Дмитрий Ридигер - Семь

Растерянно оглянувшись, будто в поисках защиты, Лео увидел стоящих полукругом воинов конвоя, недвусмысленно помахивавших открытыми ладошками вперед, будто подгоняя стайку гусей – с приветливыми и терпеливыми улыбками на лицах, как будто они имеют дело с непослушными детьми.

И после секундной заминки, молчаливые и подавленные увиденным, все трое двинулись вперед, стараясь не смотреть на оставшееся лежать под деревом тело. А вновь окруживший их конвой приобрел прежнюю невозмутимость и почти демонстративное отсутствие видимой агрессивности.

Размеренно двигаясь, повернули влево, и спустя несколько секунд вышли на протоптанную во мху тропинку – которая, в свою очередь, немного попетляв между деревьями, под острым углом влилась в хорошо укатанную проселочную дорогу с неглубокими канавами по бокам. Идти стало легче, но дорога начала подниматься в гору, и подкравшаяся усталость незаметно навалилась на плечи.

Немного отойдя от шока после демонстрационного убийства, Дан, приволакивая ноги, глухо произнес:

– Первый раз такое вижу. И не представлял, что можно вот так вот, запросто. Он же вроде ничем от остальных не отличался? В голове не укладывается…

– Я тоже, – Петр обернулся и посмотрел на товарищей. – Главное – держитесь и панике не поддавайтесь, а то вслед отправимся. Это у них, судя по всему, запросто. Лео, ты слышишь? Смотри, не учуди чего-нибудь!

Понуро бредущий Лео поднял глаза, полные тоски, и произнес:

– Получается, что его из-за меня, да?

– Прекрати! – Петр повысил голос. – Рефлексии еще напредаешься, а пока нам выжить надо! Соберись! Из-за меня, не из-за меня… В местных обычаях после разбираться будем!

– Да я собран. Правда. Ничего не отчебучу, не волнуйся. – Лео отвел глаза и продолжил брести, глядя в сторону, на обочину дороги и подступающие к ней заросли.

– Лучше о другом подумай – с чего это вдруг нас не к ящерам или псевдоподам каким выбросило, а очень даже удачно – в кислородный мир, населенный людьми?

Лео вяло кивнул.

Дорога постепенно выровнялась, уклон вверх стал пропадать, и путники незаметно вышли на небольшую, ровную, утоптанную площадку, обрамленную невысоким кустарником по бокам. С которой открылся вид на окруженную красноватыми горами долину.

Сквозь плотные облака проявилось тусклое, белесое солнце, и расстилавшийся внизу пейзаж своей неожиданной красотой буквально заставил замедлить шаг всю группу.

Ровный круг, образованный горами почти без предгорий, обрамлял зеленую долину, разделенную на аккуратные сектора, в каждом из которых рос свой вид деревьев – судя по разным оттенкам зеленого цвета, – и круглый город точно посредине долины. Построенный из того же красного камня, что и скалы вокруг, с грандиозной белой пирамидой в центре.

Все вместе выглядело очень гармонично: пастельные тона красного и зеленого, плавно перетекающие друг в друга – а скалы, долина, город и пирамида составляли единый ансамбль, напоминающий каплю спустя секунду после падения в воду.

Притягивающая к себе взгляды пирамида была очень похожа на американские – срезанной вершиной и грандиозной лестницей к ней, – но венчалась не прямоугольным храмом с колоннадой, а всего лишь одной невысокой конической колонной, напоминающей наконечник стрелы. Но своими внушительными размерами значительно превосходила все земные – учитывая некоторую возможную погрешность, связанную с расстоянием, высоту пирамиды можно было определить метров в триста с небольшим. А разбегающиеся от нее лучами прямые и широкие улицы, дома вдоль которых становились тем ниже, чем ближе к окраинам, подчеркивали величие и добавляли целостности общей картине.

Задумчивое молчание прервала короткая и рычащая команда «сержанта», и сбавившие шаг солдаты остановились, опустились на одно колено, уперев копья в землю. И, прижавшись к ним полуопущенными головами, замерли в беззвучной сосредоточенности, похожей на молитву или клятву.

Растерявшиеся земляне повертелись на месте, но остались стоять – ощущая себя не очень уютно, однако при этом из чувства внутреннего протеста не желая присоединяться к ритуалу пленителей. Однако внимания на них не обращали, как будто и не было чужаков рядом.

Но безмолвный ритуал быстро закончился, все воины одновременно и безо всякой команды встали на ноги и двинулись вперед, подгоняя пленников.

– Эк они, отработано-то. Помолились, поднялись, пошли дальше, – тихо произнес Дан, продолжая неотрывно смотреть на медленно приближающийся город. – А нас даже в расчет не брали, обидно даже! Экая презрительная самоуверенность… неприятно даже как-то! Но насчет цивилизации ты прав – ребята эти далеко в смысле градостроительства ушли. Значит, хотя бы на минимальный комфорт рассчитывать можно. Если только не прирежут нас мимоходом, в назидание еще кому-нибудь…

– Будем надеяться, не прирежут. По крайней мере, сразу, – отозвался Лео. – Петр прав – сначала осмотреться надо, и уж потом будем всякие действия предпринимать. А предпринимать наверняка надо будет. Не уютно мне тут как-то, сбежать точно захочется. Теперь главное, побыстрее понять – куда. И когда.

Дорога постепенно увеличила уклон, затем начала петлять, и вид на город скрылся за невысокой, покрытой пятнами мха скалой.

Пригород выглядел весьма обычно для человеческих поселений.

Неширокая и прямая, уходящая вдаль улица. Ровные ряды невысоких, аккуратных, одноэтажных домов, скрытых за ухоженными палисадниками. Крики детишек и нечастое чириканье каких-то местных пичуг.

Легкий ветерок доносил запах пыли, незнакомых цветов, пару раз повеяло горячими пряностями – видимо, где-то неподалеку готовили ужин.

В неярком свете заходящего солнца выделялись плоские крыши – по окаймлявшему их бортику шел неширокий каменный орнамент из человеческих лиц, с равнодушием смотрящих вперед, перемежающихся стилизованными, нарочито упрощенными и избыточно завитыми, листьями и цветами. А над каждой крышей, закрывая ее ровно наполовину, размещался легкий покатый навес с натянутой поверх тканью кирпичного цвета, приятно гармонировавший с розоватыми каменными блоками, из которых были построены дома.

Группа воинов с пленниками двигалась по правому краю дороги, вдоль неглубокой, выложенной каменным же бордюром канавки с ручейком на дне, через равные промежутки пересекаемой широкими и чуть горбатыми деревянными мостиками, ведущими к воротам в палисадники.

Все ворота выглядели практически одинаково и не очень внушительно – легкие, желтоватые циновки с изображением все тех же листьев и цветов по углам, висящие внахлест на ажурном деревянном каркасе. Рядом с каждым мостиком возвышался двухметровый шест, увенчанный сосудом из белой глины с прозрачными окошками – по всей видимости, фонарем. Ограду же заменял вьющийся на воткнутых в землю кольях кустарник со здоровенными кривыми колючками, порой весьма редкий и дающий возможность заглянуть во двор.