Владимир Бердников - Человек неразумный

– Спасибо, Анна, а, между прочим, не заинтересовал ли этот материал и вас самих?

– Признаюсь, ужасно заинтересовал. Слушая вас, я поняла, что сделать из мухи слона не так уж невозможно. Нужно лишь изменить уровень работы нескольких ключевых генов. До меня вдруг дошло, какая власть может быть дана одному способному, энергичному и смелому генетику.

– Вы любите власть? – снагличал Заломов.

Недоумение застыло на побледневшем лице девушки. Она лихорадочно сканировала свою память, пытаясь отыскать в её глубинах ответ на этот неожиданный вопрос. «Пожалуй, власть для меня, действительно, небезразлична», – подумала она, вспомнив, как мать недавно назвала её характер деспотичным. Мысли Анны на мгновенье коснулись того инцидента: «Конечно, мать слегка перебрала. Я могу согласиться, что мой характер жестковат, что я, пожалуй, слишком требовательна к близким, но это всё же лучше, чем вообще не иметь характера». После краткой задержки она ответила:

– Ох, ради бога, Влад, извините за неудачные слова. Лучше расскажите что-нибудь о вашей работе, о ваших достижениях и планах. А впрочем, я всё равно ничего не пойму. Сначала дайте мне что-нибудь почитать. Какие-нибудь обзоры, полупопулярные и даже популярные книжки. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.

– ОК. Я могу дать вам кое-что хоть сейчас.

Заломов извлёк из своей объёмистой сумки пару книг, несколько журналов и оттисков.

– Вот вам информация для затравки.

– Благодарю вас, – улыбнулась Анна, и в её голосе он уловил призывно звучащий грудной тембр.

Заломов вышел на улицу и направился к лесной тропинке, ведущей к Институту. При входе в лес обернулся – Анна стояла у окна классной комнаты и улыбалась. Он махнул ей рукой – она ответила тем же. Душа Владислава запела, и её радостный настрой не могла испортить даже нелепая метель, разыгравшаяся прошлой ночью. Нежданный снег запорошил и весенние цветы, и стрелки хвощей, и ожившие было муравейники. Вдруг он уловил слабый, но очень приятный цветочный аромат – возле лесной дорожки стояла, широко разбросав свои чёрные ломкие ветви, приземистая черёмуха; грозди её цветов были накрыты аккуратными колпачками из снега. «Ага, вот и причина внезапного похолодания – черёмуха зацвела, – усмехнулся Заломов, вспомнив это замечательное свидетельство народной мудрости. – Ведь ясно же, что сезон цветения черёмухи просто совпадает с периодом частых «возвратов холодов», но народ (который якобы всегда прав) усмотрел тут причинно-следственную связь. Впрочем, для невежественного крестьянина такая логика вполне обычна, но почему в необыкновенное (даже сверхъестественное) холодильное свойство цветущей черёмухи верят многие хорошо образованные люди, особенно, женщины? Как это у них получается? И вообще, что заставляет шикарных столичных дам с университетским образованием верить во что угодно? Особенно популярен у них миф о таинственной биоэнергии, которую якобы можно терять или приобретать при контактах с людьми, домашними животными, деревьями, комнатными растениями и даже камнями». С этими мыслями Заломов подошёл к Институту. На гладкой заснеженной поверхности институтского газона стояли, как бокалы с вином на белой скатерти, замороженные красные и жёлтые тюльпаны.

В институтском вестибюле висело объявление, приглашавшее сотрудников в три часа на заседание Учёного совета. Единственным пунктом его программы был доклад члена-корреспондента М.И.Пивоварова – «О влиянии кратковременной холодовой обработки на экспрессию генов млекопитающих». Тема доклада заинтересовала Заломова. Без пяти три он уже сидел в конференц-зале и разглядывал одиноко висящий на стене большой портрет недавно умершего академика Желтухова – выдающегося генетика, когда-то сосланного всевластным Трофимом Лысенко в Среднюю Азию учить чабанов разводить шелковичных червей.

Пока Заломов перебирал в памяти основные вехи научной биографии Желтухова, зал быстро заполнялся. Наконец появились трое солидных мужчин, которые с подчёркнутым достоинством взошли на подиум и по-хозяйски расселись за столом президиума. Центральное, председательское, место занял директор Института академик Старовалов. Это был невысокий лысый старик со скуластым мужицким лицом. Всю жизнь он занимался генетикой плодовых деревьев, правда, о его достижениях Заломов не имел ни малейшего представления. Справа от директора расположился его заместитель, членкор Маслачеев – щуплый слабогрудый мужчина с меньшевистской бородкой и прилизанными волосами невыразительного серого цвета. Об этом учёном муже Заломов немного знал, потому что слышал его доклад в Ленинградском университете. Тогда Маслачеев на основании довольно мутных экспериментальных свидетельств выдвинул сверхреволюционную гипотезу о том, что гены являются источником каких-то «информационно-силовых полей», по которым якобы распространяются какие-то «морфогенетические волны», управляющие развитием зародыша. Столь странные идеи консервативная университетская публика, конечно же, приняла в штыки, но это ничуть не смутило докладчика. Он преспокойно выслушал все язвительные вопросы и замечания и объяснил неверящим скептикам, что пока не может «по известным причинам» привести свои главные аргументы. Забавно, что после такого объяснения аудитория успокоилась, и никто из трёх сотен человек, сидевших в зале, не осмелился поинтересоваться, о каких-таких «известных причинах» шла речь.

Учёный муж, занявший место слева от председателя, имел весьма импозантную внешность – выбритый до блеска череп, чёрная с проседью борода веником и огромный рост при соответственной комплекции. Такими принято изображать в детских книжках капитанов и боцманов пиратских кораблей, не хватало разве кривого ножа в жёлтых прокуренных зубах. Однако должность бородача была самой мирной – он был институтским учёным секретарём. Титул «учёный секретарь» у Заломова почему-то ассоциировался с пушкинским «кот учёный», в обоих словосочетаниях слышалось нечто несерьёзное. Правда, он знал, что маститые учёные считают должность учёного секретаря весьма значительной, но почему они так считают, Заломову ещё было неясно.

Вдруг в зал энергично вкатился маленький, седенький и весь какой-то скукоженный старичок. Не поднимая головы, он быстро вскарабкался на подиум и сел левее учёного секретаря. Сразу после этого директор встал и объявил: «Марат Иванович, просим порадовать нас вашими очередными достижениями. Надеюсь, тридцати минут вам хватит?» – «Хватит и того меньше!» – бодро отозвался скукоженный старичок и проворно запрыгнул на трибуну. Он выразительно откашлялся, стукнул пару раз по микрофону, подпёр левой рукой подбородок и заговорил удивительно проникновенным, доверительным тоном. «Вот он пивоваровский интим!» – услышал Заломов громкую реплику усатого пожилого мужчины, который сидел вблизи задней двери конференц-зала и бесцеремонно курил. Голубой дымок от его папиросы красиво струился над головами сотрудников.