Ольга Васильева - Разности. Сборник романов, повестей и рассказов

Соседка достала из чемодана бутылку дорогого коньяка. В ответ на укоризненный взгляд мужа сказала: «Давайте, помянем всех, кто ушел в те страшные времена… Всех родных и неродных. Но близких.» И все, кто столпился рядом, послушно приняли принесенные проводницей стаканы. Выпили молча. И молча же разошлись. Кто, пожимая Ольге плечо на прощанье. Кто – просто кивнув.

Измученная Ольга заснула, как только погасили свет в вагоне. Утром поезд уже подходил к Бологому и проводница будила заспавшихся. Кроме нее…

Она проснулась, соседка уже пила чай и приветливо с ней поздоровалась. Светловолосого мужчины не было. «Сошел часа 3 назад, тихонько, чтоб Вас не будить», – сказала соседка. Ольга умылась, выпила принесенного чаю, собрала вещи. И удивленно посмотрела на бумажку под подушкой: записка?

Там было: « Мне кажется, будто, я знаю Вас всю жизнь. Если Вы… словом – только позовите! Мой адрес, телефон. Николай.»

Ольга прикрыла глаза. Так не бывает. Но так – есть!

Жизнь продолжается…

Всегда.

– — – — – — – —

От автора .

Это не фантазия. Эти сны снились мне с юности, я на самом деле видела все, что описала в повести.

Вот только встречи такой – с родственниками – конечно же, не было. Я не знаю, как и почему мне удалось увидеть кусочек чужой, уже ушедшей, жизни.

Но я знала, что мне надо написать об этом.

И я написала.

Эта книга – просто Воспоминание об ушедшем Друге. Человеке необыкновенном.

Он был гораздо больше, нежели просто история любви. Даже такой вот… необыкновенной. Но, ничего не могло быть обычным рядом с ним, и не было – обычным. И обыденным – не было и не могло.

Жаль, что написалась всего лишь – История одной любви. Банальное, быть может, название, но что же делать, если истины всегда банальны.

Всё, каждое слово и событие, описанное в этой книге – случилось на самом деле.

СКАЗКА О СКАЗКАХ

Как это началось…

Ах, да какие нужны слова, чтоб рассказать о том, как встретились два одиноких немолодых человека. Не наяву встретились – в сети Интернет. И как с первой минуты, словно, что-то толкнуло их навстречу друг другу. И ни жизненный опыт, ни привычная осторожность общения жителей больших городов не смогла остановить их, немолодых уже, обременных прошлым и настоящим, разумных и сдержанных. Словно в юности, со всей силой проснувшихся чувств, весеннего сумасшествия, случившегося осенью, они стремились спросить, рассказать, поделиться всем за то время, что прошло без друга…

За всю некороткую жизнь. Которая сейчас казалась прелюдией, ожиданием вот этой странной и сумасшедшей встречи. Вот этой осени.

Как же, оказывается, кружится голова, когда узнаешь, наконец-то, что сердце может замирать в ожидании его письма. И можно беспричинно смеяться от счастья, потому что он сказал: «Вы – мой свет в окошке…»

И в сотый раз заглядывать в почту, нет ли еще одного письма от нее… вдруг! И чаще всего – находить. И впервые за долгие годы быть таким счастливым, что близкие спрашивают, что же случилось…

Что все – получается. Что хочется написать картину и принести – Ей, чтоб она удивилась, узнала, что Он – вот такой. И быть по-мальчишески счастливым от ее нежности и восхищения Его талантом. Странная история любви. Хотя, если вдуматься – уже не впервые случается, что можно вот так, душой и сердцем быть близким кому-то, кого даже никогда не встречал. Помните «Письма Незнакомке» Моруа?

Письма к Неизвестной Наташе – Хармса?

Прошло много лет, изменился способ общения, изобрели Интернет… но неизменной и вечной осталась Любовь. Желание Любви. Жадная потребность в Любви, в близкой душе рядом, в понимании…

Сотни писем соединили их. За годы, прошедшие в разлуке. Разъединила – смерть.

И даже не так. Любовь – когда она вот такая – самозабвенная, отдающая душу, сердце, разум… себя… Весь мир!

Разве она может просто так – исчезнуть?

Слишком много сил и чувств было в ней, так, что она стала живой, реальной. И не ушла с Его уходом. Но и Он не захотел уходить из этого мира. Теплым дождем, тихим ветром Он возвращается к ней, чтоб утешить, чтоб сберечь… чтобы быть рядом…

Как никогда не дано было в жизни.

Они встретились осенью. На дворе стояла заграничная теплая и нескончаемая осень, которая никогда не перейдет в зиму, потому что здесь и снега-то не будет. А если и упадет немного, то растает через несколько часов, и снова будет зеленая трава и опавшие листья – те, что не успели убрать. Осень наступила и в их жизни – каждому из них должно было вот-вот стукнуть по пятьдесят… прекрасный осенний возраст, когда уже свободен от опеки над детьми, еще не очень обременен внуками, и есть еще силы помечтать…

А началась история с беседы об оперетте, которую оба любили. Вот и разговорились два случайных человека на одном из Интернет-форумов. Потом – еще раз. Потом… Захотелось поделиться с далеким, но уже не посторонним человеком своими сложностями, именно Ему рассказать. Казалось, Он поймет, Он сможет найти именно то, единственно верное слово, что поможет и поддержит…

Он понял. И прислал Ей письмо, полное участия и тревоги:

«…Война – это не просто страшно. Это ОЧЕНЬ страшно. И когда пуля снайпера, пролетевшая мимо твоей головы, когда ты в ночной тиши раскуривал папироску, вырывает из твоего указательного пальца изрядный кусок мяса (он у меня с тех пор до конца не разгибается) – это очень больно. И когда разорвавшаяся граната из подствольника разносит по сторонам останки человека, с которым ты только что беседовал, который говорил, ЧТО КАК ХОРОШО БУДЕТ, когда это все через 2 недели для него кончится и он приедет домой с пачкой денег и купит себе «тойоту»… Это тоже трудно забыть.

Можно помереть сейчас, в течение ближайших 9 месяцев. А можно через 10 лет, в уютной больнице. Но, поверьте мне, через 10 лет в больнице – лучше, нежели через 9 месяцев от очереди из калаша какого-нибудь негра. А ведь может статься и так, что очередь пройдется, к примеру, по ногам. А на войне не принято как-то оставлять раненых умирать. Особенно в тех войнах, которые идут не на территории бывшeго ССС-ра. И можно остаться инвалидом, но намного раньше, ибо раненых лечат.

Это я не пугаю. Это я размышляю вслух. Я все это знаю не по телевизору и имею полное право рассказать вам и об этом.

А насчет характера – вся моя жизнь – сплошная авантюра. Я не знаю, почему – пес его знает, но моя авантюра, называемая

жизнью, или жизнь, называемая авантюрой, продолжается до сих пор, хотя и не с той уже интенсивностью и с ГОРАЗДО меньшим риском для жизни. Это первое. Второе. Вы здорово влипли – мне будет вас не хватать, если с вами что-нибудь случится. А если мне чего-то или кого-то не хватает, я чувствую, что надо срочно что-нибудь сделать, чтобы этого не случилось.