Валерий Фатеев - Выбор

«Эрудит. Чехова решил процитировать. Хочет подчеркнуть, что начальник изрёк прописную истину, – отметил про себя Курганов. – Посмотрим, такая уж она для них прописная.»

– С Волгой и лошадьми действительно всё понятно и ясно. А вот ясность в методы и средства достижения нашей цели необходимо внести. Итак, защита нами интересов государства, с моей точки зрения, предполагает:

– защищать эти интересы, невзирая на бездействие, сопротивление или давление на нас любых должностных лиц и любых инстанций;

– считать своей обязанностью восстановление интересов государства во всех тех случаях, когда они нарушены, даже если эти документы или решения мы не готовили и не подписывали;

– нести, в пределах своих обязанностей ответственность за всё, что было до нас, происходит при нас и будет после нас. Всё ли здесь понятно и ясно?

В кабинете повисла тягостная тишина. Наконец Озогин нарушил молчание:

– Для того, чтобы стало понятно и ясно, Валерий Петрович, необходимы комментарии и разъяснения. Что, например, означает: "невзирая на бездействие, сопротивление или давление"?

– Бездействие: мы направили письмо или претензию, требующие ответа или решения. Ни ответа, ни решения не получили. Никаких повторных запросов и никакой переписки. Иск в суд. Сопротивление: мы направили запрос в прокуратуру субъекта Федерации. Вместо решения – формальная отписка. Повторный запрос, но уже в Генеральную прокуратуру. Давление: классическая схема "купить—напугать—посадить—убить". Удастся купить – дальше ты не опасен, ты "в теме", чирикнешь, и тебе об этом напомнят. Напугать можно любого: увольнением, физическим насилием, угрозой для жизни близких. Испугался, и ты уже не опасен, сиди и молчи. Не испугался – найдут статью, посадят в тюрьму или в психушку. Там, если необходимо, и убьют, это чисто технический вопрос. Реализация этой схемы, как правило, идёт по возрастающей пропорционально росту уровня власти, чьи коррупционные интересы нарушены.

– Как же на всё это прикажете "не взирать"? – спросил Алмазов, бросив мимолётный взгляд на Курганова и тут же отведя глаза в сторону.

«Значит, понял, что одной эрудицией не обойтись. Начал думать. Это хорошо», – отметил про себя Курганов, а вслух сказал:

– Никак не прикажу. Каждый для себя это решает сам.

– На что же в таком случае рассчитывать нам? – полковник Фоменко впервые прервал молчание.

– В своих действиях и решениях вы можете опираться только на свои личные качества, безукоризненное соблюдение российского законодательства и мою поддержку не только как вашего начальника, но и как члена Совета федерации, обладающего достаточно широкими правами, полномочиями и депутатской неприкосновенностью.

– Ещё один вопрос, Валерий Петрович. Я – действующий полковник Вооружённых сил России. У меня могут возникнуть проблемы субординации…

– Можете не продолжать. Я понял. Во всех подобных случаях все документы буду подписывать я.

– Прокомментируйте, пожалуйста, ваше понимание ответственности. Оно получается каким-то безграничным, – в подтверждение своих слов Озогин изобразил руками круг, насколько этих рук хватило.

– Договор аренды подписан не нами или вообще до нас. Но он действующий и, следовательно, находится в зоне нашей ответственности. А это значит, что мы несём ответственность за правильность его составления когда-то, за соблюдение его условий сейчас и за последствия его реализации тогда, когда нас уже не будет. По крайней мере, на этом уровне власти.

– В общих чертах понятно, Валерий Петрович. Теперь есть смысл обсудить детали. Так что мы должны делать и с чего начать?

– Правильно. Перейдём к реализации стратегии. Итак, практические шаги по восстановлению государственных интересов в зонах ответственности наших Управлений. Начнём с Управления федерального имущества. Перед вами, Озогин, программа действий на ближайшее время. На первом этапе в прокуратуры субъектов Федерации, а по федеральной собственности – в Генеральную прокуратуру направляются запросы о предоставлении в Комитет информации по каждому балансодержателю о фактическом нахождении на его территории всех юридических лиц с указанием основания для такого размещения, платежей и т.д. Типовой перечень необходимой информации, который мы требуем от органов прокуратуры, разработан мною и находится перед вами. Там же – перечень основных балансодержателей по Москве. Его составило по моей просьбе столичное Управление охраны общественного порядка МВД России. Уверен, вы его дополните собственной информацией, которой, безусловно, располагаете.

– Да, хорошо, понятно.

– На втором этапе, с учётом выполнения первого, всем юридическим лицам, допустившим нарушение действующего законодательства, направляются претензии. К балансодержателю – о возврате арендных платежей в бюджет, к арендатору – о выселении. По балансодержателям, являющимся органами власти и управления, – письмо в правительство с аналогичным содержанием. На третьем этапе по всем юридическим лицам, не выполнившим наши требования, направляются иски в суд. К требованиям предыдущих этапов могут быть с учётом конкретной ситуации добавлены новые.

– Что имеется в виду?

– По балансодержателю, например, такие меры, как снятие руководителя, изъятие помещений, штрафные санкции, ликвидация юридического лица. По арендатору: возврат средств, пени, принудительное выселение.

– Пока других вопросов нет, – Озогин углубился в лежащие перед ним бумаги.

– Теперь – по Управлению военного имущества. вам, несомненно, известно, полковник, об указе президента, разрешившего в Российской армии коммерческую деятельность.

– Вы имеете в виду Указ № 1518 "О порядке реализации и использования высвобождаемого военного имущества"?

– Совершенно верно. Однако используемое мною здесь название этого документа более точно отражает его содержание. Суворов в своё время говорил, что "любого интенданта после пяти лет службы можно вешать без всякого суда". Это было сказано во времена, когда торговля военным имуществом в русской армии была не только запрещена, но и презираема всем русским офицерством. Можно теперь только гадать, что будет с нашей армией, авиацией и флотом и какие будут "откаты". Этот указ – один из самых коррупционных нормативных актов постсоветской России.

– Однако контроль за выполнением этого указа, Валерий Петрович, возложен на Комитет.

– Верно. Мы – чиновники, а это – указ нашего президента. Мы обязаны его контролировать, и мы будем это делать. Однако наш контроль в конечном итоге должен позволить нам получить ответы на два стратегически важных вопроса: каков эффект от реализации этого указа и каковы характер, масштаб и последствия его нарушений?