Евгений Воронянский - Трилогия «Ще не вмерла Украина», книга первая «Заказное убийство»

Спустя неделю, уладив все сопутствующие формальности и получив условленную сумму, Маланцев назначил день операции и уже через два дня, выходя из операционной пожурил трепещущую Лялечку и пожелал ее мальчику скорейшего выздоровления. Однако, «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» и «скорейшее выздоровление» требовало как минимум недельного пребывания ребенка в стационаре. Была середина лета и жара стояла невыносимая, в палатах было людно и душно. Лялечка вынуждена была нанять сиделку и договориться с администрацией об отдельной палате для Вилли (так звали мальчика), что и было благополучно решено за 200 баксов наличными. Проблемы начались через неделю, имплант не приживался, щека вздулась и начался флюс. Лялечка пребывала «как на иголках», врачи же успокаивали ее и объясняли осложнение очень туманно и невнятно. Наконец, когда флюс прорвало и пошел гной Лялечка не выдержала и устроила грандиозный скандал и стала требовать Маланцева. На это её проинформировали, что доктор укатил с супругой в Турцию на курорт и никакой связи с ним нет. Это еще больше накалило ситуацию, поскольку авторитет Анатолия Петровича не давал другим врачам права вмешаться в лечебный процесс и ребенок был предоставлен самому себе и Господу богу. Наконец, чувствуя возможное приближение драматической развязки, заведующий челюстно-лицевым отделением доктор Владимиров согласился за определенное вознаграждение еще раз прооперировать Вилли. Оказалось, что европейское светило детской лицевой хирургии не удалило осколок зуба, что и вызвало осложнение, которое могло окончиться заражением крови и летальным исходом, не вмешайся вовремя Владимиров за 400 дополнительных условных денежных единиц. Справедливости ради, отметим здесь, что дальнейшее выздоровление маленького пациента проходило без осложнений, имплант, наконец-то, прижился, но такой непредсказуемый сюжет оставил глубокий след в душе Лялечки, побудил ее в будущем совершенно отказаться от услуг доморощенной медицины и подтолкнул к решениям, которые существенно повлияли на развитие нашей истории.

Деловые отношения Мойшевского и Строкальского за эти два года из теплых стали еще более теплыми. Эдоардо Михайлович часто наведывался в офис своего должника, чтобы «на шару» позвонить заграницу, если это было нужно, или попросить подготовить секретаря или кого-то из менеджеров какой-то ему необходимый документ, словом, по мере возможности бесплатно пользовался услугами фирмы, которая по его милости продолжала кое-как существовать на бизнесовом небосклоне Украины. Алехандро Ефимович ежемесячно исправно платил дежурные 5 процентов, чем согревал несомненно беспокойное сердце Эдоардо Михайловича. Но к осени ситуация изменилась. Мойшевский сначала исподволь, а затем и открыто стал просить своего визави «поднапрячься и вернуть тело кредита», мол де деньги были нужны самому Эдоардо. Несмотря на то, что за эти два года фирма Строкальского смогла поправить свои финансовые дела, но вывод из оборота такой значительной суммы означал бы плачевный финал ее существования. Решиться на подобный шаг Алехандро Ефимович не мог, о чем он и жаловался Мойшевскому. Тот и рад бы был и дальше «загребать» ежемесячно свои 5 процентов, но Лялечка упрямо требовала возвращения долга, якобы необходимого для нужд семейных, а устоять перед чарами молодой супруги и убедить ее в выгодах кредитования Эдоардо Михайлович не мог. Обсуждая возможность возвращения кредита, Мойшевский и Строкальский пришли к выводу, что нужно попытаться вытребовать, наконец-то, заимствованные два года назад днепропетровскими «партнерами» законные 50 тысяч долларов. Тогда-то для этого и потребовались чеченцы.

