его раскрытые объятья. Он подкидывал малышку до тех пор, пока Мария, выглянув из дома, не останавливала их забавы.

– Прекрати, Антон, умаялась девочка. Иди ко мне, доченька, цыплёнок мой, – ворковала Мария, вытирая слюнки Агаты. – Замучил папка мою девочку… Отвернувшись от матери, малышка тянула к нему ручки, требуя продолжения.

Эта кроха после рождения стала счастливым наполнением и украшением их брачного союза. Жизнь крутилась вокруг неё – взросление, учёба, радости, переживания, поездки… Агата заслуживала исключительно самого лучшего от родителей, и получая это лучшее, росла скромной, послушной и любящей девочкой.

В какой период они проморгали её, он не мог понять. Да, она никогда не видела ограничений от любящих родителей, делала что хотела и как хотела, была свободна в выборе подруг, действий, передвижений. И Мария, и он не доминировали над дочерью в её предпочтениях… Но ничто не указывало на то, что невинные предпочтения приведут милую во всех отношениях девочку к таким результатам, от которых родные люди окажутся между жизнью и смертью.

Алёша умел сдерживать себя. Наследственность одарила его этим качеством или оно выработалось в связи с последними событиями? – трудно сказать. Но в отличие от матери, по его лицу не угадать, какие чувства бушевали в нём. Даже близких друзей не посвящал в свои секреты. Кореш Ник с соседнего двора при встрече бросил фразу, словно невзначай:

– Видел отца твоего… с Агатой. Городок маленький, все друг друга знают, слухи плетутся от дома к дому, словесной вязью вьются, с упорством лианы змейкой ползут со дворов на улицы… Сказал будто полоснул остриём по сердцу, впрочем уточнять что-либо не стал. Тактичный… Алёша понимал, что отныне ему придётся держать удар. Достойно. Без нервов. Внутренне готовился к этому и поклялся – смутить себя не даст. И перед другом не растерялся, смекнув, что брошенный мяч следует вернуть. Ничто так не привлекает внимания, как игнорирование. Внесение минимальной конкретики, даже если в ней нет прозрачности и определённости, может утолить возникший интерес.

– Да, – не стал отмалчиваться он, – предки разбежались. Агата новая жена моего отца. Произнёс так небрежно, словно произошедшее было в порядке вещей. Ник присвистнул. То ли смутился, то ли пощадил, но тема больше не поднималась.

– Айда к нам во двор, – предложил Ник, – там как раз наша кодла тусуется. Познакомлю тебя кое с кем. Алёша пожал плечами. Ему всё равно, лишь бы прочь от навязчивых мыслей.

Ранняя весна – провокатор. Молодая поросль человечества хмельное время многоцветья обычно проводит вне дома. Пробуждается природа, будоражит молодёжь, выводя её из тесных домашних стен на волю. Уже издали слышны голоса пацанов, устроившихся на лавочках под развесистыми платанами в центре двора. В вечерние часы, когда старики покидают обычные для времяпровождения места, устремляясь к экранам телевизоров, наступает смена молодых. Развалившись на сдвинутых впритык скамейках, перебивая друг друга, травят анекдоты, хохочут… Прикалываются беззлобно…

– Девушка, вы бы хотели заняться бизнесом? – Да, но чтобы мама не узнала.

– А вот ещё, – продолжает под гогот на вид восьмиклассник:

– Девушка, девушка! Разрешите вас пригласить в турпоход! – Какая я вам девушка! Я уже два раза была в турпоходе.

Щенячий восторг, всеобщий хохот, похлопывание в ладоши. Забавника тут же перекрывает голос другого весельчака:

– Можно ли с детьми говорить о сексе? – Можно, и даже нужно. Всегда узнаете что-нибудь новое… Очередной смех затихает в ожидании нового анекдота от высоченного пацана:

– Один заика спрашивает у прохожего: с-с-с- ска-жи-те, п-п-п-ожалуйста, где ш-ш-школа для з-з-з-аик? А зачем тебе, удивляется прохожий, – ты и так хорошо заикаешься. И снова, – га-га-га-га…

Подошедшие, с ходу подхватив веселье компании, плюхаются на сиденье. Воздух содрогается от звонкого группового смеха. По пустынному двору каскадным эхом разносится гогот, сдувая птиц с облюбованных ими веток. В паузе Ник интересуется:

– Вольготно без девчонок? Шпарите не передохнув. Куда «гёрлы» делись?

– Пошли за мороженым, кажись – откликнулся один из них.

Алёшу поразила бледность, почти прозрачность кожного покрова парня. Не успел он предположить причину такой аномалии, как появились три девочки.

Это были старшеклассницы, лезшие из кожи вон, чтобы выглядеть старше своих лет. Об этом кричала несусветного цвета и покроя одежда. На одной – балахон серо-буро- козявчатой (7) расцветки, на другой – ярко-петушиной окраски кофтёнка, третья облачена в ультрамодные из тонкой кожи тесные джинсы… Вот-вот лопнут. Выпендривались как могли, не ведая того, что со стороны их претензия на взрослость выглядела жалкой и смешной. Она проявлялась в поведении, словечках, нескромных телодвижениях… А где ещё проявить себя и показаться во всей красе?! Только в референтной группе, каждый член которой большой авторитет для другого. Раскованность, граничащая с вульгарностью, – показатель крутости. Явно старались перещеголять друг друга.