Анко Джэер - Самый человечный цвет

– Простите-простите-простите!

– А что у тебя с глазом?! – сразу забеспокоилась мама.

Я принялся рассказывать им о том, что со мной случилось за последнее время. Скрывать что-то от родителей было бесполезно и ненужно. Во-первых, тайное всегда становилось явным. Рано или поздно. И поэтому я предпочитал рассказать все сам, чтобы избавиться от лишних упреков. А во-вторых, ну и что они мне могли бы сделать? Они находились за десять часов от меня, в другом полушарии. Они бы что, велели мне возвращаться домой? Смешно! У папы, конечно, длинные руки, но не настолько же!

Я побежал с телефоном на кухню и познакомил их со своей временной приемной семьей, и когда все достаточное количество раз пожелали друг другу счастливого Рождества, отключился. В кухне завопил таймер духовки, возвещая о готовности угощения – традиционных тамале, атолле, бурито и прочих мексиканских лакомств. Хорхе объяснил, что индейку в Мексике тоже едят, но чаще те, кто может ее себе позволить. И не то что бы они не могли, но индейку я и в своей Европе поем, а вот настоящую мексиканскую кухню можно отведать только в Мексике. Не мог не согласиться! А еще на столе стоял огромны кувшин с понче – фруктовым пуншем и игристое вино, которое на поверку оказалось сидром.

И только мы собрались поднять первый тост, как дверь дома распахнулась, и в прихожую ввалились два молодых человека. Они увидели нас и заулыбались точно такими же улыбками, как Хорхе и его мама. Сомнений быть не могло – это были старшие сыновья сеньоры Гарсия. На столе мгновенно появились недостающие приборы, и праздник стихийно продолжился.

Ближе к полуночи Хорхе притащил огромное глиняное блюдо с анисовым печеньем, политым каким-то сиропом. Мы вышли на улицу и увидели, что соседи сделали то же самое. Мы ели печеньки, обменивались ими и поздравляли друг друга с праздником, а когда лакомство исчезло с тарелки, Хорхе со всего маху расколотил ее об землю. Увидев мое замешательство, Эллина объяснила, что это делают на счастье.

А потом сеньора Гарсия загнала нас всех спать. Она не разрешила Эллине вернуться в ее пустую комнату в общежитии, где она должна была встречать Рождество в одиночестве, и мы все кое-как разместились в небольшом домике. Но это был чудесный праздник!

На утро Хорхе растолкал меня. У него горел глаз, и он поволок меня смотреть подарки. Оказалось, что под искусственной елкой лежал подарок и для меня.

– Хорхе, я… мне нечего вам всем подарить… я даже не думал, что…

– Марко, ты заткнешься, а? – дружелюбно заявил парень.

Я сорвал яркую обертку и обнаружил внутри… новые очки-хамелеоны! А еще маленькую пиньяту с конфетами.

Мы провели день вместе. Братья Хорхе рассказывали о своих делах в Штатах, а мы делились новостями Мехико. Выяснилось, что старший из братьев наконец-то собрался жениться, чем вызвал бурю в стакане, и сеньора Гарсия потребовала привезти к ней невесту, и как можно скорее. Я улыбался, глядя на эту семейную сцену, и мне подумалось, а как бы отреагировали мои родители, скажи я им, что собрался жениться? Ну нет, не сейчас, в будущем? Мама бы обрадовалась. У меня вообще складывалось впечатление, что они оба спали и видели, как бы меня куда-нибудь пристроить, хотя я лет с тринадцати только и делал, что проявлял самостоятельность. Но родители есть родители.

Я улучил момент и ускользнул в тихое местечко, прихватив атлас. Как бы хорошо ни было в этом гостеприимном доме, мне пора было отсюда уходить. Я провел пальцем по Панамскому перешейку, выбирая следующий пункт назначения. Как бы привлекательно ни выглядели все эти маленькие индейские страны, мне не улыбалось встречать новый год в одной из них. По необъяснимой причине мне хотелось шумного и безудержного веселья. Даже не смотря на трещину в руке.

Хотя, возможно, это было вполне закономерно. Последние несколько лет я встречал новый год довольно тихо, иногда в одиночестве. Меня звали на вечеринки, но я в последний момент отказывался. Я даже себе самому не мог это объяснить. Просто во мне что-то щелкало, и я вдруг понимал, что не готов идти и веселиться. Берлин – это один гигантский ночной клуб. Не найти тусовку в Берлине, да еще и в Новый год – это сумасшествие. Для этого нужно жить под камнем, в прямом смысле. Достаточно выйти на улицу и постоять минуты три со скучающей физиономией, и тебя в охапку сгребет какая-нибудь компания, и все, еще через пять минут ты будешь уже, пьян в стельку, танцевать на стойке в каком-нибудь сомнительного вида подвальном баре. Но я не был к этому готов.

А вот в этот год, ага, был! Только пока не очень представлял, где можно было найти такой драйв. Но выручил Хорхе. Он подкрался ко мне сзади и повис на плечах.

– Я так и знал, я знал, что ты собрался валить. Я тебя не держу, я все понимаю. Но послушай совет: Рио. Твой пункт назначения – Рио-де-Жанейро. Там будет такая движуха на Новый год, что земля содрогнется!

– Рио? Мысль отличная, но туда добираться – это самоубийство. Ни на чем, кроме самолета, не получится. Я себе представляю, сколько это будет стоить…

Улыбка Хорхе вдруг стала еще шире, и он заговорщически мне подмигнул, обнял за плечи и хлопнул ладонью мне по груди.

– Брат, ты когда-нибудь перестанешь недооценивать Хорхе Гарсия? Если бы я не знал, как доставить тебя из Мехико в Рио, я бы не предлагал.

У меня отпала челюсть. Я кое-как соскреб ее с пола и уставился на повара. Он пожал плечами и указал подбородком на дверь. Я последовал за ним, и, преодолев расстояние, сопоставимое с половиной Европы, мы оказались на аэродроме. Хорхе кому-то позвонил, и через пять минут перед нами стоял молодой человек в сером комбинезоне. У него были веселые темно-карие глаза и коротко постриженные черные волосы, а кожа была темнее, чем у моего мексиканского друга. Видимо, он был отчасти африканцем.

– Марко, позволь мне представить тебе моего старинного друга, Карлоса. Карлос пилот почтового самолета. Завтра он вылетает по маршруту Мехико – Гватемала – Богота – Бразилиа… Рио-де-Жанейро. И знаешь, кто летит с ним?

Во мне кипел котел эмоций. Радость, нетерпение, но вместе с тем страх. Я планировал не только предпринять самый сумасшедший полет в жизни – мне еще и предстояло сделать это незаконно! Потому что я не видел, как можно было бы меня зафрахтовать как рождественскую пиньяту, честное слово. Боюсь, что таможенники непременно заметили бы, что груз как-то странно дышал и моргал. Я поделился опасениями с парнями. Карлос только махнул рукой и посоветовал мне не задумываться о таких «мелочах», как пересечение границы. Однако встретить новый год где-нибудь в тюрьме Гватемалы мне хотелось чуть меньше, чем вплавь пересечь Ледовитый океан. И именно в этот момент мне вспомнилась Джой. Я почему-то ни секунды не сомневался, что она бы согласилась на это предложение, не задумываясь. Она бы уже сидела в самолете, подпрыгивая от нетерпенья.