Илана Городисская - Аттестат зрелости

– Знаю: ты утомился от нас, – сказал он Одеду в заключении, дружески хлопая его по плечу.

– Почему же? – удивился Одед, хотя ему стало неловко. – Нисколько.

– Мы вечно таскаем тебя за собой, – пояснил свою мысль Шахар.

– Я рад составлять вам компанию, – ответил тот, – несмотря на то, что мы все такие разные.

– Вот-вот! – подхватила Галь. – Кто бы мог подумать, что мы, такие разные, создадим такую сплоченную компанию? Угораздило же нас записаться вместе в наш седьмой класс! Сколько же лет прошло с тех пор?

– Пять, – быстро сосчитала Шели.

Пять. Эта цифра заставила всех задумчиво переглянуться. Да, уже без малого пять лет члены шестерки считали друг друга своими самыми близкими и преданными друзьями. Их жизнь протекала в совместных развлечениях, и, даже если выпадали загруженные учебой дни, они находили способы делать их такими, чтоб в конечном счете получать от них удовольствие. Например, если Шели и Галь штудировали какой-нибудь нудный предмет на пару, то они заодно не могли не пройтись по училке этого предмета и по всем связанным с ней школьным сплетням.

– Пять, – как эхо, повторила Лиат. – Но мы с тобой, Галь, всех опережаем.

– С нами не потягаешься, – подтвердила та кивком головы. – Мы с тобой, так сказать, с горшка.

– У меня есть предложение, – заговорил Шахар. – Давайте все сфотографируемся. У меня остался лишний кадр на пленке.

– Шахар, ты взял с собой фотоаппарат? – поразился Хен.

– Нет, я просто оставил его в ранце со вчерашнего дня. Я с этим ранцем на спине объездил всю Европу.

– Тогда давайте поищем того, кто бы нас сфоткал, – загорелась Шели. – Вот, кто нам нужен!

И она указала на случайного прохожего, не спеша шедшего мимо сквера, и звонко, но вежливо его позвала. Человек с радостью откликнулся на просьбу ребят, и даже рекомендовал, как им лучше расположиться, чтоб красиво вместиться в кадр. При расстановке Галь небрежно бросила пакет со своими фотографиями в свою раскрытую, валяющуюся на земле сумку…

В конце учебного дня, уже садясь позади Шахара на мотоцикл, на котором они уезжали к ней домой, она их спохватилась и наскоро пересчитала все копии. Одна исчезла.

Стоял непередаваемо знойный послеполуденный час. Душный свет проникал мириадами иголок через спущенные жалюзи в скромную трехкомнатную квартиру, тишину в которой нарушало лишь тиканье настенных часов. Давно остыл остаток кофе с молоком в стеклянной чашке на кухонном столе. Раковина в ванной хранила следы утреннего умывания торопившейся в школу девушки. До возвращения с работы матери, которая, несомненно, простит ей этот беспорядок, оставалось еще несколько часов.

В полутемной комнате Галь, усиленно обдуваемой вентилятором, спелись на разбросанной кровати в жарком объятии два нагих тела. Пара возлюбленных пребывала в полном слиянии друг с другом, упивалась близостью после временного перерыва. Лучше всего это выражали тихие вздохи и стоны, напряжение мышц, глубокие поцелуи. Они двигались медленно, плавно, словно прикасаясь к стеклянным изделиям. Слов не произносилось. Пылкой страстности тоже не было. Зато был пенящийся и переливающийся поток наслаждения, при котором физическое ощущение времени перестало существовать.

Их разрядка затянулась. Оба были немного утомлены и разморены, и лениво растянулись на постели. Головка Галь прильнула к груди Шахара, и тот ласково перебирал ее пышные волосы. Галь прижималась губами к кисти его руки. Томное молчание длилось. Потом Шахар произнес:

– Мне сегодня было лучше, чем вчера.

– Да, вчера получилось быстро, – согласилась с ним девушка.

– Тебе понравилось, родная? – нежно спросил он, проведя рукой по лицу девушки.

– Он еще спрашивает, – улыбнулась она и поплотней прижалась к его телу. – Обожаю тебя!

Опять наступила тишина, во время которой Шахар пожалел, что он не курит. Сигаретка после спокойного секса была бы ему сейчас более чем кстати.

– Ты – удивительный человечек, – снова заговорил парень, обращаясь к подруге. – Никогда не перестану поражаться тебе. Дать мне при всех столь откровенную фотографию!

– Разве она тебе не нравится? – возразила девушка.

– Это совсем не тот вопрос. Конечно, нравится! Но можно было б подарить ее мне сейчас, когда мы только вдвоем.

– Лучше бы ты перестал читать мне нотации, а хоть немного польстил, – осадила его Галь, кокетливо щелкая его по носу.

– Я польщен, – покорно протянул молодой человек.

– Кстати, Шахар, не видел ли ты еще одной копии? – вспомнила она, заглянув ему в глаза. – Я точно помню, сколько всего их было. Одну я отдала тебе. Вторая – здесь, – указала она на этажерку в своей комнате, где уже красовался ее гордый снимок в богатой рамке. – Третью мама собирается отправить бабушке и дедушке. Но четвертой нет. Странно, куда она могла подеваться?

– Действительно странно, – откликнулся ее друг, выслушав ее в недоумении. – Но я честно не знаю. Тебе так важна эта недостающая копия?

– Не то, что бы. Просто обидно, что я потеряла ее.

– Не стоит обижаться. Всякое случается. Может, у нее выросли ноги и она сама отправилась искать для тебя хорошего спонсора, – разрядил обстановку Шахар.

Девушка засмеялась и прильнула губами к его губам. Он страстно ответил на ее поцелуй, и ему снова захотелось секса. Галь отдалась ему с готовностью, на которую ее толкала горячая и верная любовь.

Их многолетние отношения словно служили подтверждением того, что противоположности притягиваются.

Шахар происходил из благополучной, состоятельной семьи потомственных юристов, и был, как и его девушка, единственным ребенком. С первого класса он учился в привилегированных школах и твердо знал себе цену. Эрудированный и развитый не по годам, готовящийся пойти по стопам родителей, он всегда немного свысока взирал на ребячливых соучеников, чем заработал себе прозвище «заумник». Другим его прозвищем было «супермен», может, в силу того, что Шахар являлся еще и обладателем коричневого пояса по каратэ, к приемам которого, правда, никогда не прибегал в личных конфликтах с соучениками, считая, что они все не стоят того, чтоб применять против них те приемы, которыми он владел. Его уважали, даже боялись, но не любили. Сплоченная шестерка, в которую он входил, сформировалась не так скоро, и поэтому какое-то время парень был одинок.

И тут в его жизнь ворвалась Галь. Заметил он ее не сразу, хотя она часто говорила, что влюбилась в него в тот же миг как увидела, что это была судьба. Поначалу он знал о ней только то, что она занимала соседнюю парту с другой, очень некрасивой девочкой по имени Лиат, и всюду ходила с ней вдвоем.

Со временем, Шахар обратил внимание, с каким восхищением Галь его слушала на уроках, как уважительно о нем отзывалась. Живое участие соученицы ласкало самолюбие Шахара, придавало уверенности в себе и откликалось в нем признательностью. Он присмотрелся к ней получше и увидел, что эта девочка была писаной красавицей, и, к тому же, неглупой и способной. Так, на заре своего отрочества, он впервые заинтересовался противоположным полом. Его интерес был еще неопределенным, однако он прикипел к Галь всей душой.