Акатава Ибис - Цивилизованное общество

Строгая – вот какая она была, взрослая, уже не ребёнок, уже не девочка, не подросток, не та веселая молодая девушка; спокойная, рассудительная молодая девушка – вот кто сидел рядом со мной.

Боже, неужели это я, я сломал её, я превратил из яркой красавицы в серую льдышку, которая не улыбнётся, не засмеётся, не повернёт ко мне головы, не заговорит. Поезд подъезжал к станции, а нам ещё ехать четыре остановки, это молчание угнетало меня. Я искоса бросил на неё взгляд, хотя понимал, что если она это и видит, то никак не реагирует.

И тут пришла в голову мысль, что зря я вообще всё это затеял. А ты не подумал, из-за кого или чего она стала такой? Ну не обязательно из-за меня, возразил я сам себе. Ну ты и козёл, отругала меня совесть.

Если признаться по-честному, разошлись мы врагами, хотя она виновата была в этом самым прямым образом. Но кому теперь от этого легче, или кому теперь до этого какое дело, что виновата была она, если ты решил начать с ней общаться?

Первая и единственная мудрость, которую реально надо усвоить и принять: даже если ты не виноват, извинись перед ней, потому что последствия бывают разные, и дело не в битье посуды, дело в том, что я видел сейчас…

Я вновь посмотрел на неё; она прикрыла глаза, и я увидел, как из-под ресниц скатилась слеза. Она плачет?! Но почему?! Что я успел такого сделать или сказать? А может, у неё что-то болит, а я её тут вызвал на встречу? Может, менструация?

Вот она поднесла ладонь к лицу и резким движением стёрла со щеки влагу, опустив руку, она тихонько вздохнула, видно, почувствовав на себе чей-то взгляд, а точнее мой, она резко открыла глаза, я же отвёл свои, делая вид, что поглощён чтением рекламы на стене вагона. И вдруг я услышал её голос:

– Как твои дела?

Я резко повернул голову, отчего в шее что-то хрустнуло. «Зря я забросил тренировки», – подумалось мне, тогда и посмотрел на неё.

– Нормально, – ответил я. – А твои?

– Тоже, – отозвалась она. Я понимал, что, если я не продолжу, она замолчит, и разговор закончится, а я не хотел, чтоб она умолкала.

– Что нового?

– Всё по-старому. Работа, дом, быт, работа, – Ответила она без эмоций, глядя куда-то. Этим «куда-то» оказался молодой человек, в которого она упёрлась не видящим его взглядом, он же под этим тяжёлым взглядом начал ёрзать и краснеть. Я пододвинулся к ней немного, шепнул:

– Не пугай человека.

Она перевела свой взгляд на меня и подняла бровь.

– Юношу напугала, – объяснил я. Она посмотрела туда, куда смотрела секунду назад. Поняв, про что я, она холодно улыбнулась и так сбитому с толку и смущённого парню, чем и добила его. Вскочив на ноги, он прошёл в другую часть вагона. Она повернула голову ко мне и сказала:

– Ну вот, сбежал, – и, полуулыбнувшись, мне, спросила:

– А у тебя что нового?

– Да так, тоже работаю. Вот, например, на прошлой неделе… – начал я, понимая, что это пустая болтовня, но я хотел говорить, потому что это меня успокаивало и давало видимость того, что я общаюсь с ней, того, что она не чужой человек, сидящий рядом со мной.

Для меня почему-то это стало так важно и нужно. Поезд подъехал к станции, вновь вышли и вошли люди. Двери закрылись, мы поехали. Я всё ещё что-то говорил ей, а она, как в былые времена, повернув ко мне голову и смотря на меня, внимательно слушала этот бред про то, что нам в морг на заливку принесли биопсию легкого от пациента, где сплошь была одна перерождённая ткань… И тут, пока я все ещё говорил, она пододвинулась ко мне и шепнула в самое ухо, отчего у меня мурашки побежали по телу.

– Там кто-то в углу слева, видишь, – шептала она, – смотрит на нас, мне кажется, это тот самый парень, что всё никак не мог отвязаться от меня, помнишь? – Я, не качая головой, поднял взгляд и посмотрел в тот угол, где находился объект; там и вправду стоял юноша, даже могу сказать, мужчина и смотрел на мою спутницу нехорошим взглядом, но и не взглядом насильника.

Это был взгляд, выражающий сомнение, а может, и нет. Но что было ясно – что он последует за нами. Я повернул голову к ней, посмотрев в её лицо, в глаза, я не увидел там ни паники, ни страха, но и ни мольбы о помощи, там было пусто и устало.

А может, она так хорошо научилась скрывать свои чувства? Но сейчас не об этом стоит думать, через остановку нам выходить, а мне совсем не хотелось, чтоб этот тип, кем бы он ни был, преследовал нас, да и драться с ним мне также не хотелось без причины.

– Слушай, я не знаю, тот это или не тот… – Я осекся, потому что она начала мило мне улыбаться, при этом глаза её были холодны.

– Подыграй мне, – не переставая улыбаться, сказала она мне. – Пусть думает, что мы вместе… – попросила она.

– Конечно, милая, – громко сказал я, потому что мы подъехали к очередной станции метрополитена. – Карамельное?

– Да, – сияя, сказала она и прижалась ко мне. Я обнял её, стараясь, чтобы это выглядело естественно.

– Спасибо, – шепнула она мне на ухо.

– Мне думается, лучше нам не ходить сейчас на набережную, потому что он последует за нами.

– Это точно.

– Пойдём в другую сторону, от неё.

– Там есть рынок.

– Сольёмся с толпой.

– И сбежим от него.

– Хорошо, что ты не ярко оделась, – сказал я и осёкся, почувствовав, как она напряглась в моих руках. Поднявшись, она отстранилась от меня. Мы подъезжали к остановке, встав с мест, мы подошли к дверям, она взяла меня за руку, крепко стиснула пальцы, давая понять, что она готова бежать. Я сжал в ответ её пальчики, говоря, что я её понял.

Не смотря друг на друга, мы обменялись взглядами в отражении стёкол дверей вагона. Она показала, что тот мужик в углу все ещё сверлит нас взглядом. Тут она побледнела, я не понял отчего, но было уже неважно, потому что не успели двери открыться, как она сиганула из вагона, увлекая меня за собой.

Перепрыгивая через две ступени, мы выбежали из толпы, что шла вниз по той же лестнице, толкнув стеклянные двери, побежали к рынку, что был недалеко от метро. От быстрого бега я начал задыхаться, ибо всегда имел, почти со школьного возраста, обструктивный бронхит, который сказывался при таких гонках очень неприятным ощущением удушья и кашлем.

Остановившись где-то в ряду посуды, она отпустила мою руку и полезла в карман пальто, достав мобильник, посмотрела на пропущенный вызов.

– Это был он, – сказала она. – Гад! – В сердцах выкрикнула она, топнула ножкой. Затем, переведя на меня свой взгляд, спросила:

– Тебе плохо?

Нагнувшись ко мне, она непроизвольно потянула ко мне руки, затем, опомнившись, опустила их, смотрела на меня.

– Нет, – сказал я. – Всё норм. Так бывает у меня.

– Ну хорошо, – отозвалась она и посмотрела вновь в мобильник. – А я-то надеялась, что всё закончилось, что он отвязался… – выдохнула она. – Пойдём?