Валерий Фатеев - Выбор

Царёв проехал КПП, остановился возле коттеджа, вышел из машины и заглушил мотор. Дождь прекратился. Ночная прохлада приятно освежала лицо. Однако обычного в подобных случаях ощущения лёгкости и свежести не приходило. Коттедж тёмной громадой высился перед ним. Ни одного освещённого окна. "Тамары снова нет дома", – как что-то обыденное отметил про себя Царёв и стал подниматься по ступенькам.

Заявление на увольнение Царёва Курганов подписал сразу. Ему трудно было представить себе, что тот сразу начнёт сдавать своих компаньонов да и себя тоже. "Хорошо сидит при хорошей крыше" – привычно оценил он ситуацию и положил перед собой второе заявление. Оно тоже было на увольнение и исходило от генерала Бахарева, начальника Управления военного имущества. При анализе документации этого Управления Курганов не обнаружил каких-либо системных нарушений, злоупотреблений полномочиями или явно выраженных коррупционных схем. Безусловно, военная специфика и закрытость информации требовали более углублённого подхода к оценке этого направления работы, а это значит и других методов, и другого времени. Единственное, что отметил про себя Курганов, так это подписание некоторых договоров и актов не лично Бахаревым, а одним из его заместителей. Но из этого ещё ничего не следовало. "Ну что ж, поймём причины", – Курганов взглянул на часы, и в этот момент вошла секретарь.

– Доброе утро, Ирина. Почту можно взять. Заявление Бахарева я оставляю у себя, а его самого пригласи на 10-00. Сообщи Виктору, что в 11-00 я должен выехать в Совет федерации. Возвращение сюда до 17 часов. И ещё. Сегодня вечером жду от тебя предложений по начальнику Управления вместо Царёва.

– От меня??

– Да, от тебя.

– Валерий Петрович, может, это всё-таки поручить отделу кадров, тем более, что это его прямая служебная обязанность.

– Этот отдел кадров однажды уже принял Царёва, а это значит, что сейчас он мне предложит ещё одного такого же. Меня это не устраивает. Хороший секретарь должен знать, понимать и молчать. Я думаю, что из тебя получится хороший секретарь. Жду вечером предложений. Всё.

Эта ухоженная породистая шатенка бальзаковского возраста в первые же дни совместной работы произвела на Курганова в целом благоприятное впечатление, что для него было совершенно нехарактерно. Он очень часто вынужден был менять секретарей, советников и помощников. Болтливость, недисциплинированность, склонность к интригам, низкий уровень общей культуры – все эти качества исключали для Курганова совместную работу. Руководствуясь и в жизни, и в работе принципом: " язык дан человеку, чтобы молчать, говорить надо тогда, когда не говорить нельзя", Курганов высоко ценил в людях лаконичность, точность и аккуратность. Он готов был всему этому учить, но при условии, что сотрудник мог и хотел всему этому научиться.

Ирина была корректна без формализма, предупредительна без назойливости, аккуратна и исполнительна. Но самое важное – она была обучаема. Ей, к примеру, не сразу далось понимание точности регламента: войти в кабинет ровно в 9-00; не раньше и не позже; предложить пройти на совещание всем приглашённым на него за 3 минуты до его начала и не пустить ни одного опоздавшего, независимо от его звания и должности, потому что понятия "опоздавший" просто не существует; закончить рабочий день ровно в 18-00 и покинуть приёмную, а не торчать в ней из солидарности с начальником в расчёте на его благосклонность в перспективе.

Ирина сравнительно быстро вписалась в этот достаточно жёсткий порядок, что, в частности, позволило Курганову с осторожным оптимизмом оценить возможности их совместной работы в дальнейшем, а сегодня предложить ей подумать над кандидатурой начальника Управления. Однако, строго говоря, у Курганова и выбора-то особого не было для подобного поручения. Своего секретаря он за это время хоть как-то узнал.

Время до встречи с Бахаревым Курганов решил посвятить подготовке к Совету Федерации. Было над чем подумать. Вчера на пленарном заседании была утверждена комиссия по проблемам осетино-ингушского конфликта, и Курганов был назначен её председателем. Сегодня предстояло ознакомиться со всеми документами по этой теме, наметить первоначальный план действий, а в понедельник со всей комиссией вылететь на Кавказ.

Ирина вышла из кабинета Курганова удивлённая и растерянная. Конечно, пусть и не в подробностях, но она знала, чем и как живёт Управление федерального имущества. Место было "хлебным". Это знали все. Слышала она и о Курганове. Догадывалась и о его вчерашнем разговоре с Царёвым, и о причинах увольнения последнего. Но одно дело слышать и догадываться, а другое – влезать во всё это самой. Любое её предложение вызовет недовольство или тех, кого не допустила до кормушки, или Курганова, если её кандидатура окажется "вторым Царёвым".

Она вновь попыталась систематизировать всё, что знала о своём теперешнем начальнике. Работники из областного Комитета имущества говорили о своём бывшем губернаторе как о жёстком администраторе и сильном экономисте. Ни взяток, ни каких-либо иных подношений не брал, и "под ним" это боялись делать другие. Был нетерпим к любым проявлениям лжи – от бытовой до профессиональной. Прерывал, лишал слова и удалял с трибуны любого начальника, который в течение первых пяти минут не мог изложить суть своего выступления. За некомпетентность и профессиональные ошибки мог освободить от должности и уволить. За время своего губернаторства сменил больше половины глав районных администраций и директоров областных департаментов. При этом никто никуда не жаловался, в суд не подавал и восстановиться не пытался.

В Министерстве экономики новый заместитель министра начал работу с введения своей собственной этики служебных отношений. На первом же организационном совещании с личным составом своих Управлений и секретариата, как узнала Ирина, Курганов сказал примерно следующее:

"Ваше должностное и материальное положение целиком и полностью будет определяться качеством предоставляемой вами информации и принимаемых вами решений, т.е. своевременностью, достоверностью и полнотой. Вас не должно интересовать, нравится мне или не нравится то, что вы мне говорите. В этих категориях я вашу работу оценивать не буду. Мне абсолютно не важно, как вы относитесь лично ко мне, но абсолютно важно, как вы относитесь к работе. Каждый из вас имеет право на ошибку и не имеет права на её рецидив".

При этом те, кому с ним доводилось общаться и в области, и в министерстве, отмечали, что Курганов практически никогда не говорил на повышенных тонах, не использовал в разговорах с людьми унизительных или оскорбительных формулировок и не применял мат…