Фаина Разумовская - Балаган. Сборник коротких рассказов

– Деда, а почему люди зимой умирали? – наконец спросила внучка, после того, как дед замолчал надолго и не остановил ее очередной любопытствующий порыв.

– От холода и тоски, – ответил Кирилл.

– Глупые люди, – разочарованно констатировала Манюша.

– Почему глупые? – опешил Кирилл.

– Ну, потому, – объяснила внучка. – Ведь можно перебраться туда, где тепло. Птицы, вон, улетают. А почему люди не уезжали туда же, где вечное лето? Туда, куда мама с папой полетели?

– Согласен, твои мама с папой – действительно перелетные птицы, нигде надолго не задерживаются, – не смог сдержать сарказма Кирилл. – Замечу, что долетели они до вечного лета за двенадцать часов. В древности преодолеть такое расстояние можно было только за несколько месяцев. Все-таки, люди – не птицы. Пока добрались бы без самолета, уже и здесь зима бы закончилась. И путешествовать раньше было крайне небезопасно. Да и сейчас опасности подстерегают. Помнишь, как бабушка молилась, пока мама не позвонила и не сказала, что самолет сел благополучно? Вот то-то же.

– А те, кто живут в вечном лете, они снега, получается, совсем не видят? – поинтересовалась Манюша.

– По статистике, – сухо ответил Кирилл, забыв, что он не в институте, – более половины населения земного шара никогда не видели снега живьем. Только на фотографиях и в кино.

– Жаль.

– Жаль, что не видели?

– Жаль, что не все живут в вечном лете, – разочарованно вздохнула внучка.

– Не согласен. Разглядывать снежинки своими глазами – это невероятно интересное занятие.

– Хорошо. Пойдем смотреть.

– Идите чай пить, – раздался громкий голос Тони с первого этажа. – Сколько вас ждать можно?

Кирилл с Манюшей понимающе переглянулись и направились вниз, прихватив мокрые дедовы штаны и носки. В кухне на большом круглом столе уже стояли чашки. В центре разместился заварочный чайник и блюдо с пирогом. В углу гудела печка. Рядом с ней Тоня развесила взятые из рук мужа мокрые вещи.

– Может, хватит топить? – сказал Кирилл, глядя на сложенные на полу дрова. – Жарко уже.

– Не из снега, не растаем, – недовольно отмахнулась жена. – Протопить надо как следует, если хотим на Новый Год сюда приехать.

– А мама с папой вернутся к Новому Году? – спросила Манюша.

– Пусть только попробуют не вернуться. Это их идея была, Новый Год на даче справлять. Они гостей наприглашали, а мы теперь по выходным ездим и топим, чтобы живым духом пахло.

– А елку ставить будем?

– Да хоть все нарядите, что на участке стоят.

– А гирлянды повесим? – не унималась Манюша. – А снежинки на окнах нарисуем?

– Рисовать ничего не будем, – отрезала Тоня. – Вы нарисуете, а мне мыть? Нет уж. Хотите снежинок – вырезайте и вешайте. Но потом, чтобы сами и сняли.

– Деда, а деда, – заканючила Манюша, – давай вырезать.

– Сначала на них на настоящих посмотрим, – напомнил Кирилл. – Мы же собирались.

– Чтоб без мокрых ног, – пригрозила Тоня. – Мне некогда сопли вам утирать.

Закончив с пирогом и чаем, Манюша с дедом экипировались под строгим присмотром бабушки и только после ее одобрения вышли во двор. Внучка, как засидевшийся щенок, ринулась по заснеженному газону, оставляя за собой глубокие следы. Кирилл наблюдал за ней с умилением. Потом согнул перед собой руку, и окружающий мир перестал для него существовать.

«Ни одной одинаковой. Ни одной…» – шептал он, переводя взгляд с кристалла на кристалл. Выискивая в центре каждого белую точку, про которую еще Декарт говорил, что это след ножки циркуля, которым пользовались, чтобы очертить правильную окружность. Находя подобие иероглифов на лучиках, благодаря которым Укихиро назвал снег «письмом с небес». Отмечая сложность конструкции, исследованию которой посвятил жизнь Либбрехт. Именно он первым отметил: чем суровее климат, тем более витиеватыми и красивыми получаются структуры. И никогда они не повторяют друг друга. Никогда.

Кирилл мог стоять так целый день, лишь бы света хватало. И ему было, что рассказать.

– Взгляни на это совершенство, – предложил он Манюше, когда та, набегавшись, остановилась рядом. – Идеальная форма и бесподобный узор – они могут получиться только в одном случае, если рядом витают добрые мысли, произносятся ласковые слова.

Внучка посмотрела с сомнением.

– Снежинки падают с неба? – спросила она.

Кирилл кивнул:

– Да.

Манюша воздела руки вверх.

– Ну и кто там сейчас говорит и думает?

– Ангелы, – не задумываясь, ответил Кирилл и, усмехнувшись, добавил: – А ты что решила, что это плоды мыслей тех, кто мимо на самолете летит?.. Кстати, есть такое предположение, – продолжил Кирилл свою импровизированную лекцию, – если над замерзающей водой играет классическая музыка, и произносятся слова любви и благодарности, то образующиеся кристаллы имеют идеальную красивую структуру. А если говорить плохие слова и громко бить на барабане, то в итоге получаются страшные кляксы.

Кирилл мог рассказывать и дальше, но Манюша устала и попросилась в дом. А там их уже ждали бумага и ножницы, приготовленные Тоней.

– Деда, смотри, – Манюша протянула круглый листок с неровными дырочками и торчащими в стороны восемью лепестками. – Красиво?

– Красиво, но это не снежинка, – ответил Кирилл. – Это ромашка какая-то.

Манюша сложила еще один листок и взялась за ножницы, высунув от усердия язык. Плодом труда стала еще одна восьмигранная фигура.

– Какая прелесть! – воскликнула подошедшая Тоня.

– Черти что, – заартачился Кирилл.

– Ты сам говорил, что все снежинки разные, – закапризничала Манюша.

– Да, разные. Но при этом они все шестиугольные, – настаивал Кирилл.

– Звезда Давида Господу Богу покоя не дает, – пошутила Тоня, помогая внучке сложить следующий листок бумаги.

– Причем тут евреи? – начал не на шутку кипятиться Кирилл. – Опять будешь на фамилию пенять? Все еще переживаешь, что Иванову на Штейнбах променяла?

– Да просто к слову пришлось, – примирительно проговорила Тоня, прорезая вместе с внучкой волнистые отверстия. – Ну, вот, – протянула она и обратилась к мужу: – Теперь, похоже?

– Похоже, – буркнул он, насчитав только шесть лучиков.

Через минуту на стол легло еще одно точно такое же творение.

– Ну как? – спросили хором Тоня и Манюша.

– Плохо, – сердито ответил Кирилл.

– Почему?

– Одинаковых снежинок не бывает.

– Псих, – заключила Тоня.

– Псих, – подтвердила Манюша.

– Может и псих! – сорвался на крик Кирилл. – Но попрошу со мной считаться! Моими знаниями и трудами по кристаллографии вся семья кормится. На зарплату профессорскую и научные премии существуете. И дача, и машина, и путевка на Бали для стрекозы и стрекозла, – он мотнул головой на Манюшу, родителей которой имел в виду в этот момент.