Георгий Баженов - Огонь небесный (сборник)

– Взгляни же на нее, – показала Нике на Надю.

Надя лежала с закрытыми глазами, вздыхая тяжело и часто, протягивая в пространство руки, которые ей гладили, целовали, обнимали грации, музы и сама Афродита; нельзя было без сострадания смотреть на нее…

А Алеша шептал: «Правильно, правильно, правильно. Правильно, правильно, правильно… Так вам и надо, так вам и надо…»

А Зевс уже не спорил с Герой, а кипел негодованием:

– Ты у меня добрая, сердечная, умная! Как же! А то, что ты Но замучила, это ничего?! Бедная Но!.. За что ты так мучила ее? К чему преследовала, зачем не давала ей жизни? Бедняжка, она совсем обезумела от твоих укусов, не знала, куда деться от тебя. Подумать только, умри она – и не было бы рода Эпафа, Алкмены, а значит, не было бы и Геракла, величайшего из героев!

– Преследовала и буду преследовать! – не сдавалась Гера. – Но ты хитрый, сумел спрятать ее от меня. А мою жестокость к ней – будь спокоен – боги простят мне. Ведь Геракла я не сжила со света, простила бесстыжий его род…

– Она простила Геракла! Она простила его род! Да что ты могла ему сделать? – изумился Зевс.

– Это неважно. Знаю, что бы сделала, не беспокойся, – снисходительно улыбнулась Гера. – Главное, что простила. Даже дочь мою любимую, маленькую Гебу, в жены Гераклу отдала. Я не обманщица какая-нибудь, не лгунья. Это ты только можешь святым прикидываться. Вспомни Данаю свою! Прикинулся золотым дождем, надо же! Золото необыкновенное какое! Подумаешь! Да я эту Данаю, я ее…

(В это время Нике подошла к Зевсу и доложила на ухо, что Эрот сегодня не в форме, плохо у него обстоит дело с меткостью. Не уверен, что поразит сердца любовью. Ручаться не может. «Но!.. – развела Нике крыльями, – попытка не пытка…» Зевс нахмурился, подумал немного и, тут же наказав что-то Нике, отправил ее в другой зал. Гера поняла, что Ирида точно выполняет свою задачу, и слегка улыбнулась. Теперь-то уж она верила, что «вечер встречи» Зевса с Надеждой не состоится.)

– И не только Данаю, – продолжала Гера, загадочно улыбаясь. – Я и сына вашего, Персея, в гроб загоню. Еще и до Диониса, этого бесстыжего пьяницы, доберусь! Пусть он спас меня, но он тоже твой побочный сынок – от Семелы… Как подумаешь, с кем только ты не изменял мне, так голова идет кругом! Нет во всем божьем царстве женщины, которую бы я не чувствовала своей соперницей! От тебя всего можно ожидать – тебе что богиня, что земная царица, лишь бы женщина. Эх ты, бог ты бог… В кого ты только уродился такой! Не иначе как в батюшку нашего, тьфу-тьфу, великого Крона! И не стыдно тебе, не совестно? Нет, не стыдно тебе! Ни передо мной, ни перед богами, ни перед людьми! Ты думаешь, что все так просто, ну изменил – и изменил, мало ли… Так ведь есть еще люди, они на тебя смотрят, и что им остается делать? С тебя пример брать?

– Какое мне дело до людей?! – поморщился Зевс. – Я дал им жизнь – ну и ладно. Жизнь есть на Земле?

– Жизнь-то пока есть, но…

– Ну и прекрасно. А то я помню такие времена, когда и жизни не было. А теперь жизнь есть, вот и хорошо. Даже прекрасно.

– Но ведь ты их отец! Детей надо любить…

– Да в чем, собственно, дело? Что это мы заговорили о Земле?

