Ольга Васильева - Разности. Сборник романов, повестей и рассказов

Трава робко выглядывает из-под нанесенных за зиму куч песка и мусора на газонах…

И темнеет намного позже, а толпы народу, как охмелевшие после долгой и темной северной зимы, бродят по улицам – низачем.

И вот уже ветер гонит морскую воду в Неву, она поднимается высоко, затапливая ступеньки около задумчивых и вечных сфинксов, до самых решеток ограждения у каналов, выплескивается на мостовую, под колеса автомобилей, и снова стекает в реку, омыв набережные после пыльной и грязной городской зимы.

Наводнение повторяется каждый год, и кажется уже чем-то вроде принадлежности Питерской весны, самого города. И после устанавливается теплая и совcем весенняя погода.

Весна в Петербурге – явление особенное. Как-то незаметно, сразу подкрадываются белые ночи – ну, пусть не сразу – ночи, но уже до 10 вечера на улице можно читать газеты. И – разом, резко вылупились листья на деревьях и кустах, так что однажды, с утра, на бегу, вдруг обнаруживаешь, что на газонах появилась яркая трава, кусты и деревья обернулись, как шарфом, зеленой пеленой, и пахнет удивительно и неповторимо зеленью, морскими водорослями с Невы, волшебной питерской рыбкой корюшкой – от лотка на углу, дымком и бензином от набитого под завязку автомобилями Невского проспекта…

В Петропавловской крепости до ночи бродят пары, кто-то уже загорает на пляже у стены, а скамейки под кустами теперь всегда заняты – днем пенсионерами и собачниками, вечером – влюбленными. Сирень склонилась над ними, совсем скрывая от посторонних глаз то, что там происходит…

И гулкий бой часов, отсчитывающих половину каждого часа, несется эхом в чистом прохладном небе, и тоже кажется – весенним, особенным…

Она заблудилась в толпе людей и зданий в этом огромном и каком-то очень уютном городе, парадном и простом в то же время… И мелкие капли дождя, и тумана, что лежит вечером на траве в скверах, а машины гудками и светом фар прорезают его на мгновение… и снова сумерки и туман окутывают город. Словно уши заложило, и все звуки глуше и интимнее.

Как славно в такой вечер идти с кем-то под руку… просто чувствовать его рядом, касаться плеча, покрытого капельками осевшего тумана… Запах влаги и моря, водорослей ветер доносит с залива…

Тихо, приглушенно шумит река за гранитным барьером… Огни отражаются в тяжелой, масляной воде… Огней теперь стало много: иллюминированы все мосты и многие здания на набережной.

Стучат каблучки по мокрому стеклу асфальта. И тихий, мягкий его смех гаснет в тумане…

Слышна музыка – рядом здание филармонии.

Волшебная тихая ночь… Волшебный удивительный город…

Всю жизнь мы ждем Любовь…

Не просто любовь, но Любовь!

Чтоб вот так… замирала душа в ожидании Любимого, и вся музыка казалась написанной только для двоих, все стихи и песни были только для них, и впечатления души делились без слов.

Ах, как нетерпеливо мы ждем ее прихода!

И в юности, и позже, в более зрелые годы нетерпеливым сердцем принимаем за Единственную Любовь – желание любить.

Так любить хочется – но некого!

Нет еще этого человека, единственно близкого, родного, своего.

Не пришел пока, не нашелся в огромном мире.

И оглядываешься вокруг, и становится страшно: а не пропустил ли я свою судьбу, ведь уже почти все сверстники парами, а ты один, один… и кажешься себе и нелепым, и смешным, и одиночество давит, когда видишь умиротворенные лица семейных друзей.

Грустно и завидно, и хочется, чтоб вот в такую вот славную, туманную ночь кто-то близкий был рядом.

Чтоб можно было коснуться виском плеча, поймать встречную улыбку, чтоб горячая его рука держала твою, и можно было одним взглядом, улыбкой поделиться впечатлениями души.

И вот… нетерпение сердца подводит нас.

Приводит к другому человеку, не своему, не близкому.

Но КАК хочется, чтоб все получилось!

И мы торопливо задвигаем недоразумения, непонимание, разность душ, как тряпки в плохо упакованном чемодане: лишь бы влезло и не торчало явно на виду.

И строим свое несчастье, несчастье своей жизни.

Проходит мало времени, и ты обнаруживаешь, что все эти уголки и лоскутки, торопливо упакованные в образ, созданный твоим жадным, нетерпеливым воображением, торчат, как и торчали, и все труднее на деле жить рядом с чужою душой.

Обвинять себя трудно, и мы начинаем винить в разладе душевном другого, стараемся изменить его на свой лад, и …ничего не получается!

И вот вы смирились, призвав на помощь расхожее выражение «все так живут, идеальных людей нет, надо терпеть».

И началась еще одна грустная человеческая жизнь – без будущего, без радости и света. Просто – жизнь, которая «как у всех», чтоб терпеть, потому что так надо, потому что «жизнь есть жизнь».

Какое всеобъемлющее, все объясняющее выражение…!

Чтоб примирить и соединить несоединимое…

Несчастие пылкой души, пришедшее вот такой, мистической, туманной белой ночью…

Ольга сидела за столиком в ресторане и с тоской смотрела на тяжелый, из старого коричневого дерева, стул напротив – пустой…

Она только представила, как там, напротив нее, на этом самом стуле, сидит Он, глядя на нее, пламя свечи между ними на столе колеблется, мигает, а он смеется, закидывая голову назад – открыто и как-то совсем легко, и все вокруг – даже вот та старая ножная швейная машинка «Зингер», которая стоит у окна в качестве своеобразного украшения, медные кастрюли на стенах, инструменты, потемневшие от времени – все сразу видится другим. Счастливым. Уютным.

Она пообедала и вернулась в номер гостиницы. До самолета было еще 5 часов – Алексей прилетал ночью. Она не могла лечь и поспать, как собиралась, но ходила и ходила, сжав руки…

Как же она не поняла – глупая! – что не его она ждет… Но того, кто не прилетит, не приедет. И кто ей единственно нужен. Единственно и навсегда.

В одну несчастливую минуту Ольга решила быть, как все. Жить, как живут все вокруг: семья, спокойный размеренный быт. Тихое счастье… Убежать от одиночества. Она оправдывала себя: но ведь Сергей тоже – несвободен. У него рядом близкие люди, семья, а у нее что? Его письма, редкие, обжигающие душу подробностями его домашней жизни. Без нее.

И она… согласилась выйти замуж за человека, которого не любила. Правда, Алексей уверял, что добьется, и она тоже полюбит его, что его огромного чувства хватит на обоих.

И он сумел ее уговорить…

Помогло еще и то, что от Сергея в последний месяц приходили лишь скупые записки о том, что жив и не очень здоров, и не очень ему хочется с кем-то говорить…

А на его сайте по-прежнему появлялись отзывы о чем-то, реплики… Тогда Ольга решилась.