Елена Донина-Чембер - Первые повести. Девочка с бездомными глазами. Бус

– О, высокое начальство! – сдал Высочин. Все обернулись.

Пока Маринин протискивался к имениннице, ему в руки сунули стаканчик с шампанским. Он пожелал ту самую стандартную лабуду, от которой открестился Высочин, компенсировав это искренней и немного смущённой улыбкой.

– Итак, тост! – не унимался Высочин, дожидаясь тишины. – Однажды, после сильнейшего стихийного бедствия, осталась на Земле одна единственная женщина. Совсем как Вы в моём сердце, – обнял рано «поплывшую» именинницу, – и она брела по свету, брела, и вдруг, увидела человека.

– Только бы мужик! Господи, чтоб мужик! – взмолилась женщина. И она подошла к нему, и о чудо! На ковре сидел, и устало созерцал мир мудрец.

– О, великий мудрец, – взмолилась женщина, – я так долго шла, я так сильно устала, может ты…, – не будем при детях, и рассказчик покосился на именинницу, – если что, я всё сама. Ладно, – говорит мудрец, я согласен, если только отгадаешь загадку, – Высочин сделал глоточек. – Итак, внимание!

Наступила весёлая «тишина», прерываемая перешёптыванием и смехом.

Рита стояла почти у окна, за спинами, и, почувствовав, что Маринин смотрит, ответила грустно-обвиняющим взглядом, и, не дождавшись финальных пожеланий, допила шампанское и поставила стаканчик на подоконник.

Раньше у неё случались депрессии два раза в год – в канун Нового года и Дня рождения. В эти дни она подводила личные итоги, с каждым годом убеждаясь, что главного в жизни женщины ещё не достигла. Но за последние полгода ощущение собственной несостоятельности разрослось, и все праздники Рита невольно приравнивала к тем двум, и впадала в микродепрессии.

Всеобщий гогот оглушил Маринина, ранее слышавшего эту историю, переродившуюся в тост.

– Так пусть же тебе, – перекрикивая всех, продолжил Высочин, – свет очей наших и огонь сердец наших, тебе никогда не встречаются мудрецы и скучные импотенты, а только глупые, активные и весёлые! – и поклонился кивком головы.

Именинница обняла тост-мэна за плечи и прижала к себе боком, поцеловала в щеку, во вторую и в губы.

Под всеобщее о-о-окание чокнулись и выпили.

В то время, когда Маринин желал счастья, здоровья и успехов, на городском рынке Катя с коллегой торговались с несговорчивыми продавцами.

Стояла самая жара. Торговцы прятались под навесами и в тени деревьев, бережливо накрывая вёдра и стеклянные банки газетами и зонтиками, а покупательницы не снимая солнцезащитных очков, привередливо рассматривали предлагаемые им ягоды. Их устраивал и вкус, и объём, не устраивала только цена.

– Ты будешь покупать?

Катя устала от высоких каблуков, от солнца, пекущего голову, от тяжёлых пакетов, режущих руки, и неопределённости коллеги.

– Буду, конечно. Что зря пришли? – и женщина повертела головой. – Давай, ещё раз, и всё!

– Ну, давай….

– А ты не будешь?

– Чтобы Маринин меня придушил?

– А, у вас же дача! Так и не продали?

– С ним продашь! Почти три года прошло, как свекровь умерла, и мы всё туда ездим, проверяем, заборы новые ставим. И ведь не успевает, а я, честно сказать, и не хочу с этим связываться.

– А у вас там всего полно, да?

– О! Это видеть надо! У них семья была большая….

– Да-да, ты говорила, – перебила коллега.

– Сказал, что после пенсии там жить будет, представляешь? – и Катя слегка рассмеялась.

– А когда у него пенсия? Я ему компанию составлю, – игриво прощебетала коллега.

– Да, ради Бога!

Коллега тоже рассмеялась и погладила Катю по спине.

– Я пошутила.

– А там такой участок, – вздохнула Катя, – его на четыре, даже на шесть, можно поделить.

Коллега сделала некрасиво удивлённое лицо, подняв брови и оттянув подбородок вниз.

Вдруг Катя остановилась.

– Ведро…, – пробормотала она, и направилась к прилавку.

– А говорила, не буду, а сама – ведро! – сыронизировала коллега, и поинтересовалась у девушки, стоявшей за прилавком, – малина свежая?

– Утрешняя! – радостно ответила Надя, позеленив глазами из-под козырька бейсболки.

– Сколько? – не унималась коллега и взяла пару ягод.

Катя, изучив двадцатилитровое светло-голубое ведро с неаккуратной белой полосой посредине, на которой красовалась голубая надпись: «для ягодков», и пристально посмотрев на Надю, перебила её, уже готовую назвать цену.

– Это Ваше ведро?

Надя мгновенно сникла.

– Моё, чьё…?

– И малина Ваша?

Надя растерянно водила глазами.

– Кать…? – удивлённо протянула коллега.

– Понимаешь, Ира, – медленно чеканила правду Катя, – это моё ведро, и малина, я уверена, тоже моя.

Потенциальный покупатель и незадачливый продавец одинаково удивлённо смотрели на Катю, но если Ира искренне недоумевала, то Надя, хоть и была в полной растерянности, отчего её нижняя губка подёргивалась, всё поняла.

– Ведь так, девушка? – добила Катя.

Обездвиженная, словно заколдованная и замороженная, Надя смотрела на свою торжествующую обличительницу, будто они играли в переглядки, и вдруг выбежав из-за прилавка, толкаясь о встречных покупателей, скрылась в толпе.

Катя выиграла.

Пока тамада в мундире травил очередной анекдот, Маринин незаметно ускользнул. Возле своего кабинета он увидел Риту, сидевшую на одном из посетительских стульев, как раз под плакатом, призывающем не замыкаться, а позвонить по телефону доверия.

Нельзя сказать, что об их отношениях не догадывались. Догадывались, подозревали, сплетничали и осуждали, но давно, когда Рита только устроилась в отдел и они начали встречаться. С тех пор, коллектив на половину обновился, и все стали считать, что так и было всегда. Старожилы были уверены, что они давно расстались, а вновь прибывшие не знали с чем сравнить их сегодняшнее поведение, взгляды, разговоры. Поэтому никто доподлинно не знал «есть у них что-то», но, так или иначе, тема для разговоров себя не изжила.

– Вы ко мне? – поинтересовался начальник, улыбнувшийся улыбкой, имевшей приятное праздничное послевкусие, и, повернувшись к посетительнице боком, дважды крутанул ключом в замочной скважине.

– К Вам, Матвей Александрович, – смиренно ответила Рита, ещё пребывающая в состоянии самоедства, отчего решила, что он усмехается.

– У меня вообще-то обеденный перерыв, но если отгадаешь загадку…, – и не закончив шутку, которой он рассчитывал если не развеселить, то хотя бы выцыганить усталую и подыгрывающую улыбку, что называется, за старание, достал из кармана звонящий телефон. Рита, не раз видевшая такое выражение его лица, поняла, что звонит супруга.

– Да, привет.

– Ты на работе? – послышался запыхавшийся голос Кати.

Рита встала, всем своим видом показывая, что, мол, оставайтесь со своей Катей, раз уж так хотите, и, пройдя несколько закрытых кабинетов, распахнула дверь в тот, где по-прежнему господствовали смех и громкие разговоры.