Светлана Дунькина - Обратитесь к небесам…

–

Я посижу с Федором, если можно, – тихо произнес Леонид Степанович.

–

Да. Да, конечно. А ты, Алёна?

–

Я схожу на работу. Там необходимо кое-что уладить, привести в порядок бумаги. Я постараюсь освободиться побыстрее. Потом вернусь сюда.

Мария Петровна взяла руку Леонида Степановича и тихо произнесла:

–

Крепитесь, Леонид, нам всем очень жаль. Теперь трудно что-либо говорить, в этом Алёна совершенно права. Видимо, кому-то там, на небесах, виднее.

При этих словах во взгляде Леонида Степановича что-то всколыхнулось, но он промолчал. «Да. Дядя Леня уже способен сдержаться от бессмысленных и обидных слов. Федор пока не обладает таким качеством», – подумала Алёна и отвернулась к окну. Мария Петровна с мужем вышли из кухни, и вскоре послышался щелчок замка. Несколько минут Алёна еще стояла около окна, вдыхала морозный воздух от форточки, потом посмотрела на человека, который потерял последнего родного, близкого человека, свою дочь. Она пыталась понять, что нужно сделать, ей очень хотелось помочь ему, сделать для него хоть что-нибудь. Неожиданно он заговорил:

–

Бог забрал всех моих женщин, всех моих любимых и близких. С некоторых пор я живу в ожидании следующих похорон. Но в глубине души я все-таки надеялся, что не буду хоронить собственную дочь, свою Наташеньку. Хоронить собственных детей – самое страшное испытание для родителей. Почему и за что?.. На этот вопрос никто не ответит. После смерти Тамары я часто водил Наташеньку на обследования, но ничего не было. Я успокоился, расслабился. А потом снова оказалось поздно. Я опять опоздал… Все-таки народная мудрость не зря слагалась веками: смерть невозможно обмануть или обхитрить. Смерть всегда приходит неожиданно, быстро и тихо. Я не знаю, что говорить Феде, просто не знаю.

–

Возможно, что сейчас ничего и не нужно говорить. Достаточно и того, что вы будете рядом. Вы единственный, кто знает не понаслышке боль и пустоту от потери близкого и любимого человека. А Наташа была для вас и Федора самой близкой. Только ваше присутствие может помочь ему. Вам он теперь доверяет намного больше, чем своим родителям или мне. Возможно, что мне он доверяет сегодня меньше, чем кому-либо…

–

Не принимай близко к сердцу то, что сегодня тебе он успел наговорить. Это говорил не он. В нем кричала боль, выла обида. Просто так случилось, что именно тебе досталась самая незавидная роль. Спасибо тебе, что ты была рядом и с Наташей, и с Федором. Спасибо за то, что сейчас со мной. Вот только Наташенька…

–

Наташа была моей единственной подругой. Мне сейчас тоже очень тяжело, а потом… Я не могу ничего изменить, не могу ничего исправить.

–

Есть вещи, которые людям не дано ни понять, ни исправить. Мы можем только приглушить острую боль и попытаться привыкнуть к мысли о смерти. Я знаю, что ты значила для Наташи. Я видел, как она дорожила вашей дружбой. Теперь нам всем придется привыкнуть, что она не с нами…

–

Для меня самое страшное – привыкнуть.

–

В этом твоя правда. Но… Я только прошу тебя: возвращайся скорее. Один на один с такой болью… Мне не было раньше так страшно как сейчас. Я не знаю, что говорить. Мне страшно оставаться с Федором и видеть в его глазах боль. Хотя ты совершенно права, что сегодня – я единственный человек, к которому у него осталось хоть какое-то доверие. Я единственный человек, к чьим словам он, может быть, прислушается. Только дело в том, что сейчас мне самому тяжело найти смысл дальнейшего существования. Человеческая жизнь тесно связана с понятием любовь, с чувством, с эмоциями. Ведь мы, я надеюсь, приходим в этот мир не для работы, не для безудержного праздника, а для того, чтобы научиться любить, чтобы испытать на себе любовь другого человека. Хотя теперь я все меньше понимаю Его замысел, Его идею в отношении себя самого. Жаль, что при рождении нам не выдаю инструкций по использованию жизни.

–

Да, я бы тоже не отказалась от советов по эксплуатации своей жизни… Страшно, сегодня мне страшно… Я потороплюсь. А вы попробуйте поесть. – Алёна попыталась улыбнуться, но из этой затеи ничего не вышло. Она почувствовала, что усталость и боль продолжают давить на нее, а ведь впереди был еще длительный и напряженный день.

–

Я скоро вернусь. А вы крепитесь…

–

Я постараюсь, не переживай. Я обещаю тебе, что справлюсь сам и помогу Федору. Он для меня теперь еще ближе стал, чем раньше. Собственно, он теперь единственный родной мне человек. Не обижайся, Аленушка, на мои слова. Я очень благодарен Федору за то, что он успел сделать мою девочку счастливой. Она успела испытать счастье быть любимой и любить. За это я ему буду благодарен до последнего своего вздоха.

Алёна вышла из кухни, оделась и, заглянув в спальню, покинула квартиру. Со стороны это могло показаться банальным бегством, но кто сейчас посмеет бросить в нее камень.

Поминки проходили на квартире отца Наташи. Мария Петровна и Михаил Фёдорович всё взяли в свои руки, так как ни их собственный сын, ни отец невестки не могли контролировать печального процесса. Сразу после кладбища Алёна увезла Федора в его квартиру. И она, и его родители прекрасно понимали, что присутствие вдовца на поминках совершенно ненужный и тяжкий груз для молодого человека.

За последние дни Федор сильно осунулся. На его лице появились мелкие морщинки, которые разбегались от глаз. Он стал взрослее и опытнее. Когда они сели в заказанную на похороны машину, Алёна пыталась сосредоточиться на пробегающих по небу облаках. Беззаботные и пушистые, они пытались заманить любого наблюдающего за ними куда-то далеко, туда, где нет тревог и болезней, нет несчастий и предательств. Но хаотичные, печальные мысли упорно возвращали Алену к жестокой действительности. Прошло три дня, за которые ей так и не удалось выспаться. Три дня, наполненные болью и страхом за близких ей людей. Три дня, наполненные странным ощущением нереальности происходящего. Иногда ей казалось, что при такой сумасшедшей кутерьме, можно уснуть прямо на ходу, стоя или сидя, но мысли не отпускали ни на секунду.

Страх и боль проникали даже в ее сны. В те редкие минуты, когда ей удавалась забыться в объятьях Матфея, к ней прилетали черные грачи. Птицы хаотично кружили над ее головой и, казалось, что они пытаются напасть на нее именно в тот момент, когда она засыпала. Удивительно было только то, что грачи кружили над ее головой молча. Не было слышно ни их криков, ни шороха их крыльев. Это напоминало кадры из черно-белых фильмов, из немого кино. Отсутствие звука пугало больше всего. Казалось, что крики черных страшных птиц смогли бы разогнать отчаяние и пустоту, но они молчали.