Роберт Анатолевич - Колючая вода

Очень скоро вышло следующее, из девятнадцати мальчиков класса самым сильным после Вавилы стал считаться Медный, после него Кабан, потом Чубчик, за ним Леха и Палкин и последним из силачей был Заяц. Медный объединил в компанию Кабана, Чубчика, Леху и Палкина. Эти пятеро ребят обладали зачатками природной наглости и стали ущемлять других мальчиков, но боялись Вавилу. Они как-то сразу стали его прихлебателями, все время ждали от него одобрения своим поступкам. Заяц был с ними то заодно, то чуть в стороне от них. Сам Вавила дружил с Басей, они жили в одном доме и подружились еще до школы. Бася был спокойным мальчиком, не наглым и не конфликтным. Эти пятеро его не трогали, боялись Вавилу. А все остальные стали планктоном: Ростик, Лепа, Куча, Астик, Даня, Проха, я и другие мальчики. Мало того, что в своем классе хватало неприятностей, так еще на переменах старшеклассники пинали первоклассников почем зря. Стоишь у них на пути – пинок, идешь впереди – подзатыльник, проходишь близко – толкнут. Короче, за счет нас утверждались свои и чужие. Что и говорить, школьная жизнь насыщена всевозможными неприятностями и в ней, к сожалению, невозможно раз и навсегда распрощаться с теми, кто не нравится. Чтобы не стать чьей-то жертвой, многие ребята сидели в классе и без надобности не выходили в коридор.

В общем, через пару недель пребывания в школе все спокойные и неконфликтные мальчики моего класса заняли свои незавидные места в школьной иерархии. Спокойные и неконфликтные – значит слабые, это я понял сразу. Если ты не конфликтный у тебя будут забирать ручки, карандаши, пользоваться твоими учебниками. Тебя будут обзывать и делать тебе пакости, и чем больше ты позволяешь над собой измываться, тем чаще и подлее будут эти издевательства. И еще я заметил, что вежливо разговаривают только с тем, кто сильней или равным по силам, а со слабыми мальчиками вежливость если и есть, то мнимая, без учета их интересов. Сильные пацаны создают конфликт, выковыривая проблемы из ничего, чтобы потом придраться к слабакам. Попав в школу, сразу понимаешь, что из себя представляешь на самом деле среди ровесников.

Я был такого же роста и веса, как они. В здании школы был спокойным, на улице любил активные игры, особенно футбол, нравилось просто побегать или поиграть в прятки. Большой проблемой у меня было то, что я слабо стоял на ногах. Я мог бежать и без причины на полном ходу рухнуть на землю. Если мне в шутку приходилось с кем-то толкаться или, хуже того, бороться, я тут же оказывался на земле. Я мог просто так поскользнуться, оступиться и упасть. Не проходило ни одного дня, чтобы я не грохнулся несколько раз на землю. Нет, не подумайте, что это какая-то серьезная болезнь, просто небольшое плоскостопие, видимо, из-за него возникла эта индивидуальная особенность: падать на ровном месте. Чтобы избавиться от него папа и мама возят меня на массаж, покупают специальную обувь, я делаю пальцами ног различные упражнения, хожу по разным пупырчатым дорожкам и катаю ступнями особые мячи. Ну, да ладно. Моя неустойчивость приводила к тому, что новые брюки и обувь не выдерживали больше недели. На коленках брюк появлялись дыры, а носы обуви были поцарапаны и отходили от подошвы. Пока я не пошел в школу, мама латала мои брюки специальными заплатками, которых заготовила очень много, а обувь заклеивал папа. Поскольку это приходилось им делать почти каждый день, у нас в семье были даже шутки по этому поводу. Новые брюки и обувь покупать было бессмысленно, и покупали их, когда старые превращались в хлам, а в хлам они превращались достаточно быстро. Тяжелее всего мне приходилось летом. В шортах мои коленки были ничем не защищены, быстро обдирались, и поэтому всегда были густо обмазаны зеленкой. Страдали также постоянно мои ладони и локти.