Между прочим, у Эдоардо Михайловича на 17 этаже появился новый сосед: его старый дружок и подельник в разных не очень законных денежных махинациях в советские времена, а теперь преуспевающий американский миллионер Вова Ведерский. Это был беженец последней «горбачевской» волны, когда на поиски голубой американской мечты из совка устремились набитые битком эшелоны настоящих евреев и «косивших» под евреев особо предприимчивых советских граждан других национальностей. Большая часть из них, потерявшая способность к напряженному ежедневному труду еще в советские застойные годы, хотела быстрого и легкого богатства за счет налогоплательщиков развитых демократий Запада, который, как нас всех тогда учили в школе классики марксизма-ленинизма, загнивал и непременно должен был «загнуться». Вова Ведерский во времена достопамятного Леонида Ильича прошел «чрез огонь, воду и медные трубы» во имя безбедного существования: от заправки до крупных подпольных сделок по поставкам дефицитного сырья и особенно не горел желанием уезжать с насиженных мест, но рассказы корешей о наивных и доверчивых америкосах, о сказочных богатствах и дармовой хавке, и вообще о прочих прелестях свободного образа жизни подвигли его решиться на такой смелый шаг. И он не прогадал. В отличие от серого большинства ему подобных, которые обрели свободу, но не нашли дармовщины и вынуждены были зарабатывать себе на хлеб насущный неустанным, а порой и тяжелым трудом, ему повезло и он разбогател. Как и почему для истории осталось загадкой, но Ведерский вернулся в Киев уже состоятельным человеком. Еще более удивительно, что это ему удалось сделать несмотря на то, что за годы в США он так и не выучил ни одного слова по-английски. Так что, правы те, кто говорит, что Америка – страна равных возможностей.

Однако, в отличие от многих за океаном Ведерский чувствовал себя «не в своей тарелке», скучал по Киеву, по шумной кампании, по «трепу» с барыгами, по блатным «разборкам», по рыбалке и охоте и по прочим несомненным прелестям и особенностям нашего отечественного бытия. Став теперь обладателем неисповедимыми путями нажитого капитала, он мог расслабиться и предаться любимым утехам, не в ущерб собственному карману, и вернулся в Киев дабы здесь дожить определенный ему Иеговой срок. По совету Мойшевского он купил квартиру напротив квартиры Эдоардо, на том же 17 этаже, в том же подъезде того же дома в центре Киева. Естественно, они почти ежедневно виделись и беседовали, как в старые добрые советские времена. Именно Ведерский и свел Мойшевского с чеченцами, которые должны были «помочь» Строкальскому «получить» старый должок.

История проникновения чеченской диаспоры в Киев и вообще в Украину когда-нибудь станет предметом для обстоятельного исследования учеными-демографами мирового уровня и, будем надеяться, уже скоро появится серьёзный труд на эту тему. Мы же отметим только, что уже после первой Чеченской войны была попытка чеченцев, в основном с криминальным прошлым, проникнуть и затеряться на просторах Украины. Милиция тогда была ослаблена и не противодействовала этим поползновениям, но свою твердую позицию выразил местный криминалитет. Главари многочисленных украинских бандитских группировок на своем внеочередном сходняке постановили «чтобы чеченцев в Украине не было». Это решение было доведено до сведения ментов, у которых после этого были «развязаны руки». Так, совместными усилиями властей и криминалитета Украину, в общем, защитили от нашествия этой саранчи, пусть законопослушная часть этого достойного и многострадального народа меня извинит за такое некорректное сравнение. Однако, небольшая группа чеченцев все-таки проникла в страну, пользуясь попустительством ментов и частными договоренностями с отдельными главарями бандгруппировок. Эти предприимчивые ребята «крышевались» очень ответственными полковниками и генералами внутренних дел и занимались нелегальным бизнесом, в основном связанным с торговлей левой водкой и проституцией, законы Украины они старались, по мере возможности, не нарушать и не «светиться» дабы не искушать власть имущая. Естественно, количество их не идет ни в какое сравнение с той огромной волной, которая нахлынула в страну после революции 2014 года при откровенном попустительстве новой власти, значительно ухудшив криминогенную ситуацию в и без того уже парализованной Украине.