Лёнька Сгинь - Дед, любовь и расстройство психики

– Блин, какая же ты овца, Даша…

На том конце шнура раздался усталый вздох. После короткой паузы Даша сказала:

– Ладно. У меня вторая линия. Дэн звонит. Он недоступен был, вот я тебе и набрала. Небось, разберёмся без тебя. Давай.

Заиграла какая-то жизнеутверждающая музыка. Антон быстро отключился. Сел на пол в негодовании. Ну что за овца? Почему просто не отпустить?

* * *

– Я не мог сидеть и оставаться наблюдателем. Ты должен понять меня, друг. Люди так жестоки!

– Ты твердишь избитые истины. От них никому нет проку. Они не оправдывают вечную петлю на твоей шее. И не важно, будь то подставленная под арбалетный болт грудь, выпитый за мнимого друга яд или натуральная верёвка с мылом. В каждой эпохе ты находил своё излюбленное призвание – быть жертвой. Ты постоянен в этом, как твоё имя – Константин. Которым тебя нарекали в 10 из 10 твоих земных скитаний!

– Нам не понять друг друга, Антоний… Ты всегда так легко отворачивался от друзей, родных, от всего того, что тебя тянуло назад. Шёл вперёд, очертя голову…

– Потому что иначе среди них не выжить!

– Я чувствую, что больше нам с тобой не свидеться… Мы слишком разные.

– Да, наши пути вот-вот разойдутся, Константин. Чует моё сердце, что в этот раз тебе уже не будет поблажек…

– Покажет время… Всё равно я рад, что дождался тебя, и бок о бок с тобой шагаю в последний путь.

Небожители подошли к сияющим вратам. Последний раз взглянули друг другу в глаза, обнажив внутренние миры.

Затем оба шагнули в свет.

* * *

До Дашиного дома было всего пять остановок на троллейбусе. Обычно Антон преодолевал это расстояние пешком. Но сейчас решил ехать.

Сидя у окна и наблюдая движущийся пейзаж ноябрьского вечера, Антон считал секунды и не мог понять, что за стук всю дорогу доносится из-под пола троллейбуса. Он уже собирался идти сообщать водителю, когда сообразил, что это его собственная нога непроизвольно выбивает в такт секундам.

Наконец, его остановка. Антон выскочил из салона через две ступеньки и побежал к знакомой бело-голубой девятиэтажке.

Позвонил в домофон, но через пять гудков не выдержал – вырвал дверь. Затем взвился по спирали лестницы на пятый этаж.

Замер.

Дверь в Дашину квартиру была приоткрыта. Изнутри слышались гудки не отвеченного домофона.

Антон медленно прошёл по бетону подъезда. Аккуратно отворил дверь. В прихожей лежало тело с пулей в глазу. В лице различались черты бородатого Дэна. Крови налилось от стены до стены. Антон снял и повесил трубку. В квартире наступила полная тишина.

– Даша! – голос отдался эхом, как бывает в пустых жилищах, где все давно умерли.

Антон выждал минуту, в течение которой начал различать тиканье часов с кухни. Наконец, решил переступить через лужу крови и двинулся в сторону комнаты. Благо, это была однушка. Не нужно бешено метаться в поисках по длинным коридорам, как это случается в голливудских фильмах.

Дверь в комнату оказалась открыта. Первое, что бросилось в глаза – это осколки люстры по всему полу. Потом Антон поднял глаза и увидел Костю в петле. Верёвка была намотана на крюк от люстры. Тело мерно покачивалось в свете настольной лампы.

Почему-то Антон тут же бросился к висящему, но, не успел добежать. Запутался ногами в табуретке, опрокинутой на пол. Его понесло вперёд и он рефлекторно ухватился за Костю.

Сверху послышался скрежет. Крюк сорвался, и оба парня в обнимку повалились на пол. При этом Антон явственно расслышал возглас при падении. Костя был жив и яростно водил глазами по сторонам. Поймал взгляд Антона. Торопливо захрипел:

– Я смог! Смог! Слышишь, Антоний? Я смог разорвать этот порочный узел! Больше она меня не сможет убить! И главное – ты меня спас, друг! – он хрипел, словно находился при смерти, но ни разу не заикнулся.

Антон, как оглушённый сидел на полу. Что за бред несёт этот сумасшедший? Может, глюки от удушения? Слетал куда-нибудь на облака, поболтал с ангелами, а теперь вот… взгляд Антона упал на Дашину кровать. На ней лежало тело девушки с простреленным животом. Даша была мертва. Загудело в ушах.

Под коленкой мешался какой-то твёрдый предмет. Антон пошарил рукой и понял – пистолет. Раздумывать было некогда. Он поднялся, держа оружие в правой руке, а левой достал телефон из кармана куртки. Набрал 112:

– Алло, соедините, пожалуйста, с полицией. У нас тут… три трупа…

Напуганные соседи вздрогнули от третьего выстрела. Полиция всё не ехала.

Понедельник

Мы познакомились в магазине, пока ждали автобус. Так уж вышло, что обоим хотелось курить. До зарезу. А зажигалка имелась только у меня.

Я купил пачку Чёрного Собрания и вышел на улицу. Вдохнул разом чуть не полсигареты. Помню, как улица вздрогнула под никотиновым ударом. Странно, что запомнилась такая ерунда, а её имя вылетело напрочь.

– Здравствуйте, дайте прикурить, пожалуйста…

Она произнесла это, будучи с сигаретой в зубах. Тонкий Ричмонд. Я поспешно вынул зажигалку и звякнул колёсиком. На меня двинулся густой вишнёвый аромат, и я зачем-то прикурил свою сигарету повторно.

Это и стало причиной для беседы. Моя рассеяность. Сам бы я вряд ли заговорил.

– Вы сейчас зажгли и без того горевшее, – поэтически заявила она и усмехнулась дымом.

– Да, это… – затем я пожал плечами и продолжил курить.

Над улицей висела темнота, и было ещё пару человек, ждущих автобус, как мы.

Тогда я впервые и окрестил нас: мы. Потому что ближе неё в тот момент никого вспомнить не смог.

Подъехал наш автобус. Она бросила сигарету в урну и…

– Меня Артём зовут.

Она остановилась:

– Даша…

Точно, так её зовут. Мы вместе вошли в автобус и поехали, сидя рядом.

Помню, что тогда влюбился и в салоне автобуса подумал: "Настоящая любовь – это билет в один конец. В старость, если повезёт. А, может, путь окажется куда короче. Но обязательно до конца".

Видимо, эту мысль я сочинял всю дорогу, потому что не помню, как Даша вышла из автобуса, как мы попрощались.

Даже странно, что в списке контактов в итоге оказался её телефон: Даша Билет.

Вторник

Вчера познакомилась с чудиком. Внешность у него, пожалуй, элегантная, но в остальном…

Причём, именно я с ним. Заговорила первая. Считай, подкатила. А он пожимал плечами, как это обычно делаю я, чтобы дать понять: разговор не состоится. Позорище!

Скатилась до знакомства на улице. Куда уж глубже, Дарья Викторовна?

Он такой странный, неотёсанный. Всё делает, как Ермилка какой-то. Будто, каждое действие ему ново. Курил по-детски, таращился по сторонам: не схватит ли кто за ухо?

Пожалуй, не зря подкатила. Ведь, еду на работу, а мысли о нём. И на работе вспоминала. По крайней мере, забуду Карасёва.

Это, конечно, не любовь, а так: залатать раны. Побывочный пункт.