Марина Лугавцова - Огненный пес и Васильевский остров. Сборник рассказов

Медведь чуть развернул тушу в сторону валуна и бодро притопнул лапой по заскрипевшему насту. Мне почудилось, что он слегка кивнул своей новой жертве, как бы давая отмашку к началу главного события его песцовой жизни. Затем, не поворачивая головы, он искоса посмотрел в мой правый глаз и, развернувшись, в три прыжка достиг убежища лиса.

Зазвучала музыка небес. Белый лис расстался с жизнью и навеки поселился в моем сердце.

После студенческой практики на Шпицбергене существование Леонида как-то сразу и необратимым образом изменилось. Началась совсем другая жизнь для дружной семьи Засуличей. Уже в первый же вечер под родной крышей, войдя в гостиную, Леня обнаружил, что мамина коллекция фарфора сиротливо съежилась до размера одной полочки, а все остальные полки массивной витрины на львиных ножках заполнились плотными рядами каталогов и иллюстрированных изданий по искусству. Коллекция лишилась значительной части полярного фарфора. Бесследно исчезла вся колоритная живность, в том числе фигурки десятков белых медведей, не исключая любимого злодея с окровавленной пастью и шутливым прозвищем «принц датский» от знаменитой фирмы Dahl Jensen – доставшегося в наследство от бабушки Лели.

– Мама, – закричал Леня с игривой интонацией, обнимая ее за плечи, – ты сбагрила свои сокровища на Удельную! 3 3 Крупнейший в Санкт-Петербурге блошиный рынок в районе внутригородской железнодорожной станции «Удельная».

Мама не отреагировала на шутку и, осторожно отстранившись от объятий, скучным голосом объяснила, что коллекция распродается потихоньку, а ее сейчас больше интересует английская собачья серия. Необъяснимое равнодушие наотмашь ударило Леонида, как захлопнувшаяся дверь перед носом нежданного гостя. Чуть позже, скупо поговорив обо всем понемногу, они молча пили зеленый чай с кедровыми орешками, почти не замечая друг друга. Леня сидел, не в силах пошевелиться, и наблюдал, как мама за столом увлеченно читала новый номер журнала «Нева» и мелодично звенела ложечкой, зачерпывая клубничное варенье из хрустальной розетки. Хрустальный звон не прекращался ни на минуту. Леня впервые почувствовал, как мама тихонечко, «на цыпочках» отдаляется от него, на ходу позванивая в хрустальный колокольчик: «Ау, где ты, мой маленький мальчик. Я ухожу тебя искать».

С отцом тоже происходило неладное. Папа Володя вдруг рьяно занялся своим здоровьем и стал бегать утром по набережной, как говорил, «соревнуясь в скорости с первыми лучами солнца». Кроме лучей солнца, с некоторых пор отца стал сопровождать в его пробежках почтенный корабел Вениамин Петрович Крылатский – житель углового дома на Большом проспекте. Его влияние на мягкую и податливую к новшествам натуру отца было грандиозным. Он уговорил папу Володю смастерить летние лыжи на колесиках и приступить к совместным тренировкам по маршруту «От ледокола до крейсера» 4 4 От ледокола-музея «Красин» на набережной лейтенанта Шмидта до крейсера «Аврора» на Петроградской набережной. , по строгому научному графику. Крылатский следил за выполнением плана фанатично и трепетно. Два раза в неделю тренировки проводились по вечерам. В местах большого скопления народа.

– Да, да, батенька, будет чрезвычайно полезно перед сном сбросить избыточную негативную энергию, а на насмешников этих, «каликов прохожих», внимания не обращайте. Пустое. Главное – результат тренировок, – задушевно ворковал Вениамин Петрович, бросая с пирса пригоршни крошек избалованным уткам.

– Еще и супружницу вашу уговорим к нам присоединиться. Да не пугайтесь вы так! Попозже, я говорю, позже…

Однажды, возвращаясь домой после занятий, Леонид увидел на набережной две знакомые фигуры на лыжах, яростно стучащие палками по асфальту. Фигуры, сгорбившиеся от напряжения, светились от фотовспышек, а рядом со спортсменами суетились туристы и пассажиры двух пришвартованных к причалу круизных лайнеров. У Лени на душе стало грустно. Несчастный отец. Печальное зрелище. Убегает куда-то на лыжах. Как ножи к ногам привязал и кромсает безжалостно свои застарелые комплексы от бессилия и ярости.

Уже через три месяца после студенческой практики Лене не то что говорить, а вспоминать не хотелось о фантастическом путешествии родных спасателей, оседлавших Васильевский остров. Он, как отец на лыжах с колесиками, убегал от чувства мучительного стыда и непонимания. Зажмурившись, отгонял Ленька воспоминания о своем жалком блеянии скотинки на закланье перед медведем Груманта и о родителях, умудрившихся спасти его каким-то неизвестным способом, предпочитал не думать. Казалось, они расплатились за спасение сына самым заветным сокровищем, и теперь в наказанье предстоит им растерянно блуждать по лабиринту в поисках выхода до конца жизни. Зачем же они притворяются, что у них и сына-то как будто нет? Перед защитой диплома обиженный Леонид собрал вещи и съехал на съемную квартиру.

Леня всегда знал, что ему сказочно повезло с родителями. Благородные, как пара журавлей в небе, родители воспарили над окружающей действительностью, пока внизу крушили и ломали в хлам Империю, безжалостно отгрызая по кусочку, как кошкин хвост, зарплату двух опытных архивариусов. Все можно отнять у беззащитных, абсолютно все, кроме душевного здоровья, взаимной любви и родного гнезда. Невероятное притяжение друг к другу давало им силу раз за разом поднимать две пары крыльев, надежно защищая птенца Ленечку от невзгод.

После окончания университета Володя и Олечка, еще до рождения сына, дружно пошли служить, как торжественно говорил отец, в архив «аж самой Академии, единственной и неповторимой, Академии наук великой России 5 5 Ныне Санкт-Петербургский филиал архива РАН. ». «Запомни, Лисенок, тебе еще когда-нибудь пригодится наша служба в архиве», – говорил папа Володя чуть иронично, чтобы скрыть легкую грусть, иногда интонируя на словах «бескорыстное служение», мягко намекая на финансовые проблемы. Как ни странно, но Леониду действительно помогло без лишних волнений, но вполне заслуженно поступить на бюджетное место геофака романтическое присутствие родителей под кличкой «влюбленные голубки» в далеком студенческом прошлом нынешней университетской профессуры.

Леню особенно не напрягал, хотя изрядно веселил тот факт, что ежедневное совместное существование родителей на работе и дома накладывало неизгладимый отпечаток на их семейное общение. Запершись в съемной студии на Кораблях 6 6 Улица Кораблестроителей расположена в западной части Васильевского острова. Многоэтажная застройка. , он часто вспоминал уютную гостиную с круглым столом посередине. Над столом низко висящий ярко-оранжевый абажур, плавно опускающийся на двух массивных готических цепях, прикрепленных к бронзовому диску с тремя плафонами матового стекла в виде знаменитых ватиканских шишек, и склонившиеся друг к другу в круге света макушки родителей.