Валерия Кондратьева - Белые клавиши

Скоро подоспели Надя с Володей, они шли в обнимку. В руках Нади был маленький букетик любимых ландышей. Согнутые вниз белые головки цветов были сама нежность, чистота и олицетворение новизны и надежды на лучшее. Ольге Володя галантно подарил букет первой сирени.

Все увидели свой новый дом. Поднявшись на пятый этаж, они вошли в квартиру, которая оказалась на первый взгляд очень большой и уютной. Только кухня показалась маленькой, тесноватой для их большой семьи. Но она была своя, собственная! В ней пахло ещё свежей краской от покрашенных в голубой цвет стен и запахом резины от линолеума на полу. Кухня имела выход на балкон, из которого открывался вид на большой пустырь перед домом, где была построена площадка для футбола и мальчишки с визгом гурьбой носились за мячом. Их детские громкие голоса совсем не раздражали новосёлов, только вызывали радость, умиление и, как ни странно, чувство покоя.

Ольга с радостью смотрела на открывающийся перед ней Новодевичий монастырь, вдали за Лужниками маячили Ленинские горы. Вид на золотые купола и чистое небо вызывали в Ольге какое-то особое чувство. Что-то новое, неведомое и прекрасное поселилось у неё в душе. Посовещавшись, все решили отметить это событие походом в кино. Все хотели посмотреть непременно «Большой вальс» с Милицей Корьюс, который, кстати, все уже раньше видели.

Целое лето в Москве царило веселье, новая, неведомая ранее музыка доносилась из всех радиоприемников. До этого никто не видел ничего подобного! Очень многое – мода, джаз, близкое общение с иностранцами ворвалось в советскую жизнь именно во время и после московского фестиваля. Приехало много гостей. Среди них был американский пианист Ван Клиберн, певец из Франции Ив Монтан, чернокожий американский певец Поль Робсон и другие. Всеми чётко осознавалась необычность всего происходящего.

Был первый невоенный салют в Москве, люди на фестивале сдружились. После перенесённой войны, трудных послевоенных лет людям так нужна была дружба!

Сразу же появился новый танец рок-н-ролл, новомодные джазовые композиции. Под их музыку танцевали так называемые «стиляги», одетые очень странно: на ногах ботинки на толстенной каучуковой подошве, прозванной «манной кашей», яркие брюки и блузки, причёски с начесанными чубами, как кок, вверх волосами у мужчин.

Женщины, накрашенные ярчайшей помадой, в широких, как раскрывшийся цветок, юбках, разноцветных, как палитра художника, шейных платочках выделывали ногами неведомые прежде «па». Чтобы юбка была очень пышной, шили специальные нижние юбки, сильно накрахмаленные, с кружевом внизу. Необычность происходящего долго струилась в воздухе!

Приехали в это лето, лето фестиваля, и Люся с Алексеем. Несмотря на то, что квартира была ещё совсем необустроенна, голая, и им пришлось спать на полу, на матрасах, это их не смущало, они привыкли к более тяжелым условиям. Их целыми днями не было в доме, они гуляли по праздничной Москве, побывали в театрах и на концертах. Приглашали и Степана. Мужчины изредка переписывались. Из писем Иван знал, что у Стёпы все нормально, с жильем всё хорошо, квартиру дали хорошую. Работает он много. Приехать летом у Степана никак не получалось. Но как только он узнал, что у Надюхи в конце августа состоится свадьба, сразу же дал согласие прибыть непременно. Молодые решили устроить свадьбу сразу же, как разъедутся гости фестиваля из Москвы.

Весь август Иван занимался обустройством квартиры, а мать с дочкой готовились к свадьбе. Надо было найти хорошую портниху, выбрать, купить материал для свадебного платья, достать где-то хорошие белые туфли на каблуке. Да что там говорить! Дел было невпроворот.

Не найдя хорошей портнихи, Ольга решила сшить сама платье для дочери. Фасон был выбран давно. Перед женщинами стоял образец красоты – несравненная Одри Хепбёрн.

Да что там говорить! На экраны столицы вышли потрясающие фильмы: «Карнавальная ночь», «Отчий дом», «Девушка без адреса» и другие. Содрать фасоны для платьев было легче лёгкого!

Талия платья было чуть завышена, и под ней был завязан на пришитой красной ленте, вокруг тела, под грудью элегантный бантик со спускающимися ленточками, юбка плавно расширялась книзу и у колен была пышной. Трапеция в крое юбки платьев была на пике моды. Сзади на спине шла застёжка на крючках, которая туго затягивала спину Надежды.

Ольга долго примеряла свою работу на Надю, крутила её, вертела перед зеркалом.

– Мама, я еле дышу, очень туго затянула меня! – кричала Надежда.

– Ничего, потерпишь! Видела, какая худенькая Гурченко в фильме? – успокаивала Ольга. – Её, наверно, туго затянули в корсет. И тебя стоит. Будешь настоящая красотка, не хуже Одри!

– Не надо никакого корсета! – визжала Надя. Я и так худая! Я Володе такая нравлюсь!

– Глупенькая, Володя – художник! У него тонкий вкус, невеста у него должна быть утончённая, необычная, – продолжала спорить с Надей мать.

– Ну ладно, все-таки ослабь немного, расставь крючки чуть пошире. А то я не могу и слова произнести.

Обе весело смеялись. И Ольга, и Надя очень любили такие моменты единения матери и дочери.

– Ещё надо купить непременно белые короткие перчатки, – не успокаивалась Ольга. – На последних фото Хепберн в белых перчатках!

– Мама, ну я же не Одри Хепберн! – весело вторила Надежда.

Разумеется, перчатки все же купили. Мать успокоилась. Все были довольны. Вечерами Володя и Надя бегали в кино, сколько фильмов надо успеть посмотреть до свадьбы и до выхода на работу: «Разные судьбы», «Неподдающиеся», «Верные друзья», «Укротительница тигров» – столько всего нового, хорошего!

В эти последние дни лета Надя много раз выезжала с женихом на пленэры в Подмосковье. Это было чудесно! Володя стоял по колено в траве и рисовал с натуры пейзажи: Москва-реку, церквушки на пригорках, деревенские домики, заросшие красной рябиной.

Иногда Володя с Надей ездили в место, где желтели скошенные поля со сложенными снопами. Володя писал их с упоением. В перерывах вдруг кричал:

– Не двигайся! Замри! Сиди так! Профиль чуть левее.

Надежда послушно сидела на солнце и позировала жениху, пока он делал набросок. Как оказывается, приятно чувствовать себя моделью! Картины нужны были Володе к осени, чтобы предоставить худкомиссии на предмет поступления в Союз художников города Москвы. Если примут, это будет внушительный шаг в искусстве для молодого художника.

Свадьба была студенческая. Отмечали в столовой общежития института. Занятия ещё не начались, но столовая уже работала. Ребята украсили зал разноцветными гирляндами и множеством воздушных шариков. Народу приглашено было очень много. Практически весь курс Володиного и Надиного факультетов, не говоря о студентах из студенческого театра. Тамадой был, естественно, Илья. Через полгода была назначена и свадьба Ильи с Машей.