Елена Пильгун - Радуга на сердце

Выбирай.

Плавный, широкий подъём первого пути теряется в небесах, так что не видать, то ли он доходит до самых ворот Рая, то ли обрывается на высоте эшелона военных истребителей, и на нём золочёными буквами, ровно, как в прописях, выведено: «Делай, что должно, и будет, как надо». На этом пути дети учатся у родителей только самому лучшему, на этом пути муж и жена понимают друг друга с полуслова и до самой смерти не размыкают рук, смотря в одном направлении, а их родители становятся лучшими бабушками и дедушками в мире, без помех продолжаясь собственными отражениями в детях и внуках. На этом пути вставать в шесть утра в садик/школу/на работу легко и приятно, а потому никто не опаздывает ни на поезд в отпуск, ни за стол к ужину, никто не разбивает в кровь костяшки пальцев и не воет от бессилия, словно раненный волк в клетке, ибо всё происходит вовремя, согласно намеченному плану или, на худой конец, прогнозу погоды, а события жизни с аккуратностью педанта разложены по полочкам и промаркированы по алфавиту.

Второй путь пролегает хайвеем в песках Аризоны, и на его потрескавшемся асфальте белой краской намалёвано: «Делай, что должно, и будь что будет». Это значит – соблюдай предписания дорожных знаков, заправляйся заблаговременно и включай дальний свет своих глаз, едва въедешь на отполированном до блеска семейном седане в царство сумрака, и дорожную разметку занесёт песком, но никто не гарантирует тебе, что из заброшенного придорожного мотеля не выпрыгнет банда головорезов с битами, а потом, когда ты чудом улизнёшь от них, отделавшись парой глубоких царапин на капоте, под колёса машины не кинется какой-нибудь чокнутый страус, размозжив голову о бампер и заляпав лобовое стекло кровавыми ошмётками, по поводу которых тебе, перепуганной вусмерть, предстоит ещё сочинить красивую сказку с хэппи-эндом для детей, которые всё это также видели, а затем перехватить руль у мужа, который вырубился от страха прямо на водительском сидении, и в одиночку мастерски припарковаться на обочине, хоть ты совсем не умеешь водить.

Есть ещё третий путь, Линь, но он лежит в иной плоскости. Это – заснеженная вершина Джомолунгмы, на которую положено забираться без альпинистского снаряжения, используя длинную косу вместо страховочной верёвки, а отросшие ногти – вместо ледоруба. Это путь наверх, о котором пел тебе в светлые шестнадцать сильный голос солиста из непотопляемой в песках времён группы конца позапрошлого века. Начало восхождения будет пугать тебя замёрзшими трупами тех, кто не сумел пройти свой путь, и их скрюченные тела с застывшими лицами расскажут тебе о том, как трудно верить в свет, когда вокруг тьма, и как одинока смерть, когда некому взять тебя за руку. А потом на снежном полотне перед тобой разом исчезнут все следы – и человечьи, и звериные, предоставляя тебе самостоятельно выбирать, где останется отпечаток твоей узкой ступни, а какая ложбинка станет местом для ночлега, и на правом плече у тебя будет сидеть ангел, поющий гимн вере в собственные силы, а на левом – бес, шепчущий про то, что если сорвёшься в пропасть, винить во время гибельного полёта будет некого, кроме себя самой. А позади, в золотом тепле плодородной долины, останутся те, у кого хватало желания, да не хватило духу пойти с тобой, потому они утоляют свою горечь, как могут, пытаясь оплевать в спину и тебя, и твой выбор. А впереди – снег, снег, серый снежный ветер, и за колкой пеленой, бьющей по щекам – ты знаешь это из своих коротких снов – такое солнце, которого никогда не увидеть оттуда, из долины. А может быть, и нет никакого солнца, всё это враки, но ты ползёшь вверх, теряя силы, матерясь от боли и плача от отчаяния, упрямо повторяя: «Не останавливаться. Не оглядываться… вперёд», и руки твои с каждым взятым метром становятся сильнее, и перед самой вершиной падает в узкое ущелье отощавший бес, которого ты морила голодом, тогда как ангел, вскормленный твоей верой в избранный путь, вдруг взмывает в воздух и, опробовав силу расправленных крыльев, хватает тебя за руку и единым рывком добрасывает до вершины. И ты стоишь, смеясь и плача, прислонившись лбом к искристому боку солнца, которое никогда не признало бы тебя ровней там, в долине, а ветер смахивает твои слёзы и превращает их в сверкающие кристаллики, из которых складывается едва заметная в ослепительной снежной белизне фраза. «Делай, что хочешь, и будь, что будет». Это значит – тебе более не страшны ночные страхи, терзающие тех, кто всю жизнь прожил в долине, бросая на гору лишь короткий взгляд в промежутке между бесконечным ковырянием в жалком клочке своей земли. Это значит – бетонные стены чужих правил, созданных в попытке укрыться от радиоволн, летящих в эфире на запрещённой частоте, станут для тебя не более чем хлипкими оградками высотой по колено, а все злые слова и паутинные сети чужих сплетен не пробьют чистого света твоей новой одежды, не прилипнут к твоим рукам и волосам, летящим по ветру. Это значит – ты вернула себе потерянную способность слышать голос собственного сердца, сбросив с него тесную стальную броню рассудочного самоконтроля и бумажную шелуху чужих предписаний. Это значит – ты стала тонкой и прозрачной, как льдинка, как абсолютный ноль чистого листа, ты живёшь в режиме чтения, одним днём, одним вдохом и выдохом, просевая длинной чёлкой разноцветные потоки безымянных рек, и жизнь течёт сквозь тебя электрическим током, не встречая ни малейшего сопротивления, а потому отдаёт тебе всю свою полноводную силу, прося взамен не так уж много и не так уж мало: не привязываться к любимым местам, временам и людям. Привяжешься – смерть, словно акуле, которая может дышать, только когда плывёт. Секундная задержка – и ты уже опутан прочной сетью чужих «Если любишь меня, ты должен…», с привязанным грузилом «Ты обманул мои ожидания».

Линь судорожно изогнулась, закинув лицо к небу, и глухо завыла, выдирая тонкими пальцами крапивный куст, но кажется, даже не почувствовала жжения на коже.

Ты уже сделала выбор, девочка, оставив свой отпечаток пальца в терминале регистрации брака, ты запустила новую программу, перед релизом которой не было и не могло быть контрольного тестирования, и теперь её алгоритм развернулся на мониторе широким змеиным кольцом, открывая подменю с пустым текстовым окошком и очередным нехитрым выбором – написать код отладки или код отмены. И, чёрт подери, Линь, для первого у тебя не хватает пресловутых знаний, умений и навыков, а для второго – элементарного «достойного» повода со стороны супруга. Можно, конечно, и самой пойти во все тяжкие, позволить себе себя настоящую, чтоб Антон прогнал тебя с видом оскорблённого до глубин души ангела, не замарав собственной совести, как умудрялся не замарать её, насмехаясь надо всем, что было для тебя ценным, а ему казалось пустой тратой времени и сил, но разве он заслужил от тебя такого удара… А, впрочем, вспомни, дорогая, сколько раз ваши с ним прогулки превращались в марафон «догони длинноногого супруга», и нырни на уровень скрытого смысла, где расшифровка мужниного поведения не заставит себя ждать и прозвучит как «вот привязалась-то, как собачка» или, чего доброго, «я её боюсь и хочу держаться подальше…»