Леонтий Шергин - Ошметки богов. Остросюжетная повесть

Несколько матерей, рыдая и поглаживая своих сыновей по спине, притискиваются в колонну. Некоторые провожающие успокаивают женщин и выводят их из колонны. За колонной идут два солдата с винтовками на изготовку, следом за ними – военный с правой рукой на кобуре револьвера. В стороне, на небольшой возвышенности стоит священник, благословляет, уходящих новобранцев, крестом и шепчет, шепотом, свои молитвы. За околицей, военный переходит вперед, запрыгивает на телегу, подгоняет вожжами лошадь и колонна убыстряет шаг. Провожающие отстают, за исключением нескольких упорных матерей и отцов, тоже построившихся в подобие колонны и шагающих следом за своими детьми.

Колонна новобранцев устало подходит к воротам сборного пункта. Сборного пункта, расположенного на территории наземных складов хлебозаготовительной конторы. Ворота открываются и, подгоняемая сопровождающими солдатами, колонна сразу проходит на ограждённую зон.

Провожающие, не успевают проститься и остаются за воротами, родные перекрикиваются, кто-то, снаружи, пытается заглянуть через щелочки в заборе. Всё заглушают паровозные гудки и звуки сцепок грузовых вагонов, формируемых составов.

Из калитки выходит начальник охраны и, то, размахивая руками, то, хватаясь за кобуру, командами, пытается, разогнать разношерстную толпу.

К воротам подходит следующая колонна новобранцев.

На территории сборного пункта расположены несколько зерновых сараев, переделанных в казармы и навесов для лошадей.

На плацу, между бараками, стоят шеренги новобранцев с котомками. Вдоль шеренг ходят командиры, одетые в форму Красной Армии. Идет перекличка. Затем, по команде, все направляются по своим местам. Кое – кто, из новобранцев, прибывших ранее, цепко приглядываются к вновь прибывшим и, остановившись на ком – небудь в выборе, с нарочитой радостью и восклицаниями, похлопывая того по плечу, сопровождают в барак.

Несколько человек сидит, перед одним из бараков, на корточках, перекидываются в карты, и, неспешно, обсуждают какие-то новости. Около одного из бараков идет азартная игра в «орлянку».

Иваньша, с односельчанами, проходит в указанный военную военными казарму. Внутри казармы устроены деревянные нары в три этажа с металлической бочкой вместо печки с вырезанным отверстием загрузки дров и кривой трубой.

В дальнем углу помещения несколько человек, одетых, по моде тридцатых годов, в костюмы, рубашки и хромовые сапоги, играют в карты. В центре, между ними, воткнут в стол нож – финка. Тут же, рядом, люди постарше, распивают из крынок, то ли самогон, то ли брагу. Шум. Почти все курят самокрутки. В помещении синий туман от табачного дыма.

Со стороны играющих и выпивающих подходят несколько человек, приблатненного вида. Главный из них, скептически осматривает одежду и обувь пополнения. Иронически спрашивает:

– Ну, и откуда, вы, будите, родные?

Иван, как самый солидно выглядевший из вошедших, пробурчал, ожидая подвоха:

– Местные мы, тут, из села, рядом!

– Наши, значит, староверы?! Не пьёте, не курите?! Значит!

– Да, и не курим и не пьём! А, чо?!

– Да, не чо! Просто с пайка будете мне махорку отдавать…. Не пропадать же добру! А, пока, вот ваши нары, – показывает рукой, – размешайтесь. А, ты, тычет пальцем Ивана в грудь, – будешь главным. Ложись на эти нары, с краю…, чтобы быть, всегда, под рукой. Усёк?!

– Усек!

Вновь прибывшие, с шумом и гамом, разместились по нарам. Кое-кто, развязывает свои котомки, приступает к ужину. Другие новобранцы ничком падают на голые матрасы и пытаются вздремнуть, с устатку. Иван тоже ложится, закидывает руки за голову и задумчиво смотрит на доски верхнего этажа нар.

С утра, Иваньша, со своими, товарищами, сидя на нарах, босиком и в не заправленных, в брюки, нижних рубахах, устроили импровизированный завтрак. На холщовом положке разложены: хлеб, сало, репчатый лук и кусковой сахар из сухого пайка, кружки с водой. Вновь, с приблатнёнными ужимками, к ним, подходит местный самозваный главарь барака. Осматривает скудный стол. Вещает:

– Ну, чо? Паёк получили? А, где махорка? Давай, – протягивает руку в сторону Ивана, – как договаривались!

Иван собирает со своих земляков пачки махорки и передаёт главарю:

– На! Держи! Нам этого добра не надо! Ты, нам, вот, что скажи. Сколько нам здесь, еще, придется быть – то? А, то, что попало болтают, здесь.

Главарь, рассовывая пачки махорки по карманам брюк, машет рукой:

– Трудно сказать…. Начальству виднее…. Кого сразу отправляют, а кого мурыжат. Помурыжат – да, помурыжат, а, потом, обратно домой отправляют. Отлёживаться на печке. Нельзя, говорят, такому, да рас такому элементу оружие доверят. Вот, как – то так. Сам, я, вот уже третью неделю, тут, кантуюсь. А, всего то, четыре года, с половиной, оттянул…. За колоски. Хотя какие у нас, на сталепрокатном, «колоски» …. Просто в зубы дал, на танцах, приезжему «мусору», чтобы, к моей Таньке, не приставал.

Иван, взмахом руки приглашает того к столу:

– Присаживайся. Чем богаты – тем и рады. Надо, же, как бывает! Скажи, а в город – то можно будет, как – нибуть сходить? Родственники, у меня, тут. Хотелось, бы, повидаться. Ну, и, попрощаться. А, то, черт его знает, прости меня Господи, как, еще, будет…?

– Организуем! Какой вопрос…? Если, конечно, на обратном пути самогонки или, как, тут, у вас, называется «кумышки», или бражки, на худой конец, прихватишь! А, меня, между прочим Феликсом зовут, Константиновичем. Можно, просто, Филей. Я, не обижусь.

Вечером, Феликс, вывел Ивана через одну из калиток сборного пункта, и убедившись, что часовой, вооруженный винтовкой с примкнутым штыком, надолго отвернулся, уткнувшись в забор, благословил, подопечного, похлопав по плечу.

Иваньша, выбежав на опушку тёмного леса за городом, рванул, по чуть заметной тропинке, ритмично дыша, в сторону своего села. Выбежав на опушку леса, уже со стороны родного дома, он, присев на корточки, смотрит с небольшой возвышенности на село, церковь, мельничный пруд и плотину, ищет, глазами, и находит дом Вари. Энергично вскакивает с корточек и продолжает бежать.

Подбежав к дому Вари, он, оглядывается по сторонам, перепрыгивает через забор, проходит между хозяйственных построек и подходит к темным окнам дома. Сторожевая собака подымает голову и, не почувствовав угрозы, снова засыпает. Затем, Иваньша, притаившись, еще раз прислушался к звукам, вокруг и дотянувшись до одного из окон и стучит, кончиками пальцев, по стеклу. Заглядывает в окно, пытаясь рассмотреть помещение. Видит кровать, шкаф, стул, стол, Варю, которая приподымает голову, прислушивается, и, снова, падает на подушку. После второго стука, она соскакивает с кровати и бросается к окну. Смотрит в сад и, недоверчиво, приоткрывает створку. Увидела Ивана и приглушенно «пискнув», распахивает окно, взбирается на подоконник, прыгает, в ночной рубашке, вниз.

Читать дальше