Сергей Яковлев - Эпизоды любви

Андрей, подхватив сына одной рукой под грудь, а второй – под бедра, понес его в спальню.

– Полетели, полетели, – облетая, попадавшиеся на пути предметы, Андрей закладывал широкие виражи, сопровождая маневры характерными звуками работающего мотора.

Юрка расставил в стороны руки и тоже затарахтел как заправский самолет.

– Только не надо ребенка разгуливать, – Катя взяла мишку, намереваясь посадить его на стол.

– Мишку мне! – закричал, увидевший ее движение, Юрка.

– Возьми, – она протянула игрушку сыну. «Самолет» медленно развернулся, и, подлетев к маме и чмокнув ее в щеку, взял на борт нового пассажира, после чего плавно произвел посадку на взлетной полосе детской кроватки.

– Спокойной ночи, – Андрей Владимирович, укрывая сынишку одеялом, поцеловал его в губы.

– Папа, – шепотом позвал Юрка.

– Что?

– Почитай.

– Спи, поздно уже.

– Ну самую капельку, – жалобно попросил малыш. Он высунул из-под одеяла тоненькую ручку, и, сложив большой и указательный пальцы, показал, какую маленькую капельку надо почитать.

– Что тебе почитать? – Будучи в хорошем расположении духа, Андрей Владимирович был готов уступить просьбе сына.

– Сказку, – тут же устраиваясь слушать, сообщил Юрка. Он, крепко обнял мишку, и, почти с головой, залез под одеяло. И теперь на подушке оставались только две пары карих глаз и два маленьких носика. Один – медведя, а один – Юркин.

– Нет, сказку это долго. Мама заругает.

– Тогда стихотворение.

– Какое?

– Про мишку, – Юрка крепче прижал к себе нового друга.

– Про мишку? Ну давай про мишку, – вспомнив Сашины слова, Андрей Владимирович принес в комнату зеленую тетрадь, и, раскрыв, начал искать стихотворение. – Ага. Вот.

– Мишка дремлет на твоей подушке,– начал Андрей Владимирович.

– Да, – подтвердил, обнимающий мишку, Юра.

– Твой любимый и старинный друг,– продолжил чтение отец.

– Да, – снова согласился с ним, сын.

– Не смотри на то, что он – игрушка,– Андрей Владимирович сделал паузу.

– Да, – вставил свое слово Юрка.

– Он мудрее многих, кто вокруг,– закончил четверостишие отец.

– Да.

Так они и продолжили чтение. Андрей Владимирович читал строчку, делал паузу, а Юрка тотчас вставлял свое неизменное «Да».

– Если тебе весело – смеётся.

– Если страшно – отведёт грозу.

– Он щекой своей к тебе прижмётся,

– И впитает горькую слезу.

– Он такой же, как и ты, проказник.

– И сластёна, в точности как ты.

– Помнишь, он однажды в мамин праздник.

– Съел пирог и уронил цветы.

– Когда?

– Что когда?

– Когда пирог съел? – шепотом поинтересовался Юрка.

– Ну может он не ел? – предположил Андрей Владимирович.

– Ты же сказал, что съел.

– А может это стихи не про твоего мишку?

– А про какого?

– Ну, про какого-нибудь другого, совсем незнакомого медведя, – отец выжидательно посмотрел на сына. Юрка задумался.

– Нет, про моего, – сказал он уверенно после небольшой паузы.

– Ну, тогда не знаю, когда он пирог съел, – признался отец.

– Надо у мамы спросить, – нашелся смышленый малыш.

– Спроси, – согласился с ним Андрей Владимирович. – Только не сейчас. Ну что мы будем стихи слушать, или вопросы задавать?

– Читай, – разрешил сын, и они продолжили.

– Все на друга твоего ругались.

– Только ты мишутку пожалел,–Юрка засопел, переживая за своего друга.

– И боялся, чтоб не догадались,

– Что и ты один кусочек съел.

– Скоро ты, конечно, повзрослеешь,

– Улетишь в далёкие края,

– А когда назад домой приедешь,

– Уже будут новые друзья.

– Но однажды, вдруг, из-за комода

– Ты достанешь мишку своего

– И поймёшь, все прожитые годы

– Ждал он возвращенья твоего.

– Как и прежде, он к тебе прижмётся,

– И расскажет, как же он скучал.

– И слеза внезапно навернётся,– из-под одеяла послышались всхлипы.

– Это вновь оттаяла душа.

– Не бросайте старые игрушки -

– Ваших самых преданных друзей.

– Пусть они на вышитой подушке

– Вспоминают детство без дождей.

– А пока ты все еще ребёнок,

– Мишку посильнее обнимай.

– Спи – усни, мой ласковый котёнок.

– Спи – усни, сыночек. Баю – бай.

Андрей Владимирович, сам растрогавшись, поцеловал сына в мокрые от слез глаза. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – прошептал, глотающий слезы, Юрка.

Андрей Владимирович заложил прочитанную страничку первым, попавшимся под руку листком, положил тетрадь на стоящий у окна письменный стол, и, выходя из спальни, щелкнул выключателем.

– «Спокойной ночи», – услышал он за своей спиной. Это Юрка пожелал хорошего сна своему новому другу.

– Что у тебя с глазами? – поинтересовалась Катя, когда Андрей Владимирович вышел из детской. Закутавшись в плед и поджав ноги, она сидела на диване, и, грызя яблоко, проверяла тетради.

– Так, ничего, стихи Юрке читал, – уклонился он от прямого ответа.

– Спит? – Катя кивнула на дверь.

– Засыпает, – Андрей сел на диван и обнял жену.

– Ты что! – заволновалась супруга. – Он же один не заснет.

– Заснет. Он у нас уже взрослый. И к тому же он не один. У него теперь есть друг.

Глава V. Праздники и будни

На следующее утро за пятнадцать минут до начала рабочего дня Углов уже стоял на крыльце офиса. Войдя с морозной свежести зимнего воздуха в помещение, он поморщился от ударившего в нос кислого запаха вчерашнего застолья, смешанного с витавшими в воздухе алкогольными парами и остывшим табачным дымом.

– Брр, какая гадость, – бросил он вместо приветствия сторожу. – Курили что ли здесь?

– Николай Сергеевич хулиганил, ага. Ничего не могла с ним поделать, – посетовала словоохотливая тетя Маша. – Разошелся тут, ну просто страсть. Насилу уж его выпроводили.

– Сегодня-то пришел?

– Где там! Давеча так нахрюкался! Хорошо, если к обеду оклемается, а то вообще не придет. Он вечор совсем негодён был, – Мария Ивановна горестно покачала головой.

Андрей Владимирович постарался сохранить серьезное выражение лица. – В остальном все нормально? Без происшествий.

– Да все слава Богу.

– Ну и хорошо. Я что ли первый? – спросил Углов, прислушиваясь к непривычной тишине.

– Да нет, Александра Владимировна чуть свет пришла. Прибралась. А так – да – первый.

Андрей Владимирович усмехнулся. – Мария Ивановна, а что это вы Захарову по имени, отчеству величаете? Она же вам во внучки годится.