Антон Ерхов - Європа

– Здравствуйте, – сказал им Чижов. «Толстячки» не ответили, мужчина лишь на секунду отвлекся от стенок и полок, к чему-то прислушался, и тут же хлопнул дверцей.

Они шли от холодильника к холодильнику, ни одного не пропуская, повторяя перед каждым этот ритуал: открыли, пару секунд порассматривали что-то внутри и закрыли – дальше, дальше, дальше. Как туристы, которым надо отметиться перед каждой картиной в каком-нибудь Лувре.

– И хоть бы в каком-нибудь, сволочи, жратву или пиво оставили! – усмехнулся Игорь.

– Наебалово, – согласился Костя.

– Но в премиумах, – сказал он, – может, чего и будет. Продавцы отдела крупной бытовой, – почему-то официально, – когда приходят с бодуна, любят включить какой-нибудь модявый и загрузить в морозилку колу или минералку.

Тем временем мужчина и женщина дошли до двухметровых – хлопнули турецким бошем, лыжей с дисплеем, люксом. Откуда-то вынырнул Сохацкий, вроде как хотел предложить свою помощь-консультацию, но на полпути передумал – остановился и отвернулся к водогрейкам. «Толстячки» заглянули в последний холодильник в ряду (горенье пининфарина) и – видимо, никто с кэ-бэ-тэ вчера не пьянствовал – толкнули дверцу и направились через встройку на выход.

«Смотрим – несётся мужик, к нам или даже – на нас. В руке сжимает инструкцию. Оранжевую такую, к занусси. Все мгновенно теряются: мэ-мэ резко захотел поправить ценники, Сотник тоже что-то там, Шевель просто шагнул назад. Вот, думаю, твари, блин. Ну ладно – что делать? – иду мужику навстречу, здороваюсь. „Мы у вас стиралку покупали“, – говорит он и показывает инструкцию. Всё, думаю, сейчас начнётся: здесь написано, что должен быть ключ; шланг на картинке длиннее; ни слова про Италию… „Нам нужно ещё две“, – сказал мужик. И глянув на мою удивленную морду, типа уточнил: „Таких же“».

– Первые советские холодильники стали выпускать у нас на тракторном в конце тридцатых годов. Если не ошибаюсь, они так и назывались – хэ-тэ-зэ, и какой-то номер.

Чижов открыл тумбу терминала и вытянул несколько каталогов.

– Так, – сказал он, – держи, – и протянул стопку Ждану. – Здесь почитаешь про компрессоры, тут про ноу-фрост неплохо написано, а вот как раз про двухкомпрессорные. Иди в столовку, попей кофе и заодно поизучай. А потом обсудим.

Игорь отнёс каталоги наверх, бросил на стол и, прежде чем зарыться в них, решил спуститься покурить. У складских ворот стоял Шевель. Увидев его, Ждан подумал было вернуться, но Лёха кивнул: иди, кури, ничего страшного. «Ты стажёр, – сказал он. – Это не считается. Не оштрафуют». Воротник у Шевеля был, как всегда, поднят, только в этот раз казалось, что Лёха не специально его поднял, а наоборот, торопился и забыл поправить.

В столовой Игорь просидел минут сорок – полупару. Странно, но за это время никто не зашёл попить чай-кофе или пообедать. Легко было представить, что все уже ушли из магазина, почему-то раньше – эвакуация? – а про него и не вспомнили.

За окном застыл летний полдень; дремали облака – пушистые, как взбитые венчиком сливки. По столовой скакали солнечные зайчики – играли в салки на столе и стенах (иногда почему-то замирая на наклейке «Не курить»), прыгали по серебристому чайнику и микроволновке, заглядывали в чашку; пробегали и по глянцевым страничкам, стараясь угадать строчку, которую Игорь в тот момент читал. Чаще всего угадывали.