– Потому и заговорили, что там живут да на тебя оглядываются…

– Ну, не знаю, не знаю… Могут жить так, могут этак, какое мне дело? И потом, я ведь тоже не всемогущ. Есть всесильная Афродита, а у нее еще более коварный сынок – Эрот. Никуда от него не денешься, даже меня, старика, совсем замучил…

– Это точно. Измучился ты, истаскался! Еще бы, как по Олимпу идем, так каждую девицу с ног до головы обсмотришь. Бесстыдник!

– Да, любовь… – вздохнул Зевс. – Любовь всесильна. Что тут сделаешь? Нет, против Эрота и Афродиты нет силы, нету… Эрот мне не подвластен.

– Эрот-то, может, тебе и не подвластен. Зато подвластны тебе женщины, люди. В твоих руках власть. Ты ведаешь жизнью, хлебом, кровью… И ты пользуешься этим! Но когда-нибудь мы, женщины, отомстим тебе…

– Ну, а как без нас-то обойдетесь? – усмехнулся Зевс.

– А вот так… Возьмем да все враз забеременеем, а вас, мужиков, уничтожим. Родится новое поколение и вырастет чистым, достойным. Не с кого будет брать пример!

– Прожектерством занялась… давай-да-вай. Как будто дело в нас, а не в вас. Это ведь вы внушаете нам любовь. Новых мужчин так же будет сводить с ума женская красота. Красота – основа мира, причина жизни. Я сам порой удивляюсь, почему я не могу не испытывать волнения в присутствии женщин? Почему меня это задевает, откуда во мне тревога, беспокойство, почему? И могу ли я отвергнуть это? Я – всесильный бог, начало людей, но и я не могу противиться этому. Природа во мне, я в природе, а красота— это то, что существует для вечного поддержания жизни в природе. Пессимист ты или оптимист, противишься ты этому сознанием или нет, но ты не можешь не покориться красоте, не можешь хотя бы раз не плениться прекрасной женщиной, а этого уже достаточно, чтобы природа исполнила гимн в свою честь. Красота неразложима для нас, сознание не расчленит ее, не поймет, не постигнет, она – тайна, как тайна сама природа, умножающая жизнь через вечную любовь и тягу к красоте, через невозможность не тянуться к ней.

– Знаю я все эти уловки! – воскликнула Гера. – Красота, красота! Мало ли кто на свете красив?! Все красивы по-своему, выходит, надо и любить всех? Изменил да и оправдался: тут, мол, красота, я ничего не знаю, это неразложимо, это нерасчленимо… Хорошенькую теорию выдумал! Очень удобную. Для таких, как ты. Ну, погоди… не всегда так будет. Если в божьем царстве до сих пор варварство, то на Земле, между прочим, давно цивилизация.

– Да, да, я слышал, – сказал Зевс. – Как там историки говорят— Гесиод, например? Было пять веков. Помню, век первый, золотой. А теперь вот век пятый, железный век. Слышал, да…

– Ошибаешься, великий Зевс! – язвительно улыбнулась Гера. – Это тебе древние историки нарассказали сказки, а ты послушай, что на Земле наука говорит. «Пять веков»! Тоже мне, открытие! Смехота одна. По истинной науке – была когда-то дикость, потом варварство, теперь – цивилизация. Женщина только сейчас свободна, а когда она свободна, тогда и возможна истинная любовь. Давай-ка откроем Энгельса. Ирида, подай живо книгу!

Ирида принесла толстый том, Гера раскрыла его на нужной странице и, не обращая внимания, слушает ее или не слушает Зевс, начала читать:

– «Современная индивидуальная семья основана на явном или замаскированном домашнем рабстве женщин, а современное общество – это масса, состоящая сплошь из индивидуальных семей, как бы его молекул. Муж в настоящее время должен в большинстве случаев добывать деньги, быть кормильцем семьи, по крайней мере в среде имущих классов, и это дает ему господствующее положение… Он в семье – буржуа, жена представляет пролетариат». Здесь, кажется, все понятно? – спросила Гера.