Николай Шахмагонов - Суворовский алый погон

© Шахмагонов Н.Ф., 2019

© ООО «Издательство «Вече», 2019

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2019

Сайт издательства www.veche.ru

Как же всё складывалось хорошо, как же отлично всё складывалось у Николая Константинова до самого вот этого вредного кабинета ЛОР.

Утром они с отцом прибыли в Бауманский районный военный комиссариат города Москвы на медкомиссию.

Всех врачей Николай прошёл довольно быстро и успешно. И вдруг! На всю жизнь запомнил он небольшой чистенький кабинет и женщину в белом халате с отражателем на лбу.

Всё вежливо, всё приветливо: «Откройте рот. Скажите: «А-а-а».

И восклицание:

– Боже мой, какое училище?! Папаша, папаша, вы показывали мальчика врачам? Мальчика лечить надо! Срочно лечить! Гланды-то какие! На море везите, папаша, а не в училище. На море, срочно. В санаторий!

Вот это «на море везите» настолько врезалось в память Николаю, что он даже интонацию запомнил.

Какое ещё море?! Не хотел он на море, хоть и был-то прежде там всего один раз, да и то на майские праздники. В Севастополе был. Он посмотрел на врача и твёрдо сказал:

– Я хочу стать суворовцем. А ангинами никогда не болел.

Он действительно не помнил, чтобы были у него ангины. Так, простуды всякие случались. Но ангин не помнил.

Отец попытался уговорить врача. Ни в какую. Ответ один: нет и всё. Не положено.

И Николай, стараясь как-то воздействовать на врача, тоже что-то твердил о своей мечте. Напрасно, всё напрасно.

Тогда отец сделал самую последнюю попытку. Он попросил сына выйти в коридор и подождать там. О чём он разговаривал, как разговаривал, Николай не узнал, да и что там узнавать, если и это не помогло.

Вышел отец с медкнижкой и показал запись: «Не годен».

Постояли в тихом переулке. Военкомат располагался неподалёку от «Детского мира». А это от дома, что на Покровском бульваре, два шага. Тем не менее приехали на машине. Отец вообще всюду старался ездить, настолько любил сидеть за рулём. Лето в разгаре. Листва уже не ранняя, зелёная, листва уже немного потемнела, стала сочной, июльской листвой. Впрочем, в переулке зелени мало. Асфальт, асфальт, асфальт, с припаркованными кое-где на нём машинами – в основном «Победы», «москвичи», «Волги».

Июль… Чуть больше месяца до вступительных экзаменов, назначенных на середину августа.

1963 год… Год, когда осуществлялся первый набор в суворовские военные училища восьмиклассников в девятый класс. До этого в училище принимали в пятый. И вот такое решение…

Николай Константинов собрался поступать в училище ещё до этого решения. Его хотели, конечно, не без помощи высокого военного начальства втиснуть прямо в роту семилеток, отучившихся уже четыре года, в девятый класс. О, что бы это было!!! Тогда он и представить себе не мог, что! А потому он не обратил особого внимания на то, что всё вот так резко переменилось и поступать придётся на общих основаниях. Главное – стать суворовцем.

Постояли немного у машины. Оба несколько огорчённые. Отец быстрее пришёл в себя и сказал, похлопав Николая по плечу:

– Ну что же. Не судьба тебе стать военным. Много и других профессий интересных. Вот, например, агроном.

У отца появилась этакая мысль с тех самых пор, как он, бросив высокое положение в государственной иерархии, уехал в деревню, чтобы писать роман о колхозной жизни. Таков был в начале пятидесятых призыв партии к литераторам – писать о колхозах и совхозах. Отец работал вместе с колхозниками, вникал в жизнь, и председателя колхоза, и секретаря райкома и, наконец, выпустил роман, взяв в его наименование старое название деревни, хоть и не являющейся главной усадьбой колхоза, но представляющей какой-то сельский культурный центр. В этой деревеньке располагалась Тихо-Затонская начальная школа, в которой Николаю довелось проучиться до второй четверти третьего класса, пока неурядицы сотрясали семью, пока, увы, разводились его родители. Отец и после развода принимал самое живейшее участие в жизни Николая, ну и теперь вот особенно много ему пришлось повозиться, прежде чем добился сначала разрешения втиснуть сына в учебный поток семилеток, а затем, когда состоялось решение о переводе суворовских училищ на трёхлетний срок обучения, включить в число кандидатов, отбираемых военкоматами. Тот первый набор отличался от будущих наборов тем, что мало ещё кто знал о нём, а потому и желающих почти и не было. Все привыкли к тому, что в суворовские училища принимают сызмальства.

Но вот всё сорвалось, и снова возникла идея у отца о профессии агронома. Странная идея. Сам-то окончил Литературный институт и Высшую дипломатическую школу, работал в серьёзных учреждениях, в иностранном отделе газеты «Известия». Рассматривался вопрос и о дипслужбе за рубежом, но он неожиданно всё бросил ради работы над романом о колхозной жизни.

Николай тоже любил деревню. Он любил Москву, где родился и куда стремился всю свою недолгую пока детскую жизнь, и деревню. И очень не любил небольшой районный городок, куда увезла его мама после того, как вышла замуж за главного врача районной больницы. Он несколько раз сбегал к отцу, жил и учился в Москве, потом возвращался в семью матери, а она перебралась в живописнейший приволжский город Калинин. Именно там Николай впервые увидел суворовцев, этих замечательных ребят в потрясающей воображение военной форме. У него даже были среди игрушек – солдатиков – десять фигурок суворовцев.

Слушая мечты отца об агрономической профессии, он никак не реагировал, считая, что это совершенно несерьёзно. Какой агроном?! Только военный путь он видел для себя с самого раннего детства.

В ту пору о предках – ну, таких, как дед по линии матери, – говорить было не принято. Тем не менее Николаю, конечно, рассказали, предупредив о том, что это не для распространения, что его дед окончил Воронежский кадетский корпус и Алексеевское юнкерское училище в Москве, что встретил 1-ю мировую войну штабс-капитаном, командиром роты или даже батальона, а в знаменитом Брусиловском прорыве участвовал уже полковником. Служил в штабе командующего фронтом генерала Брусилова.

В Белом движении не участвовал. Его старший брат – отважный драгунский офицер, награждённый шашкой «за храбрость» – служил после революции в 1-й Конной Буденного и был лично известен Семёну Михайловичу как дерзкий и отважный кавалерийский командир. Он и братьев своих привлёк к службе в Красной армии. Правда, сам после войны сменил профессию: окончил Медицинский институт, а затем неожиданно занялся гомеопатией и стал весьма и весьма популярным в довоенное время гомеопатом.