Станислав Богданов - Вторжение деструктов. Новое житие

***

Через сутки Миша уже ехал в Москву. Перед отъездом он пытался созвониться с Татьяной. Но хозяйка её квартиры заявила, что проживавшие у неё cёcтры съехали в неизвестном направлении. Он не испытал глубокого разочарования. Только больно защемило под сердцем при мысли, что дорогой, но не вполне понятный его сердцу человек, кажется, потерян и потерян навсегда. Вспомнилось, как они познакомились в библиотеке. Таня, краснощёкая от мороза, с золотистыми, стриженными под каре волосами, в пятнистых лосинах и чёрной короткой шубке была очаровательна. Она сразу поглотила его внимание. Они вместе провели время в читальном зале: сперва, выискивая в каталоге книги по искусству и истории живописи, а затем вместе изучая их. Таня была художницей с дипломом. Чтобы заработать себе на жизнь она устроилась официанткой в фешенебельный ночной клуб «Капитан Блад», но рисовала картины на заказ. Как-то, разговаривая с ней по телефону, он признался ей в любви. Татьяна не удивилась, что его сразу же насторожило. После этого они встретились пару раз в городе. Миша пригласил Таню в кафе, затем они снова навестили библиотеку, где вместе изучали книги по живописи. Он признался ей в тайном призвании: живопись тоже занимает его. Он рисовал карандашом и красками. Один раз изобразил кое-что на холсте у знакомого художника. (Позднее знакомый признался, что выгодно продал картину иностранцам, что была названа самим автором «Глаз змеи». ) Они уже собирались рисовать вместе (на квартире Миши или самой Тани), но тут всё между ними разладилось. Как водится, внезапно… Она постепенно стала отдаляться от него, как будто опасаясь той глубины чувств, которые он испытывал к ней. Не отвечала на телефонные звонки, под разным предлогом отказывалась от встреч. В конце-концов её сестра открыто сказала ему, что Татьяна где-то работает по ночам. Где именно, ей самой не известно. Вроде бы картины продаёт. Хотя, возможно девушка просто не хотела подходить к телефону. А он готов был поверить в самое ужасное.

«Зачем же лгать самому себе и накручивать то, что не проверено?» – думал он, собираясь в дорогу. (Приходилось выкладывать те или иные вещи, как тёплый дополнительный свитер, банку варенья и домашний пирог с грибами, что мама украдкой пыталась подложить в объёмистую, но не безразмерную спортивную сумку.) Папа между тем допекал его своими разговорами о бдительности: поезда кишат ворами и девицами лёгкого поведения, что, предлагают выпить откровенную «бормотуху», а затем оставляют клиентов в одном исподнем. Затем они посидели на дорожку. Родители, расцеловав его, проводили в путь. Мама перекрестила в спину. Это было у них семейной традицией. Как выяснилось, сделано это было не напрасно…

Ровно через 12 часов в купе напротив (вагон был плацкартный) возник высокий гражданин в бежевом свитере с аккуратно подстриженными усами. Поначалу он развлекал анекдотами своих соседей. Затем выставил на откидной столик пластиковые литровые бутылки от «колы» и «пепси». Там булькала некая розоватая жидкость. Стал предлагать всем желающим выпить вместе с ним, но все почему-то отказывались. Вскоре очередь дошла до Михаила. Он с готовностью согласился, не ожидая, чем это для него может кончиться. Содержимое объёмистых бутылей на поверку оказалось самогоном с едким сивушным запахом. Они выпили пару четвертинок и включились в оживлённый разговор. Сосед напротив, благообразного вида упитанный старичок оказался, по его словам, учёным физико-технического института одной из стран СНГ, что в советское время работал на «оборонку». («…Короче, в «ящике» пахал дед,» – быстро смекнул парень, вспомнив при этом папины наставления. Они, правда, лишь подогрели его желания испытать судьбу.) При нынешней нищете, по словам научного мужа, они умудрялись производить уникальные спектроизлучатели, предназначенные для работы с магмой. Делали это на заказ некой германо-российской компании, что платила за разработку, производство и доставку баснословные деньги.

– Ну-ка, ну-ка, а поподробнее об этом можно? – внезапно встрепенул усами «бежевый» гражданин, пытаясь разливать своё в тонкостенные стаканы с медными подстаканниками. – А то ведь мой отец тоже был учёный. Фамилию нашу по секретности назвать не могу. Но он тоже занимался подобными излучателями. Так что, сами понимаете – подписку давал соответствующим органам.

– Да ну! На самом деле? – подключился к разговору Миша, чувствуя неладное. Он тут же вспомнил слова Рощина, произнесённые в адрес Лёвки в купе: «Ты на меня не нукай! Я не взнузданный!»

– Да, я вас понимаю, – улыбнулся благообразный старичок-учёный. – Однако помочь ничем не могу. Данная информация, как вы изволили выразиться, является закрытой. Это значит, что она оглашению не подлежит. Поэтому вы должны меня понять, коллега. Тем более, если ваш отец, как вы говорите, бывший учёный-оборонщик.

– Ну, как хотите, – тактично свернул разговор бежевый. – Я пас.

Видя, что со старичком у него ничего не вышло, он переключился на Мишу. Предложил ему выйти в тамбур. (При въезде в Московскую область, он стал белым и пушистым от инея.) Там между ними состоялся весьма занятный разговор. Впоследствии Михаил не раз вспоминал его. Он стал придавать этому эпизоду одно из определяющих значений в своей жизни.

– Послушай, друг, – вкрадчиво обратился к нему усатый. – Меня интересует оперативная информация. Я в некотором роде, ну… этим занимаюсь… Это мой профиль: добывать секретные данные. Ты меня понимаешь?

– Может, ты ещё оперативной работой занимаешься? – с нехорошим прищуром спросил его Михаил, уперев руки в боки. Ну, твари подумал он при этом, задёшево вам не отдамся. – Давай, признавайся, друг. Мы ведь не на выданье перед невестой? Как-никак откровенный мужской разговор. Да и наряд милиции по поезду ходит.

– Да, в некотором роде, – усмехнулся бежевый. – Хотя нет. Я не о чём таком тебе не говорил. И ещё. Я подумал – а не пойти ли нам обратно в вагон? Выпить по новенькой?

– Почему бы и нет? Хотя насчёт выпить я пас, – открыл дверь в вагон Миша, что вздрагивал и трясся в грохоте пролетающих за ночными окнами полустанков.

По правде говоря, лёгкий хмель от прежних двух четвертинок уже давно выветрился. Миша хотел хлебнуть с соседом по последней. Затем вцепиться в него мёртвой журналистской хваткой и вытащить всё наружу. Но не тут-то было. Стоило только двум обретённым «друзьям» принять по новой, как в тёмном проёме меж свисающих коек возникла высока фигура милиционера. За всё это время он с товарищем пару раз проследовал через вагон туда и обратно.

– Так, попра-а-ашу ваши документики, граждане! – произнёс он смачным голосом, будто смаковал сало или прочие любимые продукты.