Лев Голубев-Качура - Оперативно-розыскной отдел. Часть первая

– Какого ещё анализа? – поинтересовался майор.

– Я договорилась о встрече на одиннадцать часов. Заедете за мной, узнаете. Это касается цирка, – кратко досказала она, и положила трубку.

Майор это понял, когда ухо наполнилось короткими гудками отключённого телефона.

Пожав недоумённо плечами, он спросил у пустоты кабинета – какой анализ? О чём это она?

Но ответа не дождался, так как вновь, теперь уже требовательно, зазвонил телефон.

Схватив трубку, он недовольным голосом произнёс: «Я занят!», и бросил трубку. Но телефон, ещё более настойчиво и требовательно зазвонил.

Вспомнив всех чертей на свете, он схватил трубку и гаркнул: «Я же сказал – я занят!!!»

А трубка, голосом начальника управления, произнесла: «Майор, зайдите ко мне».

Виноват, товарищ полковник. Я не думал, что это вы звоните. Слушаюсь. Уже иду, и схватив папку с надписью «Для докладов» отправился к своему непосредственному начальнику.

* * *

Разрешите?

– Входи, Алексей Викторович.

Начальник следственного комитета, полковник Афанасьев, уважал майора за его принципиальность, ум, и умение «чувствовать» противника. В его «личном деле» ещё не было ни одного не раскрытого преступления.

Его не любили, а чаще, боялись, воры, уголовники, мелкие хулиганы, и прочая мразь, но, как и полковник, уважали за честность и неподкупность. И если он кому-то, что-то обещал, то выполнял своё обещание.

Полковник изучающе оглядел своего подчинённого.

– Майор, по-моему ты похудел малость. Так и питаешься бутербродами? – спросил он вошедшего. Всё ещё не нашёл себе подругу жизни?

– Некогда мне искать. Вы, товарищ полковник, всё добавляете и добавляете нашему отделу работы. Вот и крутимся белкой в колесе.

– Понятно… Но, ответь мне прямо, Алексей Викторович, ты хотя бы пытался?

– Пытался, да что толку: я же всё время на службе,. Кому такой муж нужен?

– Даа.., – согласился с ним начальник управления, – против правды не попрёшь… Но ты всё-таки выкрои время, и зайди к нам в гости, а то моя благоверная мне все уши прожужжала – когда же ты к нам заглянешь? Она хочет тебя накормить настоящим украинским борщом.

– Спасибо! Как-нибудь заскочу, – ответил майор.

И чтобы прекратить неприятный для себя разговор, спросил:

– Зачем вызвал, Игорь Дмитриевич? Или ещё где-то труп нашли?

– Задолбали меня эти трупы! Вот где они у меня? – полковник чиркнул ладонью по горлу. Ты специально хочешь испортить мне настроение, майор?

Так и без тебя есть кому. На меня с утра уже давят, он посмотрел на потолок, чтобы показать, кто на него давит – требуют результат по цирку. А где я им его возьму? Ты же молчишь!

Полковник всё более «накалялся». Голос его стал громовым. Таким голосом он делал «разносы» своим подчинённым сотрудникам.

Ты мне ответь, майор, когда будет результат по цирку?!

– Дайте нам ещё три дня, – попытался Кулагин перевести разговор из стадии «разноса» в рабочее русло.

– Три дня?! Да мне голову оторвут за такие слова! Звонили из прокуратуры, требовали результата. Напирали на то, что следователь якобы проболтался, что дело простое, там обыкновенный несчастный случай!

– Так вы дадите нам ещё три дня для окончательного решения? – повторил свою просьбу майор.

Хотя, если честно, он и сам не понял – зачем он попросил три дня. Дело же простое. Но выходка лейтенанта на оперативке, и в добавок, собственное чутьё, подсказывали, что дело не совсем такое простое, как кажется на первый взгляд. С ним ещё придётся повозиться.

– Майор, ты вывел меня из себя! Даю вам не более сорока восьми часов на завершение дела! Слышишь, не более сорока восьми часов!

И, если ты не принесёшь мне результат за это время – вылетишь из органов без выходного пособия! Понял?!

– Понял, товарищ полковник. Разрешите идти?

– Свободен.

И когда майор уже взялся за дверную ручку, полковник, всё ещё «кипя», сказал вдогонку: «Не больше сорока восьми часов, и ни минутой позже, майор!»

Возвращаясь к себе он вспомнил, что его ждёт эксперт-криминалист для какой-то поездки в институт, к какому-то профессору. Пришлось ускорить шаг – время поджимало.

На крыльце его ожидал лейтенант.

– Куда едем, товарищ майор?

А он-то что тут делает, подумал майор? И тут же, как говорится – не отходя от кассы, услышал.

– Вы приказали мне сопровождать вас, товарищ майор.

Вот идиотизм, честное слово, я совсем про него забыл, чертыхнулся майор. Я ж ему приказал ехать со мной к Свирской. Даа, после «разговора» с полковником не мудрено и забыть.

– Лейтенант, вызовите машину, – приказал он.

– Уже вызвал. Она ожидает вас вон там.

– Спасибо, лейтенант, – поблагодарил он подчинённого. Затем, решая брать, или не брать стажёра с собой, всё-таки решил – пусть едет.

– Пойдёмте, лейтенант, – сказал он, и направился к машине.

Глава четвёртая

Машина, среди таких же коробок на колёсах, или похожих на неё, быстро везла их по улицам города. По бокам проплывали, похожие на острова, кирпичные и бетонные, с отражающими лучи солнца витринами, здания.

По тротуарам хлопотливыми муравьями спешили куда-то пешеходы. Они иногда сталкивались между собой, а иногда и обгоняли друг друга. И всё спешили, спешили!

Правда, они иногда, словно перегороженная плотиной река, скапливались перед светофорами. Затем, прорвав светившуюся красным светом хрупкую запруду, растекались ручьями в разные стороны.

Свирская любила свой город – город-труженик. Она родилась в этом бурлящем жизнью городе. Здесь же закончила университет, и даже, чего греха таить, здесь же вышла замуж за своего однокурсника.

Но брак их продлился недолго – молодой муж оказался безвольным по жизни человеком. И она решила – лучше уж жить одной, чем ежедневно выслушивать нытьё мужа – «такого умного и способного», которого даже жена не ценит.

Живя с ним она увидела, он, при своём уме и способностях даже гвоздь в стену не может забить. Всё приходилось делать ей самой, своими слабыми, девичьими руками.

А после рождения их первенца, сына Мишутки, он вообще стал чаще бывать, и даже ночевать у своих родителей, чем у себя дома.

Вот и решила она, после трёхлетней надежды, что муж наконец-то возьмётся за ум, и поняв, что никогда не дождётся этого, подать на развод.

Первое время ей было тяжело одной воспитывать ребёнка, но она, как говорится, «крутилась». Когда её сыну исполнилось десять, она поняла, как не хватает в доме твёрдой мужской руки и авторитета отца для него.

Как раз в это время у них в управлении появился следователь, Новак Пётр Степанович. Он принялся настойчиво за ней ухаживать: дарил цветы, угощал конфетами, приглашал её в театр и ресторан.

Хлебнув жизни одинокой женщины, она сдалась.