Вера Синева - Этюды о Женщине

Начало учёбы в техникуме как-то отвлекли меня от того ужаса, который я испытала летом. Хотя были моменты, когда память возвращала меня к тому кошмару, и я закрывала глаза, задумываясь о суициде: представляла себя переломанной, лежащей на асфальте в луже крови в какой-то неестественной позе или плавающей в красной воде в ванной с перерезанными венами. Встряхивала копной своих густых волос, отгоняя это безумное наваждение – я ещё слишком молода, ничего в этой жизни не познавшая. Не дам моим воспоминаниям об этом чудовище в человеческом обличии погубить мою, практически ничего не познавшую, сущность. Моя безмерная тяга к жизни всё-таки победила, и я окончательно рассталась с мыслями о том, чтобы покончить с моей юной жизнью. А со временем я даже простила этого изверга, веря всё в тот же высший суд – не мне суждено быть мессией и решать кого наказать, а кого нет! Я не сломалась, но трансформировалась окончательно в девчонку-сорванца. Если в 8 классе я напивалась по выходным за компанию, чтобы как-то избавиться от комплексов провинциалки, теперь же таким образом я окончательно пыталась изгнать из своей головы дурные мысли. У некоторых людей после принятия спиртного появляется агрессия, я же наоборот становлюсь жизнерадостной пофигисткой.

Как было положено в советское время всех учащихся в сентябре послали в колхоз, собирать урожай ввиду отсутствия необходимого количества своих работников. Общее дело нас сплотило, и мы там все перезнакомились. В один из дней, по окончании наших работ, увидели мы бескрайние колхозные поля, а на них много всяких овощей, которые просто некому было собирать, и они потихоньку себе загнивали. Зачем же пропадать такому богатству, и мы набрали понемногу всего каждый. Кто несколько морковин, я лично кочан цветной капусты, которую обожала обжаренную и запечённую в сметане. Поравнялись с кладбищем, через которое ходили на железнодорожную станцию, чтобы вернуться домой после нескончаемого трудового дня. Вдруг, из кустов «выползают» какие-то мужики, явно в подпитии, наверное, согревались, чтобы не замерзнуть в ожидании «расхитителей социалистической собственности». Они подошли и показали удостоверения работников ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности). Они стали шарить в наших сумках и обнаружили там всё, что мы прихватили с поля. Повезли нас в местное отделение полиции, «промурыжили» там нас долго, так как таких горе-воров там было много и составили протокол о противоправных действиях. Протоколы пришли в техникум, и нас всех лишили месячной стипендии. А это в советское время были приличные деньги, 30 рублей, на которые можно было скромненько прожить месяц.

На следующий день, прям на поле была импровизированное собрание. На нём нас стал стыдить преподаватель, который курировал наши полевые работы. Мы, в ответ, припомнили его огромный портфель, набитый «под завязку» дарами с полей, который он нёс каждый день. На это замечание, он ответил, что ему дал на это разрешение бригадир. Мы стали возмущаться и говорить, что это не «частная лавочка», и почему кому-то позволено тащит всё с полей, а других за это наказывают. Аргументов у нападающей стороны не нашлось, и обсуждение нашего поступка прекратилось. Почему, если ты украл морковку – ты вор, а если много всего и тебя не поймали, ты просто предприимчивый человек!

И так на каждом курсе осенью мы становились подмогой для колхозов и совхозов. В техникуме в нашей группе было много девчонок, как ни странно. Мальчишек было меньше, а к концу учёбы их осталось ещё меньше, так как некоторых отчислили за неуспеваемость. Весело было нам учиться – мы были молоды и вся жизнь была впереди, не знали, что каждому уготовано судьбой.

У нас практические занятия в мастерских, там стоят токарные станки. Во время учёбы я поняла – всё, что связано с техникой это совсем немоё. Но что мне остаётся – смириться со своим неудачным выбором. Преподаватель по практическим занятиям объясняет что-то на предмет обтачивания какой-то детали на токарном станке. Спрашивает у всех:

– Всё понятно?

Я съязвила в ответ:

– Это и ежу понятно, – и посмотрела нагло с прищуром на преподавателя.

– Ежу может и понятно, а вот вам? Даже и не знаю!

Я постоянно нарывалась на какие-то колкие слова со стороны преподавателя. Очень уж он меня раздражал своей самоуверенностью и чувством собственной неотразимости, так как он был крепкий мужик и довольно-таки, чего скрывать, красивым. А тут какая-то сопливая девчонка его не слушает, да ещё и хамит. Вызвал он мою маму для беседы и заявил, что плохо себя веду и тому подобное. Мама, не стесняясь в выражениях, прям на практических занятиях стала меня отчитывать при моих сокурсниках. Я от обиды, после занятий, купила бутылку горячительного, уж не помню и чего, и напилась. Мама принесла «с халтуры» (она работала на трёх работах, чтобы её чадо, то есть я ни в чём не нуждалась) страшный дефицит, по тем временам, ананас. А я встретила её с глупой улыбкой и на шатающихся ногах. И, как всегда, по такому случаю, получила кучу подзатыльников. Ну почему я тогда была такой стервозной? Переходный возраст, наверное! Почти все подростки бывают в этом возрасте какими-то нигилистами, отрицающими любые догмы и стереотипы. Мою нелюбовь к учёбе я компенсировала весёлым времяпрепровождением вне учебных кабинетов и даже на занятиях. 8 марта – женский день. Сокурсники купили шампанское и конфеты. Перед занятиями в аудитории мы это распиваем, закусываем конфетами, а фантики бросаем, без каких-либо угрызений совести, прям на пол. Заходит преподаватель по сопромату, окидывает взглядом всё вокруг и произносит:

– Ну и свинарник! Так и хочется хрюкнуть!

Я, сидя за последним столом, произношу пьяным голосом:

– Так в чём же дело?

Потом на экзамене он припомнил мою выходку и поставил заслуженную 2. Я долго потом за ним бегала, умоляла о пересдаче.

Пришла зима. У нас начались лыжные подготовки. Собираемся всей группой, садимся на электричку и едем за город. Какая же там красота: стоят пушистые, заснеженные ели и сосны, шикарная трасса для лыжников, вдалеке виден огромный трамплин; в этом пригороде проходят зимой всякие соревнования, даже мирового уровня. Берём напрокат лыжи, преподаватель даёт задание проехать несколько километров на время. Мы, самые развязные девчонки из группы, добираемся до ближайшей горки, достаём из заначки спиртное, закуску. Всё выпиваем, основательно закусываем, встаём на лыжи, присоединяемся к остальным поближе к финишу, и вместе со всеми до него доходим. Нам весело и беззаботно в это время. Вспоминая всё это, я только сейчас начинаю осознавать, почему мы это делали. Все в нашей дружной компании были из не очень благополучных семей: у кого нет отца, мать пьёт и гуляет напропалую со всеми подряд. Моя мама была очень строга ко мне, её часто вызывали в техникум, так как я себя вела иногда не достойно: хамила преподавателям, прогуливала занятия, потому что с друзьями пошли на интересный фильм в кинотеатре. Она могла прийти и при моих сокурсниках меня отчитать, меня это ужасно злило. Я не исправлялась, а становилась ещё хуже от обиды. Почему она не могла прижать меня к себе, поговорить «по душам», я бы всё поняла и осознала – глупо так себя вести. Она в точности повторяла поведение своего отца, моего деда.