Артур Олейников - ХОЛОКОСТ. Мужество против смерти. “Чтобы помнить надо знать, знать, чтобы никогда не повторилось…“

– Унизить?

– Да! У них повсюду были большие плакаты с другими разными девочками…

– Какими?

– Немками! Они эти все девочки стройные с правильной осанкой…

– Дети, все одинаковые… – сказал Сема.

– А, фашисты думают, что нет! Фашисты, всех разделяют на группы…

– За чем?

– Чтобы кого убить, а кого превратить в рабов…

– Давай спать, так не может… Бог, всё решает…

– Вот и фашисты выдумали, что они боги…

– Это грех, Соня… Бог, всё видит!

Следующим днем половина детей назвали по фамилии имени, построили, вывели и они больше не вернулись…

Соня была из тех кто не вернулись…

Сема не спал всю ночь и утром, когда воспитательница поднимала детей спросил…

– Почему нас осталась вдвое меньше? Где остальные дети…?

– Что за вопросы! В, чем ты можешь подозревать немца? В подлости, в коварстве?

– Вы, не немцы, вы фашисты!

Воспитательница ударила мальчика по лицу.

– Если бы ты не мог умножать в уме трехзначные цифры в семь лет, я, ударила тебя по голове…

Сема, сжал свои маленькие кулачки:

– А, я, если бы только мог, то должен должен был ударить вас по голове, за всех кого вы убили… За Соню! Соня, была самая, умная, Соня, сразу знала, что вы убийцы…

Воспитательница рассмеялась:

– У, твоей Сони были просто развиты хорошо инстинкты… И, всё! Животные инстинкты…

Сема заплакал:

– Дети, люди не животные… Вы, злодеи…

– Не такие мы уж и злодеи, если ты жив! А, на счёт животных… Человек произошел от Обезьяны…

– Человека сотворил Бог по образу и подобию своему… А, вас проклятых фашистов сотворил дьявол… И, Бог, вас накажет, за всех, за всех…

Воспитательница улыбнулась:

– Сколько будет 345 × 137?

– Я, не хочу, я, больше не стану…

– Ты, уже посчитал, твой мозг… Просто упрямишься и не хочешь говорить… И, если ты и дальше будешь слушать свой мозг, а не мучить себя угрызениями совести и души, которых нет и никогда не было, ты останешься жить… У тебя природный дар, а не какого – то там Бога… Твой мозг, словно вычислительная машина…

На следующий день, на подъеме Сему нашли задушенного… Сема, повеселся на разорванной простыне на спинке кровати… Разжав кулак мальчика воспитательница прочитала записку:

«– Я, больше отказываюсь подчиняться мозгу… Я выбираю подчиняться только душе… И умереть человеком и не становиться машиной…

Записка из Бельзене

– Чёрт всё возьми!! Сколько их здесь? Проклятые евреи! Ганс? – кричал не своим голосом эсэсовец, переворачивая труп за трупом и запуская руки в карманы мертвых, и выворачивая карманы несчастных жертв, что – то искал.

– Чертов комендант! – ругался эсэсовец. – Я, подхвачу какую нибудь еврейскую заразу! И, какого проклятья, сдалась коменданту эта бумажка? Он, что не в своём уме? Ганс! Что у тебя? Ты, что нибудь нашёл?

– Нет!

– Издевательство! – зло ответил эсэсовец и залез в карман первому под вернувшему трупу. Это был молодой человек на вид не старше двадцати. Мертвые глаза смотрели куда – то в небесную голубую высь, но солнечный свет вопреки власти и прав смерти, словно представлял, что глаза живые и смотрят, и видят и всё понимают.

Эсэсовец скривился и отвел взгляд. Но совсем нежданно и негаданно для себя нашёл в кармане брюк молодого человека, бережно сложенный лист из канцелярии лагеря с печатью и подписью коменданта.

«Данным мне правом, я освобождаю Исаака, из лагеря, по причине, что его жена по происхождению из поляков, родила двойню, зачастую до взятия под ареста Исаака и сопровождения в лагерь Бельзен.»

Прочитал эсэсовец и разозлился ещё больше:

– Что это значит, Ганс? Я, целый час прокапался в еврейских трупах из за этой дурацкой записки! Какого чёрта! Пусть эта патаскуха родила сразу петерню, этот жид, должен был умереть и сдох! И если бы была моя воля! Я, нашёл, эту полячку и утопил как блудливую кошку с её приплодам! Потому, что евреи не должны больше никогда размножаться! По этому мы, арийцы, Третий Рейх, должны покончить с еврейским народом! А, этот чистоплюй комендант! За чем было писать эту ересь, все равно, знал, что убьет?

Ганс задумался и захохотал как бесноватый:

– Ха— Ха! Я, понимаю, я понимаю, почему это написал комендант!

– Почему?

– Он, просто, хотел, посмотреть на счастливого еврея, прежде чем его убить! Ведь это так забавно, счастливый еврей! Так забавно!

Светловолосый Дьявол

Ирма Грезе

Считается, что женщина воплощение света нежности и красоты и ей противоестественны грубое животное проявления насилия. Да, скорее так, но только если эта женщина, словно родная дочь самого дьявола… Если бы у дьявола и правда была бы дочь, она носила имя Ирма Грезе – надзирательница нацистских лагерей смерти Равенсбрюк, Аушвиц и Берген-Бельзен.

Ирма носила тяжелые кованые сапоги и кнут…

– Стоять! – могла окликнуть Ирма любую из заключённых…

Это значило только одно, страшную смерть…

Ирма начинала истизать жертву… Удар за ударом Ирма сопровождала словами:

– Ведь, не больно? Тебе совсем не больно?

И, останавливалась, только когда женское лицо превращалось от кованной тяжелых сапог в кровавое месиво.

Но, любимым занятием было для Ирмы, по долгу не кормить своих собак, и после спускать на очередную несчастную…

Собаки рвали на части женщину, а Ирма приговаривала:

– Ешьте, мои дорогие, съешьте её всю! Вы, заслужили, я, вас долго не кормила…

Даже когда на шею Ирме Грезе набросили петлю, приговорив к смерти лицо её осталось спокойным. Её последним словом было «Быстрее», обращенное к английскому палачу.

«Ирма дочь дьявола спешила в ад навстречу к отцу…»

Фото на память

– Давайте смелее, проходите! – улыбнулся Генрих офицер СС. -Сейчас добрый дядя фотограф Вас сфотографируют для истории. – А потом в награду получите шоколад.

Изможденные голодом, болезнями и с расставленными глазами, дети стали стойкой перед фотографом.

– Что же Вы такие несчастные! Я же всем пообещал шоколад!! Улыбайтесь!!!

Самый младший Давид закрыл лицо от фотокамеры.

– А что такое? Что за капризы? Не получишь шоколад!

– А не хочу шоколад! – вдруг смело ответил Давид.

– А что же ты хочешь? Скажи я исполню все!

– Жить! – сказал Давид. – Вы нас сейчас сфотографируете и убьёте! Как всех!

Офицер опешил:

– Сколько тебе лет мальчик?

– Семь!

– Ты слишком умный еврейский мальчик! Я таких ещё не встречал! Я буду с тобой говорить как со взрослым! Да ты умрёшь! Вы все умрете!!!

– Ха-ха-ха! – засмеялся Давид каким-то зловещим смехом, что офицер по- холодел. – Мы не умрем! Вы дураки! Мы никогда не умрем! Фотографируйте!!!

Раздалась магниевая вспышка и осветила последние минуты жизни детей…