Владимир Митюк - Рентген. Остросюжетные любовные романы

Она уверенно подошла к лифту, не споткнувшись о ступеньки, и нажала кнопку вызова. Я хотел, было подняться на пол-этажа, посмотреть почту – но вряд ли мне кто писал. Да и кроме рекламы наверняка ничего не было, и потому даже не дёрнулся. Скрипя, кабина остановилась перед нами. Екатерина пропустила меня вперёд и нажала кнопу моего этажа. Я сам это заметил, и утвердительно сказала:

– Шестой?

Мне оставалось только покорно кивнуть. Ну и дела.

Лифт послушно дёрнулся вверх. Я не знал, что говорить и думать, но дверь открылась опять. Сегодня почему-то двери и открываются, и закрываются. А что поделаешь? Я инстинктивно вышел, а она осталась в лифте. И чудом успел обернуться и поставить ногу, когда она сказала:

– Ну вот, и хорошо. А мне выше. Она явно не собиралась выходить, справедливо посчитав свою миссию выполненной.

– А как же? – я искренне, как мне показалось, сыграл недоумение, – я и Вас не проводил, и сам не доставлен.

Она улыбнулась, но с таким выражением, как будто обращалась к камню:

– Ну, пару этажей я и сама могу доехать, если вы не сломаете лифт.

– Постойте, – продолжал упорствовать я, – не понимаю, как это пару этажей?

Она терпеливо разъяснила:

– Так, заметно, некоторые не отличаются ни умом, ни сообразительностью. Ни, тем более, наблюдательностью.

– Постойте, – я лихорадочно соображал, но умственные способности остались где-то за пределами выпитого, но мне ужасно не хотелось, чтобы она уходила, – неужели вы способны бросить человека так, буквально в двух шагах? А вдруг я не смогу попасть домой, и вас потом будет мучить совесть? – говоря это, я совсем не думал о том, что её тоже может кто-то ждать, а она вынуждена тратить свое драгоценное время на полупьяного и практически незнакомого мужика.

Непонятно почему – скорее, из неосознанного сострадания, но Катя вышла из лифта.

– Ладно уж, и спать уложу, а то, действительно, с вас станется.

К счастью, мне не пришлось долго рыться по карманам в поисках ключа, и я с первого раза попал в замочную скважину, в очередной раз распахнул дверь, и галантно, (интересно, как это выглядело со стороны), пропустил даму вперед.

– Вот, моё жилище.

Екатерина с видимым безразличием оглядела жуткую прихожую, но ничего не сказала. Действительно, что интересного может быть в стоптанных тапочках, коробке из-под монитора с грязным бельём (хорошо, что закрыта), и чудом держащейся на гвоздиках вешалке?

– Сейчас будем пить кофе.

Это было как бы паролем. Кофе, наряду с пивом, объединяет. Я провел её в комнату, по пути пнув носки под диван. Хорошо, что утром сподобился убрать постель. В общем, бардак был рамках допустимого, если не считать скопившейся кое-где пыли.

Екатерина даже не поморщилась, а только распахнула окно, впуская прохладный ночной воздух. Я же поспешил в кухню. У меня замечательная кофеварка на две чашки – насыпаешь кофе, заливаешь кипятком, прижимаешь ступицей. И – готово. Жидкость просачивается вверх, осадок остается внизу, и аромат не пропадает зря. Чайник кипит быстро, и вот я спешу в кухню с подносиком, с двумя чашечками, очень симпатичными, с золотой каемочкой. Кобальтовые, то есть.

Точно такие же были у нас дома, и я прикупил по случаю полдюжины таких же, возможно, как воспоминания, или по привычке.

Так или иначе, я доставил кофе горячим и не расплескал. Кофе оказался, действительно, превосходным. Аромат наполнил комнату.

– Осторожно, он горячий! – предупредил я девушку, но она уже осторожно взяла чашечку и сделала маленький глоточек.

– Да, очень приятный вкус.

– Может, сахар нужен, или? – я вспомнил, что у меня совершенно случайно оказалась нераспечатанная плитка шоколада. Да, сейчас.

Я достал её из старого серванта, развернул и положил перед Екатериной.

– Пожалуйста.

Она только кивнула и отломила маленький кусочек. Кофе она пила не спеша, смакуя каждый глоток. Я полностью мобилизовался, но забыл о своём, и он немного остыл. Сегодня я его поглотил столько, что стал почти наркоманом.

Я предложил ей сигарету прямо в комнате, но она отказалась, и мы пошли на кухню. И я снова не мог отвести от неё глаз, даже зная, что она чувствует мой взгляд спиной, но из вежливости не делает замечаний, тем более что я был не по-пьяному сдержан.

– Вот.

Я не знал, о чем говорить, да и она, наверное, уже устала, и потому задал удивительно глупый вопрос, не требующий ни ответа, ни размышлений.

– Вы что, на самом деле знали, где я живу, или как?

А она встряхнула спадающими на высокий лоб волосами, и снисходительно произнесла:

– Вы, мужчины (мне не понравилась, что она обобщает, но что я мог поделать? – умные слова не шли в голову, и соображение подводило), ужасно ненаблюдательны (увы, это так), пока вам чего-нибудь не понадобится. Я живу двумя этажами выше.

– А я, я почему до сих пор не знаю? – сегодня, я понял, что лучше ничему не удивляться.

– Значит, не нужно было.

Нет, такого быть просто не могло. Хотя, что я говорю – конечно, если выходишь в разное время с соседями, то можно и десть лет прожить, ни разу не столкнувшись. А вот её машину я запомнил. Но никогда не видел, как она из неё выходила.

– И у вас бордовая 99, так? – продолжала Екатерина, ничуть не заинтересованная моим замешательством, – так, кстати, где она?

Я махнул рукой:

– Да бросил, мы поехали на его машине, ничего, до утра простоит. Надеюсь.

– В наше-то время, когда всюду такое творится.

– Так вы же не побоялись зайти в гости к почти незнакомому мужчине. Так что…

– Ну, сегодня вы вряд ли представляете опасность, – она опять усмехнулась, да и Коля знает, куда мы поехали. Впрочем, мне действительно пора. Спасибо за кофе. Он на самом деле превосходный.

Впоследствии я благодарил бога за то, что не сделал в тот вечер никаких глупостей, не приставал к ней, и никаких поползновений или намеков. Даже в том состоянии я понял. Нет, ничего не понял, а почувствовал нутром. Пусть и наполненным антисоциальными продуктами. Но печень пока работала. Я проводил её, постоял на площадке, пока она не зашла в свою квартиру – поднялась на два этажа пешком, а не на лифте.

Хлопнула дверь, и я вернулся восвояси, только сейчас почувствовав, как глубоко нагрузился.

Излишне будет говорить, что утром я с нетерпением ждал Катю у подъезда. Какое-то неведомое чутье подсказало мне, что это единственный шанс. Правда, перед этим мне пришлось встать по будильнику, насиловать себя ледяным душем и не более приятными процедурами, потом сгонять за машиной – пусть всего квартал, с надеждой, что найду её на месте в целости и сохранности.

Может, тому способствовал дождь, или, как говорят у них, Провидение, машина была в том состоянии, в каком я её и оставил. Даже дворники приветливо готовились к работе. Видно, непогода отпугнула даже мелких хулиганов. Я только боялся опоздать и пропустить Екатерину, как будто в этом заключалась моя судьба. Я невольно подумал, что спешу, как на свидание. На первое, в семнадцать лет, когда это было осознано.