Многое в каталогах и брошюрах повторяло рассказанное Чижовым, только теперь со схемами, разрезами и разноцветными стрелками. Картинки напоминали иллюстрации в анатомических атласах: кровеносная система (красная змейка конденсатора, синяя – испарителя), компрессор-сердце с клапанами, кожа-теплоизоляция. Игорь прочитал про хладогенты («Хрень, что кипит при минусовой температуре») – уже не использующийся эр двенадцать («У нас его звали фреон-12»), про эр сто тридцать четыре («В большинстве») и про эр шестьсот («Экономичней и экологию не портит»). Про «плачущую стенку» (вполне официальное название), про двухконтурную систему (компрессор один, а регулировка температуры раздельная, как с двумя), про ноу-фрост (равномерный холод, не нужно размораживать) … К слову, оказалось, что снежинки, которые Игорь считал просто эмблемой морозилок, означают градусы в ней: одна – минус шесть, две – минус двенадцать, три – минус восемнадцать.

Каталог норда удивил Ждана, вернее – озадачил. «Недорогие отечественные» на фотографиях были забиты всякими экзотическими фруктами (их названий Игорь и не знал), шампиньонами, консервированными ананасами, фужерчиками с разноцветным желе, минералкой в стеклянных бутылках – никаких тебе кастрюль и накрытых тарелками мисок; в морозилках лежали тигровые креветки, шоколадные пирожные, коробки с пиццей и пакеты с овощными смесями. Некоторые продукты кочевали из модели в модель, словно были обязательными пунктами потребительской корзины.

– Глянь, чем питаются владельцы донбассов, – скажет Ждан Чижову.

– Если на картинке будут привычные колбаса да каша, – ответит Костя, – не возникнет мостика, – то, о чём мы говорили, помнишь? Нафига тогда деньги тратить? Покупать билеты на автобус, который никуда не поедет?

«У вас акулы есть?» – спросил он. «Что?» – не понял я. «А-ку-лы», – повторил он, зачем-то по слогам. «Что за акулы?» «Ясно», – он махнул рукой и зашагал куда-то на а-вэ.

Олейников не обманул – субботним утром нельзя было не заметить, что магазин открылся: люди всё шли и шли, будто ко входу подкатила набитая электричка и выйти в город можно было только через вокзал-супермаркет. А заодно – раз уж всё равно здесь – почему бы чего-нибудь не присмотреть, не прикупить. «Лосось пошёл, медведи – не спать!» К слову, олейниковское «не хочешь, а продашь» следовало понимать буквально: «Здравствуйте», – сказал Ждан «пляжнику» в шортах-футболке и вьетнамках и через десять минут продал ему вертикалку индезит; «Эта модель с сушкой», – подсказал Ждан и выписал стоящую рядом, без сушки.

К одиннадцати часам, когда поток схлынул, у Игоря было пять продаж – три стиралки, холодильник и вытяжка. С вытяжкой, правда, вышло случайно – без консультации, даже без разговоров: «Молодой человек, – позвали Ждана, – продайте нам вытяжку». «Вы с кем-нибудь уже общались?» – уточнил он, пока они шли к встройке. «Нет, у нас такая же, теперь родителям хотим на подарок», – и показали на белую ардо. Выписывать Игорь пошёл с ценником – отклеил, чтобы не ошибиться.

Конечно, были и накладки. Когда, например, попросили подобрать кондиционер – «У нас небольшая комната, но солнце всё утро», – пришлось извиниться и найти кого-нибудь понимающего в кондёрах: Чижов был занят, общался с целой делегацией – получилось, что Сотника. Или позже – Игорь долго сравнивал вирпул с индезитом («сборка и там, и там итальянская, но…»), и тут появился Шевель. «Всё-таки надумали? – спросил он через Игоря, демонстративно не обратив на того внимания; обошёл, встал между Игорем и покупателями. – Как раз на вечер доставки остались». И лишь через минуту, заметив, что Ждан не отходит, повернулся и сказал: «Это мои, ещё с прошлой субботы. За вирпулом». – «Они по индезиту…» – неуверенно начал Игорь. «Им нужен вирпул», – отрезал Лёха.