Леонид Ночной - Никудышный мим

Ты любишь смеяться звонко.

Словно хрусталь о плитку полночной кухни.

И, будто не ведая тяжести, на осколки

Так легко опускаешь ступни.

Ты любишь быть лёгкой и очень честной.

Ты веришь в судьбу и читаешь знаки.

Оттого по утру в тишине воскресной

Воют накормленные собаки.

Ты любишь дождь.

В нем можно прятать слезы.

Ты любишь осень из-за частого дождя.

Ты любишь целый мир и все его курьёзы.

А я бессовестно люблю тебя.

Грезить не вредно. Вредно в грёзы верить.

Как жаль, что ты придуманная мной.

И нет таких, как ты…

Иль не созрели?

Или упали в огород чужой?

Не закрывай глаза, коль даже солнце слепит.

И, если жизнь не сон,

Мечтами жить нельзя.

А я убит, но всей душой в поэте

Бессовестно люблю тебя.

Ночь. Гроза.

Ты сопишь под боком.

Греешь мою кровать.

Я не сплю.

Тяготею.

Стою меж окон.

Но не хочу стоять.

Побитые листья.

Кипящие лужи.

Лёгкий отстук

По шиферным крышам.

Меж стекающих капель кружев

Я молю, чтобы дождь услышал:

«Друг, скажи, этот самый «смысл»,

Эдакий путеводитель к грезам,

Есть ли где-то помимо мыслей,

Захлебнувшихся

В горьких слезах?

Или тленно бытьё людское?

Или никчёмная жизнь

Ни к чему?

Есть ли польза ломать устои,

Жечь

Апатическую Чуму?»

Ночь. Гроза.

Сердце – по швам.

Минута грузней

Миновавших лет.

Но вдруг кипятком

По замёрзшим ушам

Капельный шёпот твердит ответ:

«Света не сыщешь

С закрытым оком.

Ради бога, кончай искать!

«Смысл»

Давно уж сопит под боком,

Греет твою кровать.

Люди пОлны

Противоречиями.

Губы – улыбкой.

На сердце – рана.

В табачном дыму

Они – извечные

Пассажиры

Вагона-ресторана.

Глупые душу не чают в суммах.

Умные – слепы до счастья всегда.

Одним полезно хоть иногда думать.

Другим – не думать хоть иногда.

Тяжкий труд – людьми,

Улыбаясь, быть.

Куда проще стучать по крышам.

Грязь смывать.

Помогать забыть,

Тем, кто в в каплях забвенья

Ищет.

Отчаявшихся карнизчиков

Брать живьём.

Но послушайте,

Грустные лица

В оконцах!

Если можно быть

Для кого-то солнцем,

То почему бы однажды.

Ни стать

Дождем?»

Ночь…

Уходит,

Грозу зацепив ненароком…

Я стою.

Мне легко стоять

И смотреть,

Как мой дождь,

Все сопя под боком,

Греет мою кровать.

Сердце вынь и на стол положь.

И ответь:

Жгут ли мосты, любя?

Все в этом мире -

Гнилая ложь,

Кроме ночи, грозы

И тебя.

Кроме бабушкиной рассады.

Кроме мира и кроме войны.

Кроме редкого

Кроткого взгляда

Цвета юной морской волны.

Все в этом мире -

Гнилая ложь.

Я твержу,

Твержу и лютую:

«Сердцем вранья

Никогда не трожь!»…

Горячей рукой обнимая

Другую.

Уж и пробил час…

За душой – обман.

На лице – полукруг.

И слова звенят.

Только знай,

Мой жизнь -

Ядовитый туман

Без ночи, грозы

И тебя.

Знаешь, а ведь солнце уже зашло.

По пушистым ступенькам с неба спустилось.

Все вокруг: города и леса, дома и деревья,

Все вокруг в темную ночь погрузилось.

Тьма, что волна , потушила все свечи.

И накинула черную простынь на пламя.

Но один огонёк все же выжил в тот вечер.

Но один огонёк не спустил своё знамя.

Нет, я тогда не увидел его, и даже треск угольков не расслышал.

Меня тогда за руку что-то взяло и шепнуло ,-" огонёк едва дышит".

Дверцу в груди отворив одним махом,

Я пару сердечных достал поленьев.

Так пусть же они становятся прахом,

Раз такого Божье веление.

И в тот же час все полыхнуло.

Наполнив меня и весь мир чистым светом.

И то, что пламя мне в душу вдохнуло,

Я бы назвал настоящим рассветом.

Знаешь, а ведь солнце уже взошло.

А мы Опять за речами его пропустили.

Но тот, проведённый в тепле твоих рук, вечерок

Мы оба в душе под замок положили.

Только свой человек

Своему мысли ссыпает градом.

Так услышь и запомни, родная, на век

Я сейчас, я потом, я всегда буду рядом!

На другой ли планете, В другом ли краю,

Даже там, где не виден шарик земной

Для тебя я с утра соловьем запою.

Для тебя я в ночи стану луной.

Километры и мили– это все ерунда.

Хоть и кажется, что это трудно.

Для любви , ведь скажи же , все не беда!

У любви, ведь скажи, есть волшебное судно!

По бескрайнему морю мечтаний и снов,

Гребни сказочных волн рассекая,

Услыхав души молитвенный зов,

Оно половинки к другим доставляет.

И недавно я пересёк это море.

Стал пассажиром сего корабля.

Теперь нас с тобой не настигнет горе.

Теперь ,дорогая, я – часть тебя.

Коли вдруг загрустишь или станет обидно,

Ты не кручинься, а лучше открой

Дверцу в груди ,и тебе станет видно,

Что я над твоим костром смотровой.

Ты скажи мне,-" слушай, подкинь-ка дровишек".

Я подброшу, и станет вдруг солнце светлей.

Ты вдруг вспомнишь, что я -до сих пор твой парнишка.

А ты до сих пор остаёшься моей.

Я до сих пор утопаю в глазах,

С какими в сравнении одно только небо.

И думаю о твоих волосах

Куда бы ни шёл, где бы я не был.

Ты сводишь с ума ,не ведя и ресницей,

Ты наливаешь слова, что вино.

Вровень тебе не идут ни царицы,

Ни героини немого кино.

И коль ты русалка, тогда я моряк,

Что следуя своей мечте незримой,

Накидывает на шею якорь,

Лишь бы встретиться со своей любимой.

Поверь, кем бы мы ни были и кем бы ни стали,

Мы сами авторы своих книг.

Так давай же напишем счастливые дали!

Так давай жизнь окрестим в сладостный миг.

Знаешь, а ведь время прощаться пришло.

Но пусть твоё сердце в тоске не поет.

Знаешь, а ведь солнце уже зашло.

Но помни, у нас оно только встаёт.

Ты могла бы жить на Карибах.

Медную кожу вливать в песок.

Млеть в изумрудных заливах,

Глотая тропический сок.

Но мороз твои щиплет щеки,

А ты смеёшься в лицо зиме!

Ледяные людские потоки

Несут твой огонь ко мне!

Я пою тебя дурными стихами,

А ты делаешь вид, что пьяна.

И если буря в душе стихает,

Ты-последняя в ней волна.

Ты ведь знаешь, как больно порой

Бьется сердце о стенки груди.

Над бесхозным могуч только твой

Плавный слог во вселенской степи.

Черноту душевных ушибов

Лечит нежный изгиб бровей.

Ты могла бы жить на Карибах,

Но живешь в голове моей.