Раф Гази - Планета Навои. Сборник рассказов

Саму, однако, дипломы и похвальные грамоты Рапая не впечатлили:

– Вам дают эти бумажки, чтобы вы без дела по улицам не шлялись. Вот награды за учебу – это другое дело!

Нашлись награды и за учебу: Благодарность по окончании первого класса и Похвальный лист за «Отличные успехи в учебе, труде и примерное поведении» по окончании шестого. На эти «бумажки» Сама уже взирал с почтением, по-многу раз перечитывал, вроде не веря написанному, уважительно цокал языком.

– А сейчас, как учишься?

– Так, – отмахнулся Рапай. – До восьмого класса был «круглым отличником», а потом скучно стало.

– Ну эт ты зря! Чем мяч по полю гонять, лучше учись, раз способности есть! Вот у меня их нет, я и поперся после восьмилетки в училище. Но ничего, сварщик – тоже нужная в жизни профессия.

Сама был не по годам зрел и рассудителен.

На этот раз приятели не тренировались, а сидели на крыше своего четырехэтажного дома и загорали. До знойного саратона было еще далеко и греться под нежными лучами ласкового майского солнышка было одно удовольствие. С крыши до неба было ближе, чем с земли. Задумчиво плыли облака, через дыры в которых проглядывала бездонная синь. О чем-то своем, птичьем, не земном, ворковали голуби в самодельной клетке, обтянутой мелкой железной сеткой. Ни Сама, ни Рапай не были голубятниками, и не обращали на воркующих соседей никакого внимания.

Голубей держал Лёха Мордвин с третьего этажа. Он в отличие от своего старшего брата Казы, худющего наркомана, как-то по-началу больше тянулся к флоре и фауне. Вот разводил голубей, во дворе высаживал зеленные саженцы. А потом загремел на зону вслед за братом по той же статье. Анаша никого до хорошего не доводила, за нее чуть ли не пол-двора срок на зоне тянула.

Отсидев, Лёха вернулся домой весь поникший и разбитый. Жаловался, что долгое время не мог есть – ему вводили в желудок питательные вещества через катетер. Но прежних своих увлечений бывший зек не забыл. На даче отца-фронтовика, который всё время ходил с красным хмурым лицом (видно, стыдно было за сыновей), завел кроликов. «Знаешь, как их жалко бывает резать, жена просит-просит, а я не могу. Махну стакан, только тогда получается. А так – никак», – жаловался он Рапаю.

– А ты знаешь о чем я мечтаю? – нарушил молчание Сама, поправляя газетное сомбреро на голове, солнце – хоть и весеннее, но начинало припекать.

– Расскажи.

– Хочу девчонку нормальную найти, понимаешь? – речь Самы от волнения стала быстрой и сбивчивой. – Ну чтоб всё понимала, да?.. Вот, как мы с тобой тут сидим, загораем, в натуре, ну чтоб с ней тоже так можно было сидеть, чтоб настоящая пацанка была… и верная.

И после некоторый паузы он добавил уже другим задумчивым тоном:

– Я вообще, думаю, это самое главное в жизни – встретить такую девчонку.

Рапай не ожидал от будущего сварщика подобной философии. Облака, что ли, навеяли?

– Есть одна хорошая песня, ты наверняка ее слышал.

Рапаю показалось, что Сама сейчас запоет:

«Тише, люди, ради Бога, тише —

Голуби целуются на крыше».

Тем более, что их пернатые соседи что-то примолкли. Сама фальшиво, но уверенно затянул совсем другое:

«А мне б в девчоночку хорошую влюбиться…»

– Выучи ее на гитаре, классная песня.

– Хорошо, – пообещал Рапай, хотя эту песню не слышал и петь так же, как и его приятель не умел.

Опять замолчали. Солнце жгло все сильнее и сильнее. Так и кожу можно спалить. Но Сама хотел еще что-то сказать, Рапай чувствовал это и терпеливо ждал.

– Ты знаешь Пашку и Золотого с нового микрорайона? – спустился, наконец, с облаков на грешную землю Сама.

– Знаю.

Как же ему их не знать, этих двоюродных братьев! Эти два брата-акробата выступали за одну с Рапаем футбольную команду, и у них даже функции были одинаковые: один правый защитник, другой левый.

– А Рыжего?

– Знал.

Рыжий тоже играл в футбол, причем, играл прилично. Атлетически сложенный парень мог закатать плюху чужому ловиле от вратарской линии собственных ворот. Правда, не на большом поле, а несколько укороченном – 60 метров вместо 100. Оно находилось на площадке между школами 13 и 14. Детские турниры «Кожаного мяча» проводились как раз здесь.

Несмотря на отличные данные, в «Зарафшан» Рыжего не взяли, и на то были серьезные причины. Рыжий «глотал колеса». Он даже с дружками как-то заявился на хату к Рапаю, и Рапай выдал им какие-то таблетки, которые нашел в домашнем шифоньере.

Но загнулся Рыжий от передоза не в тот раз, а месяца через два-три.

– Ты сказал, что знал Рыжего, – переспросил Сама. – А что, теперь не знаешь?

– Он умер.

– Жаль. Рыжий мог бы лучше помочь, ведь он не с нового микрорайона, а вроде с Театральной?

– Да, он там жил.

– А откуда ты их всех знаешь? Ты же не блатной, вон у тебя и грамоты за хорошую учебу имеются.

– Я играю в футбол.

– Ну и че?

– Все блатные тоже играют в футбол.

И это было сущей правдой. В Навои Пеле был не меньшим кумиром, чем в Бразилии. Вся дворовая шпана увлекалась этим суперпопулярным в те годы видом спорта. Не боксом, не становящимся модным самбо. Уличная босота, по воровским понятиям, считала, что остро наточенная фомка эффективнее хука боксера или броска самбиста. И преспокойно отдавалась футболу.

А в этом виде Рапай был корифеем. Сколько себя помнил, столько играл в футбол, по-началу еще тряпочными мячами, а потом кожаными. Турнир «Кожаный мяч» на первенство города среди дворовых команд был чрезвычайно востребован. К его организации подходили очень строго. Для того чтобы не было «подстав» (это когда за младшие команды выступали старшие ребята), перед матчами проверяли метрики – свидетельства о рождении.

Перед финалом прошел слух, что в команде «Больничного городка» есть серьезная «подстава». Организаторы турнира выстроили команды, главный судья строго спросил:

– Кто из вас есть Рапай? – в голосе судьи слышался легкий прибалтийский акцент.

– Ну я, – из строя огромных верзил вышагнул самый маленький, самый малорослый футболист.

– Что?! – судья от изумления едва не проглотил свой свисток. – И вы будете говорить мне, что этот шкет есть «подстава»? Если это и есть «подстава», то «подстава» наоборот. А то правилами не запрещено.

Раздался свисток, игра началась.

Да, Рапай, играл за команду не своей возрастной группы, а более старшей. Попав в «Зарафшан», он тоже оказался там самым младшим воспитанником. А взяли его в команду подготовки мастеров за "бразильскую технику", которую он годами оттачивал на маленьких «футбольных пятачках». Во дворах было тесно, и там играли в свой футбол – «парагвай»…

– Ну теперь ты понял, откуда у меня такие связи, хотя я и не блатной, – объяснил Рапай своему любопытному собеседнику.