И вот, попав с такой ненужной способностью в свою первую постоянную компанию ровесников, в которой, как оказалось, все толкаются, дерутся и делают подножки, я нередко оказывался на полу. В среде потомков современного человека часто падать нельзя, частые падения не способствуют укреплению дружбы. Моя история, собственно, и началась с того, что при Палкине я, под гнетущим впечатлением от избиения Кабана и Чубчика, неосторожно высказался о поступке Вавилы, назвал его переростком. Палкин сориентировался сразу, наябедничал обо всем Вавиле, видимо, решил таким образом отомстить мне и заодно подружиться с самым сильным мальчиком класса. Как я потом понял, Палкин раскусил мой трюк со жвачкой, сильно оскорбился, что мне не понравился его неприятный запах изо рта. Пару уроков после доноса Палкина Вавила присматривался ко мне, а потом переключил большую часть своего драгоценного внимания на меня. Нормальное такое противостояние вышло, самый здоровый буйвол из российских первоклашек и самый плохо стоящий из них на ногах. Мне крупно повезло, я заполучил сразу двух выдающихся врагов – самого сильного и самого вонючего. Улучив момент, Вавила подошел ко мне: «Ну-ка, что ты там сказал обо мне, давай повтори». Я молчал, а он сопел, нависая надо мной: «Что, язык проглотил, доход?». Палкин стоял рядом и поддакивал во всем Вавиле. Это было похоже на эпизод из старой советской сказки «Маугли», когда разозленный удав и пантера мчались со всех ног к бандерлогам и при этом вели беседу.

– Значит, они называли меня желтой рыбой? – спрашивал удав.

– Да, рыбой и еще земляным червяком, – отвечала Багира, чтобы рассердить его еще больше.

– Значит, они называли меня лягушкой? – переспрашивал взбешенный Каа.

– Да, лягушкой и еще земляным червяком, – старалась во всю Багира.

Так же поступал и Палкин, когда здоровяк обращался к нему за подтверждением моих слов. Конечно, Палкин не мог ассоциироваться у меня с пантерой, только его поведение, но вспомнив этот эпизод, я не выдержал и улыбнулся. Вавила позеленел от злости и сильно толкнул меня, я не удержался на ногах и упал. А когда встал он опять меня толкнул, и я вновь упал и при этом ударился головой о ножку стула. Я больше не улыбался, а Вавила решил, что на первый раз с меня достаточно.

С этого дня, как только я входил в класс до начала уроков, если Вавила находился в нем, меня встречали словами: «О смотрите, кто пришел, это же соломенные ножки», и следовали другие всевозможные обидные прозвища. «Лошара», «слабак» – слышал я постоянно и проглатывал эти оскорбления, со здоровяком сложно спорить. Но иногда не выдерживал и отвечал. Как-то он назвал меня дохлым одуванчиком, тогда в ответ я прозвал его бешеной тыквой среди одуванчиков. Вавилу это прозвище сильно расстроило. Когда он обозвал меня клячей, в ответ от меня получил «Пандазавр». От этого прозвища у моего недруга почему-то случился нервный тик, а я много падал в тот день. Но больше всего Вавиле не понравилась кличка «Скафандр», когда он ее услышал, было такое ощущение, что его ударила молния, а потом молнией ударило меня. К большому огорчению Вавилы, прозвища, которые он придумывал для меня, ко мне не прилипали, наверно, потому что у меня имя как прозвище. А то, что я говорил про него, наших одноклассников забавляло. Многие еле сдерживались, чтобы не расхохотаться, но боялись оказаться в немилости у Вавилы. К сожалению, для него у меня оказалось больше вредности и сарказма. К моему огорчению, он был сильней. Я не имел представления, как нужно драться и толкаться, а Вавиле нравилось толкать меня и смотреть, как я падаю. От общих оскорблений Вавила довольно быстро перешел на мою внешность. Говорил, что у меня кривая шея и зубы, острые коленки и затылок, и много разной ерунды. Конечно это все неправда, но было обидно и неприятно. Я не отвечал на его выпады, уже устал рушиться на пол, но один раз он вывел меня из себя. В тот день у Вавилы было плохое настроение и, увидев меня утром, он завел свою дурацкую волынку. Не останавливаясь, обзывал меня на разные лады и еще привлекал к этому одноклассников. Я не отвечал, сидел, низко опустив голову за своим столом, но потихоньку начал закипать. И он перешел черту.